Вячеслав Никонов - Крушение России. 1917

• Название: Крушение России. 1917
• Автор: Вячеслав Никонов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074287-5, 978-5-271-35814-2

За свою более чем тысячелетнюю историю Россия всего четыре раза терпела Крушения. Когда разрушались традиционные формы государственности, страна становилась полем боя гражданских войн и интервенций, несла колоссальные человеческие жертвы, теряла огромные территории, отбрасывалась на десятки лет назад в экономическом развитии. Когда Россия неизмеримо ослабевала, вставал вопрос о выживании ее как государства и нации. Именно в феврале-марте 1917 года было положено начало лавинообразной общественной дезинтеграции. Понимание природы революций, осознание того, что и почему произошло в 1917 году, – ключ к пониманию российских Крушений. А значит, и к их предотвращению.

Книга предназначена широкому кругу читателей.

---

Умеренные правые разделились на националистов-балашевцев, националистов-шульгинцев и партию центра. Обе фракции националистов представляли западные регионы, «где принадлежность к русской нации сама по себе влекла за собой принадлежность к правым партиям», а их раскол объяснялся исключительно личными разногласиями между брацлавским уездным предводителем дворянства Петром Балашевым и выходцем из богатой дворянской семьи, практикующим землевладельцем, редактором газеты «Киевлянин» Василием Шульгиным. Партия центра («конституционно-консервативная») во главе с хотинским уездным предводителем дворянства Павлом Крупенским и самарским землевладельцем Владимиром Львовым внятной программы не имела, ориентируясь на поддержку премьер-министра Коковцова.

Первая мировая война поначалу прекратила свары в лагере правых. Да и проповедуемые ими патриотические идеи обрели небывалую за десятилетия популярность. Вновь огромными тиражами выходили правомонархические газеты и журналы: «Русское знамя», «Земщина», «Волга», «Голос Руси», «Петроградские ведомости», «Московские ведомости», «Гроза», «Свобода и порядок», «Русский инвалид», «Армейский вестник». Их общая идеологическая платформа заключалась в том, чтобы на все время войны распустить Думу, составить кабинет из твердых патриотов, ввести военное положение в крупнейших городах[577]. Правительственные субсидии продолжались, составив в 1915 году 1,2 млн рублей, выделенных 82 черносотенным изданиям, организациям и их руководителям, в их числе – Пуришкевичу (31 тысяча рублей), Замысловскому (5 тысяч), «Земщине» (145 тысяч), «Голосу Руси» (100 тысяч), саратовской «Волге» (13,3 тысячи)[578]. На месте салона Мещерского после его смерти возникло несколько новых, среди которых выделялся салон бывшего губернатора и действовавшего сенатора Римского-Корсакова. В его составе было много известных лидеров правых, в их числе Марков, Замысловский, товарищ министра внутренних дел Белецкий, бывшие и будущие члены Совета министров Макаров, Кульчицкий, Ширинский-Шихматов, князь Николай Голицын[579]. Из стен этого салона выйдет немало прозорливых записок на имя императора.

Однако в 1915 году разногласия в правом лагере возобновились. Пуришкевич выступал за войну до победного конца с ориентацией на союзников – Англию и другие страны; Дубровин в целях сохранения в Европе монархического начала не исключал заключения сепаратного мира с Германией. Изначальная прогерманская ориентация крайне негативно отражалась на имидже черносотенцев. Думская революция, связанная с созданием Прогрессивного блока, помимо прочего, привела к уходу активных священников Караваева и Сырнева из правой фракции к прогрессивным националистам. В рядах внепартийной группы независимых депутатов вскоре оказался и бывший руководитель фракции Хвостов. Начался первый бунт во фракции против Маркова 2-го за чрезмерную сервильность, ему пришлось даже не участвовать в нескольких ее заседаниях[580].

Многие из лидеров правых предпочли прервать занятия думской политикой и перейти к деятельности более практической. Шульгин отправился на фронт. Пуришкевич, используя свои связи в правительственных кругах и громкое имя, выступил спонсором и организатором вспомогательных учреждений для армии: санитарных поездов, питательных пунктов. Немалое количество активистов и спонсоров правых было также выхвачено из рядов армией и военно-промышленными комитетами.

Прошедшие в ноябре 1915 года при поддержке МВД съезды СРН в Петрограде и дубровинцев в Нижнем Новгороде выявили картину разброда. Хотя в прессе сообщалось, что враждовавшие организации «примиряются и стремятся объединить свою деятельность и противопоставить блок монархистов блоку прогрессистов», что «союзы снова начинают проявлять себя посылкой телеграмм императору и министрам, причем постепенно роль их сводится к яростной борьбе со всей Думой»[581], в реальности о единстве действий договориться не удалось. Пуришкевич и его Союз Михаила Архангела вообще оба съезда проигнорировали, считая единственно оправданной деятельность в пользу фронта. Практическая деятельность правых партий – основной опоры трона – по мере назревания революционных событий начала замирать.

Как писал великий поэт Александр Блок, который будет работать секретарем Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, партия правых, сильно измельчавшая, «разбилась на кружки, которые действовали путем записок и личных влияний. Их оппозиция правительству принимала угрожающие размеры при попытках сократить субсидии, которыми они пользовались всегда, но размеры которых не были баснословны»[582]. Последний министр внутренних дел Алексей Протопопов в показаниях той же комиссии уверял, что в 1916 году к нему приходил Марков 2-й и «жаловался, что у организации нет денег: люди все бедные. Говорил, что отделов в России 25 000… Говорил о том, что отделы бедствуют на жалкие гроши, которые он получает, и о необходимости монархического съезда, который запрещен… Денег получил при мне 40 000 или 50 000»[583].

Но кризис правых партий был вызван далеко не только нехваткой средств и органической неспособностью объединиться, была и еще одна, едва ли не самая существенная – разочарование во власти, которое не обошло стороной и черносотенцев, чувствовавших себя к тому же невостребованными и недооцененными. Многие черносотенцы склонялись к мнению Пуришкевича, который писал в дневнике, что «правительство наше все сплошь калейдоскоп бездарности, эгоизма, погони за карьерой; лиц, заботящихся о родине и помнящих только о своих интересах, живущих одним сегодняшним днем». Он уже не видел выхода из положения, «в которое ее поставили царские министры, обратившиеся в марионеток, нити от коих прочно забрали в руки Григорий Распутин и императрица Александра Федоровна, этот злой гений России и царя, оставшаяся немкой на русском престоле и чуждая стране и народу, которые должны были стать для нее предметом забот, любви и попечения»[584]. Неистовый лидер русских националистов – Пуришкевич – на глазах превращался в революционера, обращающего свою энергию против символа и квинтэссенции русской государственности – монаршей власти.

Марков, Дубровин оставались лояльными трону, но они все больше оказывались в положении разочарованных генералов без армий. «С нами не считаются, а когда нужны, пальчиком поманят и мы тут как тут, – жаловался Дубровин… Развал идет гигантскими шагами. И вряд ли удастся что-либо предупредить или устранить, – нельзя быть роялистом больше короля»[585].

Консерваторы

Россия, как известно, страна крайностей, где все среднее и умеренное чувствует себя неуютно. То же и с идеологией. «Черносотенный деспотизм высших классов и черносотенный анархизм низших классов есть одна и та же сила зла, последовательно выявившаяся в двух разных, но глубоко родственных формах и обессилившая в России и истинный духовный консерватизм, и неразрывно с ним связанный истинный либерализм»[586], – напишет в 1918 году Сергей Франк. При этом и консерватизм, и либерализм несли в себе не характерный для остального мира сильный налет радикализма.

Консерватизм как политическое течение начал организационно оформляться на основе правого меньшинства земско-городских съездов 1905 года, представлявшего в основном предпринимательские круги. «Ядро октябристов, положивших в ноябре 1905 года начало Союзу 17-го октября, образовались из того меньшинства общеземских съездов, которое примыкало к общим требованиям широких либеральных реформ… И перехода от переживших себя форм неограниченного самодержавия к конституционному строю, но в то же время боролось после увлечений безудержного радикализма и против социалистических экспериментов, которые грозили стране тяжелыми политическими и социальными потрясениями»[587], – авторитетно свидетельствовал Александр Гучков. Сразу после обнародования Манифеста 17 октября возникло сразу несколько партий, наиболее удачливой из которых стали октябристы, проведшие свой I Всероссийский съезд в феврале 1906 года в Охотничьем клубе на Воздвиженке, в московском доме графа Шереметьева. Весной консервативные партии оформили блок, который баллотировался на выборах в Думу и потерпел оглушительное поражение, проведя только 16 своих депутатов, из которых 13 были членами Союза 17 октября (для сравнения, – победившие кадеты получили 179 мест). После этого большинство из этих партий влилось в ряды октябристов.

Их программными принципами была наследственная конституционная монархия, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен «постановлениями Основных законов» и делит свою власть с двухпалатным «народным представительством», формируемым на основе цензовых выборов, прямых в городах и двухстепенных «в остальных местностях». По словам первого лидера партии, ветерана земского движения Дмитрия Шипова, октябристы полагали, что «взаимодействие власти и народного представительства должно быть организовано на основе нравственной между ними связи, и признавали желательным возвращение самодержавию его прежнего характера, как это было во времена Земских соборов»[588]. Программа партии содержала весь джентльменский набор прав граждан, включая свободу вероисповедания, слова, собраний, союзов, выбора места жительства и т. д. В то же время октябристы исходили из необходимости сохранения «единой и неделимой» России и противодействовали «всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению империи и к идее федерализма»[589]. Октябристы в целом поддерживали внешнеполитический курс правительства. Их устраивали союзнические отношения с Великобританией и Францией, планы захвата черноморских проливов, расширения российского влияния на Балканах и Ближнем Востоке.