Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

• Название: История российского конституционализма IX–XX веков
• Автор: Юрий Пуздрач
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-336-5

Книга посвящена одной из наименее изученных проблем отечественной истории – становлению конституционализма в России. Читатель не только проследит историю Российского государства через призму анализа усиления самодержавия и попыток его ограничения, но, может быть, и согласится с автором в том, что общество так и не сумело позитивно для себя изменить порядок и режимы взаимоотношений с государством. А это значит, что Россия, к сожалению, до сих пор не может выйти из монархического периода своей истории, несмотря на то, что формально самодержавие в нашей стране не существует уже много лет.

Для преподавателей, аспирантов и студентов, а также всех интересующихся правовыми и историческими аспектами развития отечественной государственности.

The book is devoted to one of the least studied problems of history of our country – the formation of constitutionalism in Russia. The reader will not only retrace the history of the Russian State in the light of the analysis of strengthening the autocracy and attempts to restrict it, but, may agree with the author that society failed to change the order and regimes of relations with the State positively for itself. It means that, unfortunately, so far Russia has been unable to leave the monarchist period of its history despite the fact that formally the autocracy does not exist in our country for many years.

The book is addressed to professors, post-graduates, and students as well as to everybody who is interested in legal and historical aspects of the development of statehood of our country.

---

В-третьих, влияние монголов на развитие государственного устройства, политических и общественных нравов.

Существует несколько мнений о монгольском влиянии на развитие российской государственности: от жесткого указания С. М. Соловьева на то, что у нас (кроме разрушительного аспекта) нет причин признавать факт какого-либо значительного влияния монголов на русскую внутреннюю администрацию[81] до прямой противоположности суждений, у истоков которой стояли Н. М. Карамзин[82] и Н. И. Костомаров.[83] Последние не только тщательно проанализировали в своих работах влияние татаро-монгольского ига на Русь, но и обратили особое внимание на причины возникновения института единовластия, пресечения политических свобод, изменения характера русского народа. Наиболее жестко по этому поводу высказался Н. Трубецкой, который прямо указал на ошибочность суждения о том, что основа русского государства была заложена в Киевской Руси.[84] Он сделал вывод, что основы российской государственности невозможно понять без осознания политических и нравственных начал, на которых была построена империя Чингисхана.

Действительно, после освобождения от татаро-монгольского ига русские земли, в отличие от первоначального периода русской истории, когда в организации политической власти присутствовали все три перечисленные выше элемента, представляли собой доминирование либо монархического элемента власти – Русь Московская (Восточная),[85] либо аристократического – Русь Западная (Малороссия и Белоруссия).[86]

Третий, демократический, элемент дотатарской Руси (вече), в старинном, традиционном, значении повсеместно исчез с территории как Восточной, так и Западной Руси, однако был не только возрожден на их южных окраинах, но и принял несколько иную форму – военных братств казачьих поселений.

Не будет преувеличением утверждение, что древнерусские города домонгольского периода и на севере, и на юге были не княжествами-монархиями, а республиками.[87] Вместе с тем организация власти в них существенно отличалась от западноевропейской традиции.[88]

Русские города как центры политико-административной власти постепенно подчиняли себе округу, волостное крестьянство повиновалось властной корпорации во главе с князем. Однако уже в монгольский период право на княжение, полученное не на вече, а в орде, совершенно перестало соответствовать народным интересам и отечественной традиции, наоборот, оно стало отвечать интересам завоевателя[89] и приближенным к нему князьям.[90]Таким образом, представление о земле как источнике власти постепенно утратило свое значение и исчезло из общественного сознания – обязанности князя перед обществом, налагаемые вечевыми выборами, были заменены обязанностями перед ханами.[91]Освободившись от них, российская власть как историческая категория (князья, а с ними и их окружение – служилые люди) так и не выработала осознание собственной политической ответственности перед обществом и все больше и больше изолировалась от народа.

Этот режим изоляции народа от власти был совершенно естественным и полностью соответствовал системе отношений между ордой и завоеванными территориями. Суть этих отношений точно выразил ордынский летописец Рашид ад-Дин (1247–1318): «В общем, если произвести относительное сравнение, то окажется, что только одна десятая часть владений находится в цветущем состоянии, а все остальное пребывает в запустении. Чтобы привести в цветущий вид базар, или застроить и заселить город, или провести оросительный канал, множество областей разорялось еще больше, затрачивались несметные средства, многие подданные сгонялись из других областей на трудовую повинность».[92]Доминантой этих государственных отношений было четкое разделение положения центра и провинции: центр должен процветать, провинция – обеспечивать это процветание ценой собственного благополучия.

Таким образом, мы видим, что Русь до и после татар, по сути, разные государства, во всяком случае, организация политической власти строилась на совершенно разных принципах.

В результате мы получили страну, которая, по наблюдению Н. М. Карамзина, «возвысила свою главу между азиатскими и европейскими царствами», которая «представляла в своем гражданском образе черты сих обеих частей мира: смесь древних восточных нравов, принесенных славянами в Европу и подновленных, так сказать, нашею долговременною связью с монголами, – византийских, заимствованных россиянами вместе с христианскою верою, и некоторых германских, сообщенных им варягами». При этом необходимо помнить, что «такая смесь в нравах, произведенная случаями, обстоятельствами, казалась нам природною, и россияне любили оную как свою народную собственность».[93]

Такая избирательная компиляция чуждых приемов и методов управления привела к сложной мутации власти в России, инструмент которой, государство, постепенно подмяло под себя все, что в других политических культурах традиционно являлось прерогативой общества.

Наконец, гибель Золотой Орды и Византии привела высшее московское общество к пониманию того факта, что единственной наследницей этих величайших мировых империй является Россия, воспринявшая целые пласты их культур, опыт и традиции организации власти и государственного управления и многое другое.

Из всего этого следует, что первые русские цари соединили в себе черты как татарских ханов,[94] так и византийских императоров,[95] а Древняя Русь явилась только прелюдией современной российской истории, которая началась, по существу, с Ивана III, утвердившего за собой единодержавие.

§ 2. Особенности и закономерности разрешения внутренних противоречий процесса становления Российского государства

События русской истории, предшествовавшие X в., свидетельствуют о том, что на Руси не просматриваются признаки национального самоопределения.[96] Об этом говорит отсутствие внутреннего единства, национальной памяти и, как следствие, приглашение иноземного правителя.

Однако сразу после крещения Руси Иларион уже характеризует князя Владимира как великого государя-единодержца всей земли, получившего власть от Бога. Символично, что при крещении князь получает имя Василий, т. е. «царственный».[97]

Прежде чем продолжить наше исследование, необходимо сделать некоторое отступление и попытаться кратко описать развитие титулов, олицетворявших собой представление о власти на Руси.

В Древней Руси существовали следующие преемственные титулы: князь, великий князь, князь-государь, государь-царь и великий князь всея Руси. Таким образом, на Руси IX, X, XI вв., в соответствии с тогдашним пониманием власти, князем назывался носитель верховной власти.

Титул великого князя, который носил князь киевский, появился в середине XI в. Великий значит старший; этим званием князь киевский отличался от своих младших братьев – областных князей.

Титулом князь-государь стали называть государя в удельные XIII и XIV в. Этот титул выражал сущность государственной власти, соответствовал, как и территориальный термин, слову «удел». Слово «государь» заимствовано из частной жизни, оно близко по значению слову «господарь», имевшему параллельную форму в слове «господин», которое происходит от владычества или хозяйственного владения. Однако слово «государь» подразумевало высшую власть, а «господарь» – лишь властитель с правом управления, но не собственник с правом распоряжения, отчуждения и уничтожения. Таким образом, государь – это хозяин, собственник удела, его территории – на вотчинном праве.

Государь-царь и великий князь всея Руси – титулы, которые постепенно были освоены московскими государями приблизительно с середины XV в. Под «царем» разумелась власть более высокая, чем власть местных племенных или национальных государей. В российской ментальности царями были независимые, самостоятельные государи, никому не платящие дани и никому ни в чем не отдающие отчета, не зависящие от чужой власти, как, например, Византийский император и татарский хан. Термин «царь» московскими государями был соединен с термином «самодержец», который, собственно, означал то же, что и царь (независимость от чужой внешней власти, отсутствие отчетной и данной обязанности). Но в то время под термином «самодержец» не разумели полноты политической власти, государственных полномочий, не допускающих разделения власти государем с какими-либо другими внутренними политическими силами. Поэтому понятие «самодержец» противополагали слову «государь» (который мог быть зависимым от других государей), а не государю, ограниченному в своих внутренних политических отношениях, т. е. конституционному.[98]

Итак, вернемся к нашему исследованию.

Андрей Боголюбский был, пожалуй, первым из русских князей, задумавшимся о единодержавии. Он мечтал о собственном, подчиненном духовенстве, об особой Владимирской митрополии; но духовенство, охотно принимавшее его милости, вовсе не желало находиться у него в подчинении. Православная церковь на Руси все еще чувствовала себя независимым институтом, фактически свободным от института княжеской власти, власти Рюриковичей. Подчинение церкви было лишь этапом самодержавной программы Андрея Боголюбского, который хотел создать совсем новое государство, новую Русь; в сущности, его политика закладывала основы создания и развития того русского народа, той русской национальности, которую мы имеем и ныне. Новое государство с новым, наследственно передаваемым Великим столом, должно было обретаться под особым божественным покровительством.[99]