Гэри Лахман - В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева

• Название: В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева
• Автор: Гэри Лахман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9573-2082-1

В книге «В поисках П. Д. Успенского» Гэри Лахман обращается как к подробно исследованным, так и к мало освещенным периодам жизни и творчества Петра Демьяновича Успенского – одного из столпов духовного направления, известного под названием Четвертый путь. Привлекая огромный массив малоизвестных источников и литературы, автор рассказывает о том, как формировались взгляды Успенского до встречи с Гурджиевым, как сказались его идеи времени, сна, высшего пространства и мистического опыта на формировании теории раннего русского модернизма. Тысячи новых читателей, которые каждый год обращаются к книгам Успенского, мало знают о его влиянии на авангардные движения начала XX века или о его значении для таких писателей, как Олдос Хаксли и Джон Б. Пристли.

Но конечно же, центральной интригой повествования являются непростые творческие и личные отношения двух сильных и талантливых людей – Петра Успенского и Георгия Гурджиева.

Книга Гэри Лахмана является серьезным научным исследованием, но при этом читается как увлекательный роман. Успенский предстает перед нами не только оригинальным философом и талантливым писателем, но и сложным, противоречивым и сомневающимся человеком, который ищет свой путь и стремится осмыслить окружающий мир.

---

Успенский никогда не мог устоять перед привлекательными и умными женщинами. Когда Анна спросила его о причине отказа отвечать, он признался, что настоящая причина заключается в том, что он планирует покинуть общество. Он даже сказал ей, что ему предлагали вступить во внутренний круг, но он отказался.

«Обычные члены общества – овцы, – объяснил он. – Но во внутреннем круге, наверное, еще бо́льшие овцы».

«Вы говорите так, словно жалеете, что среди них нет волков», – ответила она.

«Именно! По крайней мере, волки демонстрируют силу. Овцы – это просто овцы, и бессмысленно им пытаться приблизиться к образу Бога и развивать тайные высшие способности»[89].

Когда Анна спросила, не планирует ли он написать новую книгу, Успенский улыбнулся и сказал, что для ответа на ее вопрос может потребоваться время. Не хочет ли она встретиться с ним за чашкой кофе на следующий день? Знает ли она кафе «Филиппов»?

Расположенное на углу улицы Троцкого и Невского проспекта, недалеко от квартиры Успенского, кафе «Филиппов» было еще одним центральным местом встречи петербургской интеллигенции. Когда Анна на следующий день пришла, Успенский уже был там и размышлял над пустой чашкой кофе. Давно известный как постоянный клиент, Успенский придумал собственный метод заказа напитков: официант должен был приносить ему новую чашку кофе, как только предыдущая пустела, а определенный жест рукой говорил о том, что ему достаточно. «Лучше отказаться единожды, чем заказывать несколько раз», – исключительно логично рассуждал Успенский. Как только Анна села, официант поставил перед ней стакан крепкого кофе «по-варшавски». Когда она его допила, он принес еще.

Анна снова спросила, планирует ли Успенский новую книгу, и он рассказал, что перед написанием «Tertium Organum» начал другую работу, но вскоре почувствовал, что на ее завершение уйдет не меньше двадцати лет. Ее рабочее название, «Мудрость богов» (позднее «Новая модель Вселенной»), предполагало, что как бы Успенский не был разочарован Теософическим обществом, теософия – мудрость богов как таковая – все еще занимала его мысли.

Естественно, Анна сочла его приблизительный расчет времени в двадцать лет несколько преждевременным. И даже если понадобится столько времени, разве не стоит все равно написать эту книгу, спросила она.

«То, что я хотел сказать в этой книге, – объяснил Успенский, – настолько сложно и неуловимо, что я не чувствовал себя способным на это. А я должен всегда чувствовать себя способным на то, за что берусь». Он признался, что осознание своей некомпетентности ранит его гордость, и что он «знает, что[ему] недостает чего-то необходимого, чтобы это сделать»[90]. Однако некоторые идеи он высказал в других работах, которые тогда готовил к публикации.

После того утра они встречались в «Филиппове» ежедневно, в полдень, и разговоры всегда крутились вокруг одной и той же темы: как найти учителя, который приведет их к «чуду». «Чудом» называлось сверхсознание, термин, популяризованный писателем М. В. Лодыженским. Все, о чем они говорили: четвертое измерение, Вагнер, Святой Грааль, Вивекананда, алхимия, йога, Ницше, магия, самадхи и тому подобное, – снова и снова приводило к необходимости трансформации сознания. А для Успенского это означало найти кого-то, кто знал, как это делать.

Из воспоминаний Анны очевидно, что они с Успенским стали любовниками. Она говорит, что Успенский нашел в ней спутника в поиске. Он видел в ней «движущую силу», которой тоже обладал, и это открытие заставило его чувствовать себя «восемнадцатилетним», хотя ему было за тридцать. Эти «мальчишеские» качества проявлялись и другими способами, больше всего в его энтузиазме по поводу неизвестного. «Иногда человек может шагнуть с края пропасти и перепрыгнуть на другую ее сторону, не упав», – говорил он ей. Она соглашалась. «Мы найдем чудо, я это знаю, – сказал он, затем улыбнулся и добавил: – Я никогда не чувствую, я знаю».

Успенский просил Анну играть для него на пианино. Ее игру он находил вдохновляющей, полной творческой силы. Он сравнивал музыку со своего рода языком, как «знаки в небесах». Он говорил, что «повсюду есть знаки, но мы не умеем их читать». Учитывая, что Успенский несколько раз признавался в отсутствии любви к музыке, возможно, это были своего рода метафизические комплименты: либо так, либо Анна в своем рассказе приукрашивает. Успенский сравнивал их голод по чуду с русской сказкой о жар-птице, которую авангардный композитор Игорь Стравинский недавно использовал в качестве темы для балета. Неуловимая, магическая жар-птица роняет перо из огненного хвоста и обжигает руки преследователя. Хотя ее невозможно поймать, но остаются доказательства ее существования. Те, кто следуют за жар-птицей, как говорил Успенский, могут разочароваться в своих надеждах, но сами поиски приносят радость, покой и смелость продолжать путь.

Анна видела в лице Успенского «сияющую уверенность, полную юного счастья». Она замечает, что никто больше этого не наблюдал. В таком счастливом настроении его вдохновение и фантазия раскрывались в полную силу, и позднее, когда они встречались в Берлине, Лондоне или Париже, она видела, что эта юная невинность затвердела и превратилась в непроницаемый внешний панцирь. Почему, спрашивает она, Успенский избавился от «нежного поэтического сияния своих петербургских дней»? Может ли быть так, что он счел эту свою сторону слабостью?

Однако в те времена, в период их романа, чаще проявлялся Петр, чем Демьян, – исключительно уверенный в себе и, возможно, слегка высокомерный Петр. «Не думаю, что среди твоих друзей есть кто-нибудь настолько же интересный, как я», – заявлял он. И Анне приходилось соглашаться, хотя она уже немало видела в жизни, побывала замужем и пережила несколько романов. Успенский притворился шокированным этими откровениями, но они не мешали им гулять по улицам до рассвета, а затем, одним или в компании Волынского и других искателей из «Бродячей собаки», останавливаться у Николаевского вокзала для последней чашки кофе или стакана чая.

Обычно Успенский уходил домой последним, проводив Анну до дверей ее квартиры на Николаевской улице. Затем, после нескольких часов сна, все начиналось сначала. Однажды Успенский пригласил Анну в свою комнату. Поскольку она приглашала его послушать ее игру, он хотел вернуть любезность и показать ей свои книги. Понимая, что его интересует не только любовь к интеллектуальной литературе, Анна все же согласилась. Она просмотрела книги и выбрала три, которые хотела взять домой: «Космическое сознание» Бека, «Четвертое измерение» Хинтона и работу по йоге Вивекананды. Успенский сказал ей, что, если бы книги Вивекананды перевести на русский, они наверняка бы хорошо разошлись. Анна приняла его замечание близко к сердцу и связалась со своей подругой, Ниной Сувориной, племянницей издателя Алексея Суворина, который издавал книгу Успенского по Таро («Символы Таро: философия оккультизма в рисунках и числах») и его же короткую работу по йоге («Искания новой жизни. Что такое йога»), которые позднее вошли в «Новую модель Вселенной». Суворин сочетал блестящие таланты редактора с неуравновешенным характером. Однако у него было хорошее чутье на то, что будет продаваться, а что нет, и его издания работ Вивекананды, с яркими фиолетовыми обложками и желтыми буквами, стали очень популярны.

По словам Анны, сам Успенский работал над двумя книгами: своим романом, который тогда назывался «Кинемадрама не для кинематографа», и сборником рассказов «Разговоры с дьяволом: оккультные истории». Оригинальное название «Ивана Осокина» демонстрирует сторону Успенского, малоизвестную его поздним читателям: чувство юмора. Оно еще больше проявляется в его оккультных историях, одна из которых, «Изобретатель», включает очень смешное и остроумное описание черной мессы в Париже конца века, который Успенский хорошо знал. Это тоже сторона Успенского, с которой редко удается познакомиться.

К этому времени стремление Успенского найти учителя достигло критической точки. Друг, эмигрировавший в Австралию, предложил поехать вместе с ним, но Успенский знал, что не найдет там того, что ищет. Возможно, он нашел бы путь у йогов в Индии, и, несомненно, его разговоры с Анной касались этой его одержимости. Наконец она предложила сделать то, на что он уже решился.

Успенский получил комиссию от трех русских газет на поездку в Индию и записки о путешествии. Он был убежден, что бо́льшая часть ценных знаний до сих пор остается на Востоке; наверняка там их было больше, чем в Европе. Он признавал, что на эту точку зрения отчасти повлиял элемент романтизма; в его мыслях Индия и чудо совпадали[91]. Он не сомневался, что школы существуют, но в какой форме или виде – в этом он не был уверен. Иногда он думал, что сможет связаться со школами на другом плане, как-то изменив свое сознание. Но если так, то ему никуда не надо было ехать. В других ситуациях он верил рассказам о разнообразных школах йоги, предполагавшим, что где-то до сих пор сохраняются остатки древней традиции; можно было отыскать неразорванную эзотерическую цепочку наследия, которая уходила далеко к строителям Нотр-Дама, пирамид, Сфинкса. Пространство и время исчезнут при встрече с источником мудрости. Чудесное откроется ему.