Коллектив авторов - Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников

• Название: Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89059-146-3

Эта книга – сборник воспоминаний о выдающемся музыкальном и общественном деятеле России, оставившем яркий след в отечественной музыке второй половины XX – начала XXI века. Сборник интересен стремлением многих известных людей нашего времени раскрыть прежде всего человеческие качества композитора. Этот труд поможет читателю по-новому взглянуть на путь мастера в музыке, осмыслить в контексте истории вечно актуальную тему «художник и власть».

---

Принимаю диплом, и у меня начинают плясать перед глазами фамилии – Элизабет Тейлор, Марлон Брандо, Джина Лоллобриджида… Я все же почувствовал подвох и поблагодарил Петрова за оригинальную шутку. «Какая же это шутка! – возмутился он. – Вы что, не видите подписей?»

В гробовой тишине он вручил мне статуэтку «Оскара». Ради приличия раздались жидкие аплодисменты. Кто-то меня поздравил, другие молча удалились. А на следующий день пошел слух, что Петров, пользуясь своими связями, по блату выбил мне в Америке «Оскара». Спустя некоторое время в нашем информационном бюллетене я выразил благодарность за поздравления с «Оскаром», отметив, что любой желающий может получить такую же награду, подав заявку в секретариат Союза композиторов. Но уж этому-то и подавно никто не поверил. Между тем Андрей Павлович действительно привез мне «Оскара» из США. Он купил его в обыкновенной сувенирной лавке. Стоит у меня этот «Оскар» дома на видном месте. И мне неважно, настоящий он или нет. В конце концов, разве в этом дело! Все равно той наградой я очень горжусь.

Был еще такой вот курьезный случай. Принимали в Союз одного композитора. Как водится, сначала слушают музыку, потом обсуждают. В тот день Андрей Павлович задержался на каком-то совещании и к началу опоздал. На счастье этого композитора-абитуриента, Петров столкнулся в вестибюле с артистом Малого театра Сергеем Сафениным, которого он не знал. Артист только что вернулся из зарубежных гастролей, на нем были прекрасный костюм, со вкусом подобранный галстук и розовые защитные очки. Андрей Павлович, как человек очень неравнодушный к таким вещам, сразу обратил на него внимание и решил, что это и есть тот самый композитор, чья кандидатура рассматривается для приема в Союз. Поэтому войдя в зал, он сразу подключился к обсуждению и очень горячо высказался за кандидата и целесообразность его приема в Союз. Поскольку он был председателем, никто спорить с ним особенно не стал. Все проголосовали за прием. И когда позвали композитора, чтобы сообщить ему о решении, Андрей Павлович очень удивился, что это совсем не тот человек, который ему встретился в вестибюле. Но дело было уже сделано. К счастью, композитор оказался талантливым, невзирая на свой менее эффектный, чем у артиста Сафенина, костюм, и приняли его не напрасно.

Я знал Андрея Павловича задолго до нашего личного знакомства, еще со времен премьеры балета «Берег надежды». Тогда в Кировском я, еще студент Консерватории, сел на свободное место, а Андрей Павлович очень строго сказал, что место занято. Пришлось мне пересесть. Я знал о свойственной ему манере держать дистанцию и не подпускать к себе людей слишком близко. И я никогда не напрашивался на близкие отношения. Правда, мы дружили с дочкой Андрея Павловича – Ольгой, которую я знал с малых лет. Я нежно называл ее «дитя-сестра». Она уже тогда писала очень хорошую музыку. Правда, я немного опасался, что имя отца будет как-то мешать ее индивидуальности. Но потом она стала самостоятельной творческой единицей, чему я был очень рад.

К моей музыке, как мне кажется, он относился очень тепло. И даже до нашего более близкого знакомства он обращался к собранию с предложением выдвинуть меня на Госпремию СССР за «Стойкого оловянного солдатика». Мне было приятно, пусть даже ничего из этого и не вышло.

Во многом Андрей Павлович был для меня человеком загадочным. После его кончины многие говорили: а мы и не знали, каким он был человеком. Вот только после его «Прощания с…» кому-то что-то приоткрылось. Даже не знаю, кого он подпускал к себе близко. Может быть, Бориса Гутникова. Пожалуй, только его… Лишь один раз я видел слезы у него на глазах. В тот день хоронили его маму Ольгу Петровну, совершенно изумительную женщину.

Да, он так и остался для меня загадкой. И навсегда он будет для меня личностью и бесконечно близкой, и бесконечно далекой.

Пресс-конференция в редакции газеты «Санкт-Петербургские ведомости». 2005. Фото С. Грицкова

Каждый из нас пережил свое «Сотворение мира»

МИХАИЛ БАРЫШНИКОВ

танцовщик

Андрей Петров был и остался частью той доброй памяти, которая связывает меня с Ленинградом-Петербургом. В последний раз мы встретились с Андреем в Нью-Йорке в 1998 году. Прошло уже больше четверти века со времени премьеры балета «Сотворение мира», где я танцевал партию Адама, а у меня во время нашей встречи было ощущение, что мы живем не так уж далеко друг от друга и в наших человеческих взаимоотношениях за эти годы по существу ничего не изменилось.

Каждый из нас в своей жизни и в профессии пережил свое «сотворение мира». Тот мир, который сотворил своей музыкой Андрей Петров, по-моему, очень похож на своего создателя. И потому об этом очень питерском человеке, повстречавшемся мне в начале пути, я вспоминаю со светлым и легким чувством.

«Сотворение мира», 1971

В «Осеннем марафоне» моего героя зовут Андрей Павлович

ОЛЕГ БАСИЛАШВИЛИ

актер

Музыка Андрея Петрова слита с тем временем, в котором он жил. Его песни переносят нас в середину 1960-х, в 1970-е годы – и мы живо вспоминаем ту эпоху. Но, в отличие, к примеру, от «Рио-Риты», его песни, звуча сегодня, могут характеризовать и нынешнее время. Они не остались в двадцатом веке, их, думаю, хватит и на век двадцать первый.

Я вообще считаю, что Андрей Павлович Петров до конца не оценен музыкальными критиками как песенный композитор. Ведь его вклад в песенную культуру нашего народа просто громаден. И если бы не было песен, которые он написал, может быть, сегодняшняя жизнь текла бы по другим законам. Так он влиял на сердца и души слушающих его людей.

Но я говорил пока только о песнях, а он ведь еще и симфонический, и театральный композитор. И вот однажды довелось мне услышать и пережить его музыку, находясь словно внутри ее. Андрей Павлович позвонил мне и предложил принять участие в первом исполнении его поэтории «Пушкин». В этой премьере мне отводилась роль чтеца. Должен признаться, это было тяжелейшее испытание. Я вообще не люблю такого рода концерты, они только выпивают кровь из человека и ничего не дают взамен. Но в том случае мне на редкость повезло.

Началось с того, что я пришел к Андрею Павловичу домой, чтобы послушать поэторию в авторском исполнении. Он сел за инструмент, стал играть, петь и говорить. Но я из всего этого ничего не понял, кроме того, что вступать мне со стихами будет безумно трудно. Да и само исполнение не произвело на меня сильного впечатления. Зато когда я пришел на оркестровую репетицию и услышал то же самое в симфоническом исполнении, то был глубоко потрясен. Есть такие секреты у музыкальных мастеров – как они переливают свои сочинения в звучание тромбонов, виолончелей, скрипок. Это чудо какое-то, непостижимое для меня. Когда я все это услышал, у меня мурашки по коже пошли. Там было что-то такое, чего даже умный человек порой не понимает, читая Пушкина…

Андрей Павлович сам составил список пушкинских стихотворений, которые должны были в этой поэтории звучать. И они чудесным образом перекликались с музыкой, жили с ней во внутреннем единстве. И мне еще предстояло включиться во все это, – не испортив ни Пушкина, ни Петрова. За моей спиной сидел громадный симфонический оркестр. К моему огромному счастью, за дирижерским пультом стоял Юрий Темирканов, и его эмоциональное соучастие в моей чтецкой партии очень мне помогло. Он как-то умел объединять поэзию с музыкой и одно в другое переливать.

Я почувствовал, что являюсь частью этого симфонического оркестра, что я – не просто чтец, а особый исполнитель, который вступает в момент, когда музыка из нотной записи переходит в музыку звучащего слова. Для меня музыкальный строй поэтории открыл очень многое в Александре Сергеевиче, в его поэзии. Как часто глубинные слои того, что написано у Пушкина, проходят мимо нашего сознания! Мы Пушкина учили в школе, в институте, а потом, когда начинали вчитываться, то выяснялось, что мы совсем не так его понимали, что многое в нем таится, сокрытое, как гигантская часть айсберга под водой. И вот эту подводную гигантскую часть Андрей Петров выводил на свет – четко, точно и в то же время очень осторожно.

Как же я волновался в день премьеры! К вечеру волнение стало нарастать. И когда уже перед концертом я подошел к служебному входу в «Октябрьский», у меня вдруг мелькнула мысль – а что, если… там кусты такие стоят, вот спрятаться в кустах, нет меня – и всё, что хотите, то и делайте. Потому что у меня сердце буквально изо рта выскакивало от ужаса и страха.

Ну а во время концерта, когда я все-таки справился со своим состоянием, мне было одновременно и очень трудно, и очень легко. Трудность заключалась в том, чтобы ничего не испортить, вступить вовремя и именно с той ноты, которой оркестр закончил свой эпизод. Мне предстояло суметь не вырваться, не спрятаться, а быть как бы продолжением оркестра и, закончив читать, передать музыкантам эстафетную палочку, словно из меня вышла эта музыка, как будто она из моей души исходит. Самым большим откровением в поэтории оказалась для меня встреча с музыкальной поэзией Андрея Петрова.