Савва (Тутунов) - Епархиальные реформы

• Название: Епархиальные реформы
• Автор: Савва (Тутунов)
• Жанр: Религиоведение

Всероссийский Церковный Собор, проходивший в Москве в 1917–1918 гг., и доныне одними исследователями и публицистами превозносится как образец каноничности и пример обращения к древним и подлинным устоям Церкви, другими – клеймится как модернистский и ниспровергающий церковный строй. Немало споров вызывают и предпринятые Собором преобразования в области церковного управления. Игумен Савва (Тутунов) исследует одну из нераскрытых сторон реформы Собора. Читатель увидит, как предложения исследователей и публицистов, епархиальных архиереев и членов Предсоборного присутствия, высказанные в 1905–1906 гг., пройдя через Предсоборное совещание 1910‑х годов, через церковные съезды первой половины 1917 года, через Предсоборный совет лета 1917 года, – выльются в решения Всероссийского собора относительно порядка замещения епископских кафедр, организации работы органов епархиального управления, ответственности викарных епископов и благочинных, а также участия клириков и мирян в епархиальном управлении.

Был ли Всероссийский Церковный Собор революционным? Каково было намерение законодателя, то есть Собора, в его решениях о епархиальном управлении? Можно ли и нужно ли использовать эти решения сегодня? Эти вопросы ставит перед собой автор книги «Епархиальные реформы».

---

После завершения работ Предсо борного присутствия вопрос о праве народа участвовать в избрании епископа получил новое освещение в серии статей[481], посвященных выявлению значения правила Лаод. 13. Средоточием дискуссий стала полемика между профессорами двух академий – И. С. Бердниковым и Н. А. Заозерским. Однако инициировал этот обмен мнениями автор исследований о приходе А. А. Папков[482], который, в развитие споров в IV отделе Предсоборного присутствия[483], опубликовал в конце 1906 года в «Новом времени», а затем в «Церковных ведомостях» статьи, посвященные разбору означенного правила. Папков указывал, что дошедшие до нас документы Лаодикийского Собора не являются сборником правил, но лишь оглавлением, сборником заголовков правил, о которых нам ничего больше не известно. По его мнению, в силу этого обстоятельства, нельзя полагать, что такой «заголовок или указатель <…> точно и ясно выражает смысл подлинного соборного правила»[484]. Кроме того, Папков касался значения термина δχλος, употребленного в Лаод. 13. По его мнению, этот термин обозначает именно «народное сборище» (как это переведено в «Книге Правил») а не «народ» (перевод Казанской духовной академии) и, следовательно, на указанное правило нельзя опираться для обоснования запрета клиру и мирянам участвовать в избрании пастырей и епископов.

На статью Папкова одновременно ответили профессоры М. А. Остроумов и Е. В. Барсов. М. А. Остроумов замечал, что, хотя первое утверждение Папкова верно, из него, однако, «нельзя выводить того следствия, что они-де [правила Лаодикийского Собора – и. С] не имеют подобающего церковного авторитета». Во-первых, в сохранившихся заглавиях постановления Собора выражены ясно; во-вторых, эти правила во всех древних канонических сборниках помещены именно в таком виде[485]. На второе утверждение Папкова Остроумов возражал, что «значение слова δχλος имеет разнообразные оттенки и в самых разных древних переводах переводилось различно»[486]. По мнению профессора, «δχλος будет обозначать то же, что populus, массу населения в противоположность правящим организациям <…> в церковном отношении – в противоположность клиру»[487]. К этой аргументации Е. В. Барсов добавлял ряд ссылок на Священное Писание, в которых слово δχλος употреблено в значении общины[488].

Затем в полемику вступил профессор НА. Заозерский. В статье, помещенной в «Богословском вестнике», он защищал то мнение, что рассматриваемое правило имеет в виду именно скопище народа – «мятежную организованную толпу». Иначе, полагал Заозерский, отцы Собора употребили бы термин λαός, либо иное выражение, производное из этого термина. Кроме того, как считал Заозерский, запрет налагается

не на первоначальный момент выбора или наименования кандидатов, а на второй и более решительный – избрания одного из указываемых кандидатов, как годного к рукоположению[489].

Указывая на законодательство императора Юстиниана, согласно которому рукоположение в епископа должно совершаться при народе, чтобы каждый желающий имел полную возможность возражать, Заозерский замечал:

В виду этих совершенно ясных законов VI-го века, едва ли возможно допустить, чтобы отцы Лаодикийского Собора ГУ-го века решились лишить мирян их исконного, утверждающегося на апостольском предании права избирать кандидатов на церковное служение[490].

Рассматриваемое правило, заключал профессор, «по форме и по существу есть только очень краткое оглавление не сохранившегося до нас соборного определения», на основании которого можно лишь предполагать попытку отцов Собора урегулировать право участия мирян в выборе кандидатов в епископа, но сказать, «как именно они регулировали – нельзя»[491].

И. С. Бердников ответил Папкову и Заозерскому пространной статьей, в которой разбирал употребление термина όχλος в Священном Писании, канонах, а также в современной Лаодикийскому Собору юридической литературе. По мнению автора,

нельзя сомневаться в том, что и в 13 правиле Лаодикийского Собора термин δχλος должен иметь значение однородное с значением λαός и πλήθος[492].

В том, что касается природы законодательного корпуса Лаодикийского Собора, Бердников высказал мнение, что здесь мы имеем скорее синопсис, чем оглавление. Вопрос о том, насколько этот синопсис соответствует изначальному тексту – общий для таких сборников; «нужно положиться на компетентность и добросовестность составителей»[493]. Соглашаясь с Н. А. Заозерским в том, что данное правило касается «заключительного – самого важного момента в избрании кандидатов в епископы», Бердников делал следующий общий вывод из своего исследования:

Общая мысль правила состоит в том, что клиру и мирянам осиротевшей паствы не может быть предоставлено самостоятельное избрание кандидатов в епископы; наоборот, окончательный и авторитетный суд и решение вопроса о выборе достойного кандидата епископства, а также все необходимые распоряжения по делу выборов принадлежат собору епископов с митрополитом во главе[494].

Продолжение полемики Заозерского и Бердникова не принесло чего-либо существенно нового: авторы продолжали оттачивать свои аргументы.

Поскольку дискуссии по вопросу об определении епископа на кафедру, в отличие от дискуссий по другим вопросам, приобрели подчеркнуто научный характер, следует упомянуть и результаты некоторых основных исследований начала XX века по этому поводу. А. П. Лебедев в своей монографии «Духовенство древней вселенской Церкви» выражал убеждение, что до III века включительно выбор епископа был полностью в руках клира и народа вдовствующей кафедры: «Народ вместе с клиром рассуждал о выборе нового епископа <…> после всех этих рассуждений выбор падал на какое-либо определенное лицо». Епископы же, прибывшие для рукоположения, лишь обращались к клиру и народу «троекратно с вопросом: тот ли это, кого они требуют себе в предстоятели? Действительно ли он достоин епископского служения? Все ли согласны на его избрание?»[495]

А. И. Покровский, отвергая бытующее мнение о том, что община лишь указывала желательного ей кандидата, а епископы его утверждали, поддерживал теорию, согласно которой выборы епископа в первые три века состояли из трех этапов: «1) инициативы местного клира, 2) апробации собравшихся епископов и 3) окончательного одобрения или рецепции выбора со стороны всей местной общины»[496]. При этом, по мнению Покровского, главную роль играли клир и особенно народ местной общины: последний «мог принять и одобрить того кандидата, который уже благополучно прошел через две предшествующие выборные стадии, но мог поступить и наоборот»[497].

Все эти реконструкции, верны они или нет, относятся к трем первым векам христианской истории. В дальнейшем же, по изложению Лебедева, хотя «практика церковная представляет немало примеров, когда воля народная в избрании архипастыря решительно уважается церковной властью»[498], в целом «народ мало-помалу стали устранять от этого дела». Лебедев полагал, что тому были две причины: злоупотребления и беспорядки в среде народа и стремление духовенства «высвободиться из-под зависимости народа»[499]. «Окончательное устранение народа от рассматриваемого права произошло на VII Вселенском Соборе», – заключал профессор[500].

Следует, наконец, упомянуть о статье И. И. Соколова «Избрание архиереев в Византии IX–XV вв.». Опубликованная в «Византийском временнике» за 1915–1916 годы, выпуск которого увидел свет лишь весной 1917 года[501], эта статья, как таковая, вряд ли могла повлиять на ход предсоборных дискуссий. Однако Соколов был профессором Санкт-Петербургской академии, редактором в 1912–1913 годах «Церковного вестника», членом Предсоборного присутствия, Предсоборного совещания и Предсоборного совета, а также Собора 1917–1918 годов. Свои взгляды он, без сомнения, выражал и на лекциях, и в рамках своего участия в работе Предсоборного совещания[502], в котором представлял доклады, в том числе по вопросу о епархиальном управлении[503]. Поэтому с большой вероятностью можно сказать, что основная мысль рассматриваемой нами статьи, написанной, по всей видимости, не позднее 1914 года, не осталась без влияния. Статья включает обширный канонический и правовой материал, определяющий церковное и церковно-государственное законодательство по заявленной теме. Источниками стали Номоканон Патриарха Фотия и схолии к нему Вальсамона, а также Василики, Прохирон, Эпанагога и новеллы Льва Мудрого. Обобщая приведенные сведения, И. И. Соколов указывал, что поставление архиереев «совершалось посредством избрания, составлявшего сложный избирательный процесс»[504]. Избрание производилось собором архиереев, созывавшимся митрополитом области, с обязательностью явки для всех епископов, которые, впрочем, могли прислать свое мнение письменно. По выводу Соколова, «ни народ, ни светское правительство в лице своих представителей и чинов не должны, по суду церковных правил, принимать участие в каноническом избрании епископа». Однако «церковные правила допускают обращение народа к собору с просьбой об избрании в епископский сан угодного им кандидата»[505]. Хотя, замечал профессор, гражданское законодательство, вызванное «принципом «экономии», но не принципом акривии в церковной жизни», допускало участие мирян в выборах епископа, это положение «составляет одно из механических привнесений в Василики старого законоположения» Юстиниана и «было осуждено на медленное умирание в силу того, что канон выше закона»[506]. Избрание, по описанию И. И. Соколова, состояло из составления избирательным собором списка достойных кандидатов, избрания троих и утверждения одного из них митрополитом. Последнее, между тем, не представляется нам достаточно обоснованным: едва ли повсеместной практикой было предоставление митрополиту выбора одного из трех кандидатов – каноны скорее говорят об избрании единого кандидата избирательным собором.