Геогрий Чернявский - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

• Название: Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
• Автор: Геогрий Чернявский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05277-3

На основании обширных архивных материалов ряда стран впервые подробно рассматривается жизненный путь одного из ярчайших лидеров международного социалистического движения болгарина Крыстю (Христиана) Раковского, видного центристского деятеля II Интернационала, ставшего после 1917 года большевиком. Авторы проследили роль Раковского как государственного руководителя Украины – председателя ее правительства, его мужественную борьбу за подлинное равноправие республики в составе СССР, против сталинского курса на унификацию, раскрыли попытки Раковского европеизировать СССР, когда он был полномочным представителем в Великобритании и Франции. Исследование выразительно повествует о противодействии Раковского установлению сталинского единовластия, пребывании в ссылке, возвращении в Москву на второстепенный пост и расправе с ним. Уделено внимание и личной жизни героя, его семейным и внесемейным связям, его родным и близким.

Книга написана живым языком, с увлечением читается и представляет интерес не только для специалистов, но и для самой широкой аудитории.

---

Вслед за этим Раковский обратился в редакции петроградских газет с письмом, в котором сообщил, что присоединяется к большевикам. Прибыв в конце декабря 1917 г. в российскую столицу, он предложил Ленину свои услуги, правда сохраняя еще отношения с меньшевиками-интернационалистами, в частности с Мартовым, о чем последний информировал Аксельрода.[168]

Так в основном завершился переход Христиана Раковского с позиций социалистического центриста на позиции большевика-экстремиста, хотя его социалистическое прошлое в следующие годы продолжало давать себя знать и в конце концов предопределило его судьбу в тоталитарной державе.

2. Формирование дипломата. Переговоры с Румынией

Почти тотчас по возвращении в Петроград Раковский встретился с Лениным и предложил ему свои услуги. Ленин, умевший великолепно использовать складывавшуюся ситуацию, нуждавшийся в опытных и авторитетных кадрах, сориентировался моментально. Он тотчас забыл свои прежние и совсем недавние нападки на Раковского. Христиан Георгиевич, как его теперь стали называть уже на русский манер, был тотчас принят в большевистскую партию, причем с зачетом в партийный стаж всего срока участия в балканском и западноевропейском социал-демократическом движении.[169] Это был единственный случай такого рода в большевистской практике, ибо лидеры этой партии всегда ревниво относились к бывшим «чужакам».

Из характера предыдущей деятельности Раковского, из его индивидуальных особенностей, способностей и ментальности вытекала та сфера деятельности, которой ему было поручено заняться в советской центральной администрации. Умение устанавливать контакты с представителями различных общественных сфер, публицистический и полемический дар, европейская образованность, отсутствие провинциальной зашоренности и примитивного догматизма, внешняя привлекательность и вальяжность, знание западноевропейских и балканских языков – все эти качества предопределили использование Х. Г. Раковского в качестве дипломата.

Особое знание им Румынии, ее экономики, политики и общественной жизни, свободное владение румынским языком обусловили и первое конкретное задание. Впрочем, предстоявшие функции Раковского были дипломатическими лишь отчасти, ибо не исключено было в случае благоприятного с точки зрения большевистской верхушки развития событий расширение сферы деятельности вплоть до государственного руководства Советской Румынией, если бы таковую удалось создать.

Дело, с одной стороны, заключалось в том, что Раковский, став членом большевистской партии, продолжал выступать и как румынский социалистический лидер. С другой стороны, с начала 1918 г. взаимоотношения между Советской Россией и Румынией продолжали обостряться.

28 января на заседании Совнаркома под председательством Ленина было решено образовать орган под чудовищным названием Верховная коллегия по русско-румынским делам (через несколько дней в ее названии появилось еще одно слово, и она стала именоваться Верховной автономной коллегией). Местом пребывания коллегии был определен Кишинев, хотя город был занят в это время румынскими войсками. В состав коллегии, которая формировалась под руководством Х. Г. Раковского, вошли румынские социал-демократы М. Бужор, М. Брашован, В. Спиру, а также П. К. Воронский (один из руководителей восстания в Одессе в январе 1918 г., будущий известный литератор и издатель), публицист Ф. И. Куль (Полярный) и матрос А. Г. Железняков (тот самый, который несколькими днями ранее отличился, объявив, разумеется, по распоряжению своих начальников, о разгоне Учредительного собрания в Петрограде). Коллегии было выделено 5 млн рублей из средств СНК и придан отряд матросов под командованием Железнякова.[170] На следующий день Ленин подписал удостоверение о назначении Раковского «комиссаром-организатором по русско-румынским делам в южной России».[171]

В начале февраля Раковский с отрядом Железнякова выехал в Севастополь, оттуда в Одессу.

В качестве основной задачи коллегии была определена организация борьбы «против румынской контрреволюции», за освобождение Бессарабии. Разумеется, политическими настроениями и пожеланиями молдаван никто не интересовался. В то же время, по-видимому, еще в Петрограде было согласовано, что конфликт с Румынией желательно урегулировать мирным путем, и именно в этом смысле в первую очередь предполагалось использовать качества Раковского.

Но эти мирные устремления сочетались с революционно-милитаристским энтузиазмом. Обращает на себя внимание документ, изданный Раковским от имени коллегии (правда, забывшись, в середине текста он вдруг начал писать от собственного имени!), в котором даже название этого органа было изменено. Он именуется здесь Верховной коллегией по борьбе с румынской и бессарабской контрреволюцией. Речь идет об обращении от 5 февраля 1918 г., адресованном революционному комитету в армии Румынского фронта (еще сохранялась прежняя терминология). Раковский выражал удовлетворение ее готовностью бороться против контрреволюции и призывал отбросить румынскую контрреволюционную армию, называя правительство Румынии «самым наглым, самым подлым и самым трусливым из врагов и русского, и румынского трудового народа».[172]

Тем не менее были начаты переговоры. Вначале они проходили при посредничестве канадца, полковника Бойла, известного своими прошлыми авантюрными похождениями, в частности во время золотой лихорадки на Клондайке. Бойл несколько раз возил из Одессы в Яссы послания Раковского правительству Румынии и ответы последнего.[173] В конце концов договорились о прямых переговорах.

14 февраля в Одессу прибыли для переговоров представители Генерального штаба Румынии полковник Радалеску и капитан Кадери. Краткая встреча и беседа с ними Раковского была его первым опытом ведения прямых дипломатических переговоров. Однако первый опыт оказался комом: было договорено о перемирии, но вскоре оказалось, что румыны ввели Раковского в заблуждение, ибо никаких официальных полномочий они не имели. Переговоры были прерваны, а на следующий день Верховная коллегия в обращении «Всем, всем, всем» известила об этом «недопустимом в международных отношениях» инциденте. 15 февраля за подписью Раковского и других членов коллегии румынскому правительству был направлен ультиматум с требованиями: немедленно вывести с территории Бессарабии румынские войска и русские контрреволюционные отряды во главе с генералом Щербачевым; немедленно возвратить захваченное румынскими войсками русское имущество; беспрепятственно пропустить на родину русские войска с территории Румынии и Бессарабии, сдать генерала Щербачева, объявленного советским правительством вне закона, и т. д.[174] 16 февраля, не получив никакого ответа, коллегия объявила о возобновлении военных действий, а в следующие дни предприняла меры по формированию румынских революционных батальонов, захватила на севастопольском рейде пять румынских кораблей, арестовала в качестве заложников ряд румынских подданных, находившихся в Одессе.[175]

Все же воинственные намерения и действия с обеих сторон вскоре уступили место желанию договориться. Определенное влияние на румынские власти оказали дипломатические представители стран Антанты. 23 февраля Раковского посетили все тот же канадский полковник Бойл и французский консул полковник Аркье, предложившие образовать смешанную комиссию для урегулирования русско-румынского конфликта. Предложение о посредничестве было принято, хотя коллегия и Румчерод повторяли свои требования об эвакуации румынских войск из Бессарабии.[176]

Возникшие изменения в общей международной ситуации и в советско-германских отношениях, связанные с прекращением переговоров в Брест-Литовске и наступлением германских войск на территории Украины и прилегающей к ней части России, а также на Петроград, заставили стороны занять более осторожные позиции, так как формально обе они находились в состоянии войны с Германией. 5 марта Раковский дал согласие на официальные переговоры и заявил о восстановлении мира между Россией и Румынией. Румынское правительство в лице председателя Совета министров генерала А. Авереску, в свое время руководившего подавлением крестьянского восстания 1907 г. и в связи с этим прямого политического оппонента Раковского, заявило, что считает конфликт улаженным.[177]

Последовали личные переговоры Раковского и Авереску в Одессе, в результате которых 7 марта был подписан «протокол улажения русско-румынского конфликта», включавший в себя также положение об обмене пленными.[178] 18 марта Раковский и Авереску подписали договор, в соответствии с которым румынские войска до 18 мая должны были очистить Бессарабию, предоставив местному населению право на самоопределение.[179]

Так появилась первая личная подпись Х. Г. Раковского под официальным дипломатическим документом – Одесским договором между Россией и Румынией. Казалось, конфликт действительно урегулирован. Деятельность Раковского была одобрена правительством Ленина. Позже Х. Г. Раковский писал, что все его предложения были приняты, «эвакуация Бессарабии была решена подписью генерала Авереску».[180]