Коллектив авторов - Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников

• Название: Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89059-146-3

Эта книга – сборник воспоминаний о выдающемся музыкальном и общественном деятеле России, оставившем яркий след в отечественной музыке второй половины XX – начала XXI века. Сборник интересен стремлением многих известных людей нашего времени раскрыть прежде всего человеческие качества композитора. Этот труд поможет читателю по-новому взглянуть на путь мастера в музыке, осмыслить в контексте истории вечно актуальную тему «художник и власть».

---

«Голубые города» – это мелодический пир. Андрей Петров был и остается верным рыцарем мелодии, как основы музыкального сочинения. Пример тому – «Уличные мелодии в смокингах», сочинение для оркестра. Слава богу, что существует диск с отличной записью оркестра под управлением Александра Дмитриева. На эту музыку я сочинил либретто кинобалета. Мы договорились о его постановке. Теперь, надеюсь, это будет фильм, посвященный светлой памяти замечательного мелодиста.

Пресс-конференция в редакции газеты «Санкт-Петербургские ведомости». 2005. Фото С. Грицкова

Во-первых – совесть, а во-вторых – мудрость

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ

музыковед

Мальчишки довоенных лет по многу раз бегали смотреть кино «Чапаев». В моем же детстве таким «Чапаевым» стал фильм «Человек-амфибия». Хорошо помню, как выйдя из зала, я, совершенно ошарашенный, тут же купил билет на следующий сеанс. А назавтра вновь пошел на «Человека-амфибию» – так потрясла меня музыка из этого фильма.

Мне тогда было лет тринадцать-четырнадцать. Я заканчивал музыкальную школу по классу фортепиано, пытался играть на трубе, подбирал по слуху эстрадные песни и джазовые темы. В магазинах продавались ноты с облегченными фортепианными переложениями классических джазовых пьес. Автором многих из этих переложений являлся А. Петров. Я был абсолютно уверен, что это тот самый Петров, который и написал музыку к «Человеку-амфибии». Много лет спустя я как-то поинтересовался у Андрея Павловича – не его ли это работа. Оказалось, что нет. Автором тех переложений был другой Петров, однофамилец по имени Аркадий. Мог ли я тогда представить, что когда-либо буду работать под началом Андрея Петрова и что именно он сыграет столь существенную роль в моей судьбе?

Ну а наше личное знакомство состоялось в конце лета 1990 года. Причем, в ходе этой первой встречи произошел поистине анекдотичный эпизод: Андрей Павлович вынужден был предъявить мне свой паспорт. А дело было так.

Я тогда сотрудничал с газетой «Смена» в качестве внештатного музыкального обозревателя. В те памятные августовские дни весь коллектив редакции бастовал у Мариинского дворца – было и такое в те перестроечные времена. И вот прямо на площади ко мне подходит заместитель главного редактора, кстати, тоже Андрей Петров, и говорит: «Борис, Андрею Павловичу Петрову исполняется 50 лет. Надо взять у него интервью». Лучшего редакционного задания для музыкального обозревателя и быть не может.

Звоню Андрею Павловичу, представляюсь. Договариваемся о встрече, и я впервые оказываюсь у него дома на Петровской набережной. Сидим мы, разговариваем – и вдруг я чувствую, что в хронологии идут какие-то смешные нестыковки. Причина этих нестыковок заключалась в том, что я поверил заму главного редактора и был уверен, что Петрову в сентябре исполнится 50 лет.

Когда же Андрей Павлович сказал, что ему стукнет 60, я отказался верить – столь молодо он выглядел. Тогда-то Андрей Павлович и принес паспорт. Этот эпизод он часто вспоминал потом не без улыбки.

В результате в «Смене» вышел мой большой материал, очень понравившийся юбиляру, о чем он мне не преминул сказать по телефону. Я думаю, что с этого и началось наше дальнейшее сотрудничество.

Как раз в те дни созрела в городе идея возрождения Филармонического общества Санкт-Петербурга, которую энергично пробивал музыковед Михаил Григорьевич Бялик. От него во всех инстанциях долго отмахивались, но он-таки всех достал. И вот однажды меня пригласил к себе директор Филармонии Борис Михайлович Скворцов, под началом которого я много лет работал в Главном управлении культуры, и без обиняков спросил, кто бы, на мой взгляд, мог возглавить это Общество. Перебрав несколько фамилий, я с уверенностью ответил, что есть только одна кандидатура: Андрей Петров.

Спустя несколько дней звонит мне Андрей Павлович и просит, не откладывая, зайти к нему в Союз композиторов. Я грешным делом решил про себя, что поводом явилась какая-то моя очередная публикация. Порой кого-то резко поругаешь, выступишь с излишней критикой, обидишь – всякое бывало в обозрениях.

Но Андрей Павлович меня прекрасно принимает и сообщает о том, что решено возродить Филармоническое общество и что он дал согласие стать его председателем. Услышав это, я обрадовался и начал поздравлять его с таким решением. И тут он спрашивает: не соглашусь ли я с ним поработать в должности ответственного секретаря. Для меня это был… взрыв бомбы. Придя в себя, я искренне сказал, что был бы счастлив, но при одном условии: если будут деньги. Я до того уже немного занимался бизнесом и знал, что затевать что-то серьезное без денег не имеет смысла. На что мне Андрей Павлович ответил, что государственного финансирования не будет, и деньги надо поискать самим. На том и порешили.

Я долго искал спонсора и, наконец, нашел его – им стал банк «Санкт-Петербург». Президент этого банка – Юрий Иванович Львов – узнав, что во главе возрожденного Общества встал Андрей Петров, сразу же дал свое согласие на поддержку нового начинания. Так мы и начали работу. Ну а в 2000 году Андрей Павлович позвал меня работать и в Союз композиторов в качестве продюсера фестиваля «Петербургская музыкальная весна», а затем и на должность ответственного секретаря. Тут уж мы еще больше сблизились. Редкий день мы с ним не разговаривали по телефону или не встречались. Обычно он мне сам звонил примерно в полдесятого утра и обговаривал текущие задачи.

Человеком он был удивительным. Очень уравновешенным и доброжелательным к людям. Я всегда поражался тому, как внимательно он слушал собеседника, стараясь вникнуть в суть проблемы; как принципиально воздерживался от выводов до тех пор, пока не выслушивал все стороны, участвующие в конфликте.

О той невероятной скромности, которая была присуща Петрову, можно рассказывать бесконечно. Общепризнанный мэтр, руководитель Союза композиторов, Почетный гражданин Санкт-Петербурга мог, к примеру, позвонить мне и радостно сообщить: «Ансамбль „Дайджест“ сделал обработки моих песен. Приезжайте вечером в „Петербургконцерт“, я тоже там буду, вместе и послушаем».

Приезжаю – Андрей Павлович уже в зале. Вокальный квинтет «Дайджест» исполняет его «Романс о романсе» на стихи Беллы Ахмадулиной. И действительно, с ума можно сойти от аранжировки Дмитрия Сереброва – всего пять голосов, но как звучит гармоническая вертикаль! Андрей Павлович говорит после концерта: «Я бы в жизни так не сделал. Ну, просто не слышу такую гармонию». И в этом признается знаменитый композитор! Да кто из авторов на такое способен? Пожалуй, никто. А вот Андрей Павлович не стеснялся.

Еще пример. Как-то сидим мы на концерте в Филармонии, перед которым Леонид Евгеньевич Гаккель говорит вступительное слово. Как всегда, говорит блистательно, а главное – предельно содержательно. Петров тихонько спрашивает: «Боря, вы об этом знаете?» – «Нет». – «И я не знаю. Двоечники мы с вами, Боря».

Особенно мне нравилось в Андрее Павловиче то, что в разговорах с ним о его музыке не надо было врать. Он действительно ценил откровенность. К примеру, у Петрова есть Фортепианный концерт. Моя оценка этого произведения была не очень высокой. Он это прекрасно знал и не сердился. Но, в то же время, у него есть вещи, которые я, без преувеличения, боготворю: музыка к балету «Сотворение мира», симфония-фантазия «Мастер и Маргарита», Второй струнный квартет – совершенно выдающиеся сочинения.

Правда, не все академическое творчество Петрова мне так близко. Порой казалось, что он писал симфонии и оперы лишь потому, что было надо. Но его песни и романсы – это просто чудо! Конечно же, Андрей Петров – волшебник лирической песни. И в этой сфере его творчества очень многое совершенно непостижимо! Когда пытаешься анализировать нотный текст песен и романсов Андрея Петрова, невольно вспоминаешь блистательную фразу музыковеда Бориса Каца «о небанальных банальностях» Петрова в его киномузыке и песнях. Смотришь ноты – ничего особенного вроде бы и нет. Разве что едва заметный сдвиг в мелодике, гармонии, оркестровке, ритме. Но в этом самом «чуть-чуть» и кроется волшебство!

У Андрея Павловича очень много музыки, но аналитические исследования этой музыки практически отсутствуют. Вероятно, анализировать ее очень непросто. И я догадываюсь – почему. У большинства наших композиторов многое идет от технологического мастерства. Выстраивая ткань своих сочинений, они волей-неволей выявляют свою стилистику, свое композиторское мышление. Петров же часто, особенно в мелодике, шел от наития. По сути дела, он был мелодистом, поцелованным Богом. Никто из наших академических мэтров, даже под страхом смертной казни, таких мелодий не создаст. Если бы могли – давно бы написали.

Тот же принцип Андрей Петров исповедовал и при написании сочинений крупной формы. Меньше всего он был технологом по «выращиванию» симфонических и оперных полотен. В своих симфониях он, прежде всего, шел от мелодического тематизма, связанного с литературными ассоциациями. И не случайно все его симфонии написаны «по прочтении» какого-либо литературного произведения.