Игорь Красавин - Фрактальная история

• Название: Фрактальная история
• Автор: Игорь Красавин
• Жанр: История

Работа представляет собой историческую часть более обширного исследования «Techne. Сборка сообщества». В книге рассматривается фрактальная интерпретация исторического процесса и политико-экономического анализа эволюции общества. Анализируется повторяющееся сходство и условия дифференциации в организации политико-экономических институтов. Объясняется роль частных лиц как источника социальной сложности и развития.

---

Там, в свою очередь, сообщества греков-ахейцев развиваются под влиянием Крита в племенные иерархии, в ходе внутренней борьбы создают аристократические союзы и венчаются на царства, промышляющие морским разбоем – образчик таковых привел Гомер. Их экономическое и политическое влияние распространяется вглубь Балкан. Как известно, царство минойцев неоднократно страдало от землетрясений, и в середине XV в. до н. э. попадает под власть ахейцев. Уровень развития экономики на острове снижается, но ахейцы продолжают торговые контакты с Египтом и Левантом. В XIII в. до н. э. среди ахейских монархий начинаются войны, которые должны были закончиться объединением в рамках общего государства, но междоусобицы провоцируют окружающие народы на вторжения. Когда в XII в. до н. э. на Балканы пришли греки-дорийцы, еще не познавшие государства, наступает социальный регресс, дальние контакты прекращаются. Ахейские и минойские торговцы исчезают – созревает Финикия, а в Греции наступают темные века72.

Новый виток развития коммуникации наступает благодаря активности ассирийцев и вавилонян. Распространение металлургии железа обеспечивает большую производительность и доступность техники. Расширение ареала цивилизации сказывается на динамике отношений греческих сообществ. К VIII в. до н. э. у греков начинает формироваться частная собственность и аристократия стягивает земельный фонд в свои руки. Природные условия Греции напоминают финикийские: недостаток земли, ее непригодность для выращивания хлеба. Греческие сообщества были рассеяны по островам и к тому времени уже вошли в контакт с окружающими территориями – внутренняя борьба обернулась колонизацией. Демографическое давление на каменистых берегах Эгейского моря было так велико, что счет колоний ведется на сотни. Такие города, как Милет и Коринф, основали по нескольку десятков поселений в Причерноморье, Италии, северной Африке и южной Франции. Отселив соплеменников, аристократия сохранила социальную структуру, но тем самым поставила себя в иную зависимость, справиться с которой уже не смогла.

Колонии нуждались в метрополиях – поставляя продукты сельского хозяйства, они требовали промышленных изделий. В результате активизируются обмены и производство. Начинается повсеместная коммерциализация ремесла и сельского хозяйства – появляется в прямом смысле слова массовая ручная продукция73. Она была не такой искусной и дорогой, как изделия финикийцев, зато дешевой и практичной. Процесс дифференциации населения продолжался, как и раньше, поэтому большая часть крестьян становится ремесленниками, торговцами и моряками. Происходит формирование рынков и многократное расширение социально-экономического пространства. Более того, сами колонии не были пассивными поставщиками сырья. Они были посредниками между метрополией и туземцами, а потому сразу развивались как самостоятельные сообщества, с коммерческой ориентацией сельского хозяйства и промышленности. Объемы сделок и частота их совершения в сотнях городов определило появление в 560 г. до н. э. первой монеты, серебряной драхмы, печатать которую стали в Греции практически повсеместно74. Греческий успех в деле создания рыночной экономики и накопления капитала подчеркнул персидский царь Ксеркс, когда заявил, что он не может верить послу народа, который каждый день собирается на городской площади, чтобы обманывать друг друга75.

Острова Эгейского моря находились на перекрестке путей во все стороны Средиземного моря. Торговые контакты познакомили греков с финикийским алфавитом, а необходимость разнообразной деятельности привела к его усовершенствованию – так появился алфавит с гласными буквами. Промышленность, наука и искусство получили грамотных и самостоятельных создателей, заказчиков и потребителей. На Востоке ставили памятники богам и царям, в Греции – спортсменам (боги придут позже: когда Рим объединит Средиземноморье, империи понадобится общая идеология и лояльное население). Так развивалась городская культура, стирающая родовые структуры связей и предлагавшая конструкт гражданина, зависимого не столько от происхождения и вида деятельности, сколько от равных прав и неравного богатства.

Если рассматривать условия организации, повлиявшие на такой ход событий, то ими будут следующие. Во-первых, территориальное нахождение в зоне контактов. Во-вторых, относительная слабость перед другими сообществами, более многочисленными, политически могущественными и обширными, которым нельзя было навязать свою волю и выкачивать их средства. В-третьих, то обстоятельство, что Греция избежала излишне частых вторжений жадных соседей и потому, в отличие от финикийцев, смогла в большей степени развить государственность. В-четвертых, необходимость преобразовательной деятельности по обеспечению ресурсами. Все это обусловило отсутствие монопольной власти у какой-либо социальной группы и одновременно повлияло на их активную позицию. Аристократы, крестьяне, ремесленники, торговцы – все были вынуждены бороться и взаимодействовать друг с другом.

Вынужденная динамика отношений между группами (чему греки были совсем не рады76) вызвала политическое равновесие. Власть приобреталась при поддержке большинства, состоящего из разных групп, с их различными интересами и предпочтительными практиками. В ряде случаев это имело своим следствием появление демократии, хотя в большинстве греческих торговых государств, как и в Финикии, победивший капитал установил олигархический режим, а внутренние районы и вовсе оставались бедными и патриархальными77. Каким бы ни был консенсус (или диссенсус), он включал могущественное меньшинство – олигархов и аристократов; остальные выражали свое мнение лишь в кризисных ситуациях, и это был бунт. Власть принадлежала кучке богатых лиц, если они могли договориться, либо тирану, если нет.

К VI в. до н. э. обмены между колониями и метрополиями позволили страте «новых богатых» не только появиться, но и предъявить политические претензии. Начинается волна политических столкновений между коммерсантами и аристократами. Буржуа формируют круг клиентелы из экономически несостоятельных маргиналов, с помощью которых силой захватывают власть. Так проявилась характерная черта олигархических тираний – популизм, присущий таким режимам и поныне. Поэтому тирания и смогла сформироваться как явление: тиран являл собой результат диссенсуса, вынужденного, но необходимого, чтобы сохранить status quo78. Тираны не меняли социальный режим, а лишь расправлялись с политическими противниками. Тиран – тот же царь, прививающий сообществу модель государственного капитализма. Конкуренция с другими городами заставляет тиранов вести активную политику: временно это разрешало внутренние противоречия, политическая ответственность за которые была на правителях.

Напряженные отношения внутри городов говорят о высокой степени социальной дифференциации, что проявлялось в долговом рабстве и чрезмерных скоплениях частной земельной собственности. Сейсхатейя (стряхивание бремени) было применено афинским законодателем Солоном (594 г. до н. э.) в критический момент зыбкого равновесия и максимальной вражды афинян и являлась отказом от неоплатных долгов. Был положен предел экономической власти: запрет долгового рабства и ограничение максимального надела земли, обладание которым давало гражданство. Нахождение в эпицентре активной денежной экономики позволило обойтись рабами привозными; для всех туземных царьков продажа соплеменников в рабство еще долго будет оставаться самым прибыльным занятием. Дешевые рабы использовались большинством населения, и в каждом городе живая индустрия породила средний класс.

Со времен Просвещения считается само собой разумеющимся, что именно рабы принесли грекам долгожданную свободу от трудного труда и подарили радость демократии. Это, конечно, глупость, ибо демократия даже в Греции была исключением из правил, и нигде в истории рабство одних не рождало свободы других. Объяснения, что, мол, с появлением рабов у их хозяев появилось много свободного времени, чтобы участвовать в политической жизни, просто нелепы. Доход зарабатываемый, а не получаемый по наследству, принуждает к труду, а не отвлекает от него. И любой член сообщества принимает участие в политической жизни в зависимости от интересов и убеждений, а не занятости. Рабы заменили собой наемных рабочих и позволили крестьянам стать мелкими лавочниками79, только и всего. В этом смысле рабы повлияли на экономический рост, помогли расширить средний класс, но этот «класс» в массе полисов склонялся на сторону сговора сильнейших, чья задача состояла в поддержании олигархического режима. Они извлекали наибольшую выгоду из ситуации и обеспечивали хотя бы минимальные условия для большинства; впрочем, период преуспеяния был недолог.