Коллектив авторов - Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов

• Название: Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Культурология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-1046-9

В монографии представлены результаты изучения профессорского сословия России как творческого сообщества, создавшего оригинальные традиции, репрезентации, языки самоописания, практики взаимодействия, способы историзации и классикализации собственной деятельности. Международный коллектив авторов работал с университетскими архивами, архивом Министерства народного просвещения, мемуарами и интервью профессоров, научными периодическими изданиями, юбилейными историями и публикациями торжественных речей. Данные тексты анализировались как единый рассказ профессоров «о себе», у которого есть замысел, средства воплощения, работа с потенциальным читателем. Такой подход позволяет освободиться от социальной магии университета, разгерметизировать знание о нем и увидеть в нем рукотворное историческое явление, не равное себе во времени и пространстве.

Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся университетскими исследованиями и историей российской культуры. Она может быть использована в качестве учебного пособия для обучения на гуманитарных факультетах.

---

Учитывая транснациональный, массовый характер современных университетов, изменения, вносимые ими в социальные и физические ландшафты городов и стран, вполне заметны и нуждаются в пристальном внимании и тщательном исследовании, избегающем однозначных оценок и апокалиптических версий. Роджеро отмечает, что описание современного состояния университета требует разработки нового словаря для фиксации происходящих изменений, избегающего однозначного определения происходящего малоинформативным термином «пост-университет».

Стихийное превращение университетской автономии в центральную тему дебата об академии обозначает и легитимирует ценность университета. Однако автономия нередко остается лишь предметом теоретических рефлексий, ускользая от попыток операционализации и фиксации. Включенность университетов во множество контекстов, определяющих их способность к рефракции, оказывается крайне сложной для эмпирического изучения: «Но когда мы начинаем присматриваться в деталях, например, само понятие “автономия” приобретает очень разные смыслы, которые под влиянием Бурдьё обычно схлопываются в один-единственный. Т. е. это простой способ вписать очень много разных форм… в одну-единственную простую бинарную оппозицию, который был для нас не очень убедителен»[45].

Другим ускользающим концептом оказываются механизмы рефракции, собственно призванные обеспечить независимость университета, как и любого другого социального поля. Признание их значимости отнюдь не гарантировало внимания к способам сопротивления поля, превращая концепцию автономии во многом в механическую схему, на которой обозначены лишь основные игроки и связывающие их отношения. Как именно происходит взаимодействие, остается фактически непроясненным.

На чем же строится столь трудно идентифицируемая автономия академии? По мнению Бурдьё, основанием автономности академии и одновременно средством ее экспансии в другие поля служит ее особая роль в системе символического производства модерного общества. Выступая пространством интенсивного «производства здравого смысла»[46], классификаций, упорядочивающих научный и социальный мир, университет и университетские структуры исполняют роли легитимных агентов номинации, создающих эксплицитно и публично легитимное видение и описание социального мира[47].

Номинация или производство легитимного дискурса – одна из основных задач университета. Однако дискурс не просто производится – он воплощается и ежедневно разыгрывается в многочисленных действиях университариев. Участники символического производства укрепляют классификации своей профессиональной деятельностью, хабитуализируют их, становятся живыми воплощениями транслируемых идей: «По сути, они отстаивают свои ментальные структуры, свое представление о самих себе, свои ценности и свою ценность, принцип классификации (nomos), согласно которому все то, что они делали в течение своей жизни, имеет ценность. Они защищают свою шкуру»[48].

Система производства социальных классификаций становится одновременно и системой производства соответствующих жизненных траекторий. Академия воспроизводит и усиливает социальное неравенство, «позволяя состояться множеству независимых, но институционально синхронизированных стратегий социального воспроизводства, определяемых инстинктом социального консерватизма, присущего… доминантным группам»[49]. Предпринятый Бурдьё анализ профессиональных траекторий выпускников École Normale Supérieure показывает, как доминирующая классовая позиция (принадлежность к высшим классам) имеет все шансы конвертироваться в высокую академическую позицию. Таким образом, университетская система в определенной степени нивелирует роль класса, но лишь затем, чтобы заменить классовое доминирование новыми видами символического господства.

Универсализация университета, подчиненность его общей логике социальной системы проявляется в определении пространства академии как пространства постоянной конкуренции и противостояния. Подход к пониманию академической несогласованности, предлагаемый Бурдьё в его работе «Homo Academicus», определяет университет как конкурентное пространство, в котором основные игроки соревнуются за доступ к ресурсам (видам капиталов) – власти, финансам, культурному и символическому капиталам[50].

Цель конкуренции, разворачивающейся на разных уровнях (например, между факультетами и профессорами, профессорами и студентами), – завоевание исключительного права на доступ к ресурсам и влиянию: «подумайте о преподавателе, в особенности о преподавателе философии, который своим тридцати или ста студентам в год предлагает свою продукцию, произведенную в почти исключительно монопольной позиции и распространяемую на маленьком защищенном рынке… Подобного рода механизмы могут лишь удвоить эффект символического принуждения некоего частного определения культуры и одновременно лишения всего того, что не входит в это определение»[51].

Борьба за влияние не ограничивается пространством университета и инкорпорацией определенных видов капитала. Позиции, занимаемые агентами в других значимых полях, обладание определенными видами капитала могут конвертироваться в университетские позиции или использоваться для противостояния им. Так, например, значимые фигуры культурного производства, определяющие самый широкий интеллектуальный ландшафт, избавлены от необходимости конкурировать в пространстве университета, но само пространство конкуренции в данном случае бесконечно расширяется.

Вместе с тем, по мнению Бурдьё, университетские конфликты (как и конфликты, связанные с культурой, воспитанием) – особенные, отличающиеся высокой интенсивностью. Накал противостояния, как уже отмечалось, предопределен особой ролью университета в современной системе символического производства – созданием легитимной картины мира.

Работы П. Бурдьё адресуют академии множество сложных вопросов, проявляющих скрытые сценарии действия. И все же университетская жизнь и в данном случае оказывается надежно защищенной доксой. Применяя универсалистские категории, помещая академию в общую логику действия социальных систем, П. Бурдьё зачастую избегает обнаружения ее внутренней логики, словно защищая ее или же давая возможность другим исследователям получить удовольствие от открытия новых горизонтов.

Групповые автономии и способы их поддержания

Неовеберианский подход предпринимает весьма плодотворную ревизию макроперспективы, делая попытку перейти от рассмотрения академии как абстрактной социальной структуры к анализу академического сообщества. Проблематизируя, как и в предыдущем случае, академическую автономию, теоретики неовеберианства рассматривают ее обретение как результат конвенции между профессиональными сообществами, обладающими способностью к самоорганизации, а значит, и созданию эффективных механизмов поддержания независимости, и основными агентами влияния капиталистического общества – государством и рынком. Таким образом, неовеберианский подход задействует два регистра рассмотрения: анализ сообщества и макроконтекстов, определяющих его положение в социальной структуре общества.

Исходной точкой теоретизации в рамках неовеберианского подхода служит идея Макса Вебера о гетерогенности социального ландшафта капиталистического общества и наличии в нем определенных социальных «автономий». Вебер отмечал, что наряду с господствующим в капиталистическом обществе экономическим порядком, обусловливающим формирование классов, в нем существуют и условия для производства неэкономических – «статусных групп». Отличительными чертами последних считаются: во-первых, связанность непосредственными взаимодействиями (в терминах Вебера, они являются «нормальными сообществами»); во-вторых, обусловленность их общественного положения не позицией, занимаемой на рынке труда, а доступом к определенным почестям и привилегиям – статусом в системе стратификации[52]: «В противоположность классам статусные группы являются нормальными сообществами. Правда, в большинстве своем они аморфны… По содержанию статусную почесть можно выразить следующим образом: это специфический стиль жизни, который ожидается от тех, кто высказывает желание принадлежать к данному кругу людей»[53].

Особенность положения такой группы подчеркивается социальной дистанцией и исключительным характером ее привилегий. Использование категории «статусная группа» актуализирует значимость статусных иерархий, а также указывает на важность стиля жизни (стиля потребления, общения, особого характера заключаемых браков и пр.) в конституировании общности. Конвенция, дающая статусной группе возможность принимать почести, поддерживается силой внутригруппового мнения и действий, а также особенностью общественного отношения к ней. Закреплению конвенции, переводу почестей в легальные привилегии способствует получение группой власти и укрепление ее социальной позиции: «Статусная группа встраивается в общество, борется за знаки почета, признание, отстаивает свои иерархические позиции. Она вступает в конкуренцию с другими группами, переопределяет свою территорию, эволюционирует в сторону открытости или закрытости. Кроме того, она претерпевает и внутренние трансформации – организуется, иерархизируется, распределяет власть и регламентирует внутренний доступ к благам и почестям»[54].