Арон Трайнин - Избранные труды

• Название: Избранные труды
• Автор: Арон Трайнин
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-311-X

В сборник избранных трудов одного из видных теоретиков в области уголовного права А. Н. Трайнина вошли его основные работы, написанные в 1913–1957 гг. Особый интерес представляет цикл статей ученого о роли и значении Нюрнбергского процесса, участником которого он был.

Для преподавателей, аспирантов, студентов юридических вузов и всех интересующихся вопросами уголовного права.

---

В ряде случаев вводимое в диспозицию указание на «злостность» является показателем необходимости умысла для соответственного состава. Так, ст. 158 УК РСФСР, предусматривающая злостный неплатеж алиментов на содержание детей, предполагает, несомненно, умысел (умышленный неплатеж) неплательщика. Однако не во всех случаях признак злостности обосновывает требование умысла. Так, согласно ч. 2 ст. 593в УК РСФСР, нарушение дисциплины работником транспорта, повлекшее за собой тяжкие последствия, карается строже, «если эти действия носили явно злостный характер». Здесь требование «злостности» отнюдь не идентично требованию умысла: умышленное причинение ущерба транспорту образует состав ст. 5936 УК РСФСР (разрушение или повреждение железнодорожных и иных путей сообщения) или состав контрреволюционного преступления (вредительства или диверсии). В ч. 2 ст. 593в УК РСФСР явная злостность говорит лишь о грубом и бесспорном нарушении дисциплины (например, машинист напился пьяным, и поезд потерпел крушение). Иногда указание на необходимость умысла содержится в самом понятии действия как элемента состава. Так, если закон говорит о хищении имущества, то совершенно бесспорно, что имеется в виду умышленное преступление: можно по неосторожности унести чужую вещь, но похитить чужое имущество по неосторожности нельзя.

К этой же категории составов, в которых само действие предполагает наличие умысла, хотя закон о нем прямо не говорит, должны быть отнесены изнасилование, взяточничество, обмеривание, обвешивание и др.

Так, в определении Верховного Суда СССР от 27 января 1945 г. по делу П. указано:

«Статья 128-в УК РСФСР (обмеривание и обвешивание) устанавливает уголовную ответственность за умышленные действия. Из материалов дела видно, что установление недолива пива произошло при следующих обстоятельствах.

П. заканчивала отпуск 25 литров пива двум покупателям. Отпуск этого пива производился путем наливания его кружками в две бутыли, которые по заполнении покупатели вынесли на улицу и погрузили на автомашину. По требованию прокурора это пиво было внесено обратно и вымерено путем переливания его в другую посуду также кружками. Таким образом, и было установлено, что не хватает 2,5 литра.

П. оспаривает самый факт недолива ею 2,5 литра, ссылаясь на то, что недостача пива могла получиться не по этой причине. Но если даже считать установленным, что недостача в бутылях произошла вследствие недолива, то этим еще не решается вопрос о доказанности умысла в ее действиях. Недолив пива мог получиться вследствие ошибки в подсчете числа перелитых кружек или оттого, что П. во время наливания ею в бутыли не следила за наполнением кружки до отмеченного на ней уровня.

За недоказанностью наличия умысла в действиях П. дело о ней по ст. 128-в УК РСФСР было прекращено. Аналогично в определении по делу М. от 24 марта 1943 г. Верховный Суд СССР нашел:

М. признана виновной в том, что, работая в Курдюковском сельпо в качестве продавца ларька, она при продаже муки взамен хлеба обвесила ряд лиц: А. на 3,5 кг, С. на 3,5 кг и т. д. Как видно из материалов дела, в связи с наступившим половодьем мука отпускалась в большом количестве (каждому потребителю на 20 дней). М. показала, что у нее не было крупных гирь для весов, и по просьбе самих покупателей, спешивших вернуться домой до наступления темноты, она пользовалась при отпуске муки безменом для того, чтобы не задержать потребителей многократным взвешиванием мелких партий. При этом безмен, которым она пользовалась, был предварительно проверен самими потребителями, и он показывал точный вес. При таких обстоятельствах действия М. не могли быть квалифицированы по ст. 128-в УК РСФСР, предусматривающей умышленное пользование неверными весами и другими измерительными приборами с целью обвешивания потребителей»[113].

В приведенных случаях (похищение, обмеривание) элемент умысла явственно содержится в самом определении действия. В других случаях умысел выражен в определении действия (бездействия) не столь четко. Так, ст. 594 УК РСФСР предусматривает уклонение от очередного призыва на действительную военную службу. Об уклонении говорят и ст. 595, 19312 УК РСФСР и др. Верховный Суд СССР в определении от 24 июня 1954 г. по делу Д. признал, что уклонение от очередного призыва возможно лишь при наличии умысла.

Общее положение, установленное при этом судом, прямо указывает, что «уклонение от военного учета предполагает действия, совершенные с умыслом», хотя в законе прямого требования умысла нет: об умысле говорит само слово – «уклонение».

В ряде других составов объективный элемент – действие – указывает на неосторожность как субъективный элемент состава. Так, понятия халатность (ст. 111 УК РСФСР), бесхозяйственность (ст. 128 УК РСФСР) включают в себя элементы неосторожности: тот, кто умышленно, намеренно плохо исполняет свои обязанности, отвечает за вредительство или иное преступление, но отнюдь не за халатность или бесхозяйственность. Быть умышленно халатным так же нельзя, как совершить кражу по неосторожности.

Закон, таким образом, во многих случаях, не вводя в диспозиции прямого требования определенной формы вины (умысла или неосторожности) как элемента состава данного преступления, прямо или косвенно все же дает ключ к решению этого вопроса. Необходимо, однако, признать, что остается значительное число норм, в которых не содержится никаких указаний на необходимость для данного состава той или иной формы вины. Таковы, например, ст. 141 УК РСФСР, предусматривающая доведение до самоубийства, ст. 128-а УК РСФСР – выпуск недоброкачественной продукции или ст. 5911 УК РСФСР – нарушение монополии внешней торговли и многие другие. Поскольку в названных случаях закон не содержит требования – прямо или косвенно выраженного – одной определенной формы вины, необходимо прийти к выводу, что в этих составах виновность может выражаться по общему правилу, как в форме умысла, так и в форме неосторожности.

Однако и в этих случаях жизнь вносит коррективы и уточнения в общую формулу закона. Так, очевидно, что доведение до самоубийства чаще всего совершается по неосторожности, ибо умышленное доведение до самоубийства граничит с убийством, притом с убийством в весьма коварной форме, – убийством, совершаемым руками самой жертвы. Здесь, таким образом, как и при понимании всех элементов состава преступления, не должна быть утеряна связь с реальной действительностью.

Как видно из приведенного выше анализа умысла и неосторожности как элементов состава преступления, закон в ряде случаев оставляет некоторую неточность в том, достаточно ли для конкретного состава наличия неосторожности, или же необходим умысел, или же возможны обе формы вины – умысел или неосторожность. Вывод, который диктуется этим положением, заключается в том, чтобы при издании нового Уголовного кодекса законодатель внес в редакцию норм Особенной части Уголовного кодекса надлежащие уточнения и тем самым устранил неясности в требовании для конкретных составов умысла или неосторожности[114].

* * *

Проблема форм вины разработана в теории социалистического уголовного права с большой полнотой. Тем не менее вопросы, связывающие проблему вины с проблемой состава преступления, продолжают оставаться в тени.

Непосредственная связь вины с составом преступления находит свое выражение не только в том, что умысел или неосторожность, как подробно было развито выше, являются необходимыми элементами каждого состава преступления. Связь вины и состава идет значительно далее и глубже. Дело в том, что определение форм вины как психического отношения лица к общественно опасным последствиям его действия (или бездействия) оставляет без ответа весьма существенный вопрос: о каких последствиях здесь идет речь, точнее, какой круг фактических признаков охватывается «последствием», которые виновный предвидел, желал, допускал, должен был предвидеть и т. д.; каково реальное содержание умысла и неосторожности?

Статья 10 УК РСФСР признает умышленно действующими лицами тех, которые предвидели общеопасный характер последствий своих действий, желали этих последствий (прямой умысел) или сознательно их допускали (эвентуальный умысел), и неосторожно действовавшими – тех, которые не предвидели последствий своих поступков, хотя и должны были предвидеть их, или легко мысленно надеялись предотвратить такие последствия. В этих формулах закона четко определено отношение субъекта, действовавшего умышленно или неосторожно, к последствиям: субъект эти последствия желал, допускал, предвидел и т. д. Однако ст. 10 УК РСФСР не содержит и не может содержать подробных указаний, о каких общественно опасных последствиях здесь идет речь, какой круг фактических признаков охватывается понятием «последствие». Между тем эти указания весьма существенны для понимания форм вины и их связи с составом преступления, для решения всей проблемы уголовной ответственности.