Вячеслав Никонов - Крушение России. 1917

• Название: Крушение России. 1917
• Автор: Вячеслав Никонов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074287-5, 978-5-271-35814-2

За свою более чем тысячелетнюю историю Россия всего четыре раза терпела Крушения. Когда разрушались традиционные формы государственности, страна становилась полем боя гражданских войн и интервенций, несла колоссальные человеческие жертвы, теряла огромные территории, отбрасывалась на десятки лет назад в экономическом развитии. Когда Россия неизмеримо ослабевала, вставал вопрос о выживании ее как государства и нации. Именно в феврале-марте 1917 года было положено начало лавинообразной общественной дезинтеграции. Понимание природы революций, осознание того, что и почему произошло в 1917 году, – ключ к пониманию российских Крушений. А значит, и к их предотвращению.

Книга предназначена широкому кругу читателей.

---

Их идеология опиралась на уваровскую формулу «самодержавия, православия, народности» и вполне описывалась лозунгом: «За Веру, Царя и Отечество»: православие как единственное вероучение, император как безальтернативный источник правды и реальной власти, Отечество как цельное и неделимое пространство. Идеология эта преподносилась в качестве продолжательницы славянофильской традиции, особенно в части резкого противопоставления России и Запада, православной и католической цивилизаций. Причем на Западе, откуда «со времен Петра приходило только зло», они до Первой мировой войны отдавали предпочтение монархической Германии перед республиканскими Англией и Францией. Отсюда неприятие правыми Антанты, критика внешней политики и МИДа, где «наши правители и зевсы, восседающие на Мойке со времени Нессельроде, за редким исключением, давно забыли о том, какой они национальности и чьи интересы представляют, заботясь лишь о красоте стиля, a la Горчаков, своих нот и дипломатических бумаг, художественно выполняемых на французском языке не без перцу билибинского остроумия. Россия и русские интересы у них на заднем плане»[565].

Центральным столпом идеологии правых выступал воинствующий национализм. «Они, с одной стороны, выступали за максимально жесткую и всеохватывающую русификацию, а с другой – трактовали русскую нацию в сугубо этническом ключе, отрицая право даже вполне ассимилированных «инородцев» претендовать на членство в русской нации», – подчеркивал Алексей Миллер. Россия объявлялась страной русских, под которыми понимались также украинцы и белорусы. Главными внутренними врагами объявлялись католики-поляки, «зажравшиеся» финны и конечно же евреи. Именно ультраправые выступили основными теоретиками «жидомасонского заговора», опубликовав на этот счет обширную литературу. Они исходили из того, что «племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно степени готовности отдельной народности служить России и русскому народу в достижении общегосударственных задач».

Капитализм правые считали причиной эксплуатации и порабощения трудящихся, социализм – антихристианским учением. Они отдавали предпочтение ремесленному и крестьянскому труду в общине. Демократия отрицалась как система, которая приводит мудреца в зависимость от «людей тупых, злобных и ничтожных», не признавалась целесообразность существования выборных представительных учреждений, включая и Думу[566]. Манифест 17 октября и последующие изменения в государственном строе поставили правых в очень непростое положение: «Выходило так: либо – во имя восстановления поврежденной полноты царского самодержавия – ослушаться самого Царя, стать на путь восстания против правительства и силою вернуть Царю исторгнутую у него интеллигентским обманом и революционным устрашением полноту власти… Либо покориться и признавать новые – по существу, конституционные – законы, пока Государю-Самодержцу не благоугодно будет их изменить или заменить настоящими, полезными народу»[567]. Правые в итоге сами избирались в Думу, но в душе лелеяли мечту о Земском соборе.

Серьезные сложности во взаимоотношениях черносотенцев с правительством начались сразу после завершения революционной смуты, когда их услуги оказались менее востребованы, а сами они стали создавать больше проблем, чем решать. Прежде всего, беспокоил выход из-под контроля боевых дружин СРН, которым долгое время покровительствовал лично петербургский градоначальник фон дер Лауниц. По свидетельству руководителя столичного охранного отделения генерал-лейтенанта Александра Герасимова, боевики убили члена I Думы кадета Герценштейна, готовили покушение на премьера Витте, считая его «жидомасоном», мечтающим стать президентом Российской республики. После смерти Лауница боевики перешли под опеку Московского охранного отделения, продолжая планировать и осуществлять теракты. Были убиты депутаты Иоллос в Москве и Караев в Екатеринославе, чуть не погиб минский губернатор Курлов[568]. В «расстрельных списках» правых значились также Милюков, товарищ министра юстиции Иван Щегловитов и даже… сам Столыпин. Чем же он так не угодил черносотенцам? Премьеру не могли простить недостаточную твердость против революционеров, няньченье с Думами, следование Основным Законам, неафишируемые послабления евреям и, конечно, аграрную реформу с ее ставкой на сильного крестьянина, которую расценивали как «хищный союз власти с разрушителями общины». СРН стал снаряжать делегации и организовывать кампании петиций царю с требованиями отставки Столыпина, а заодно и роспуска Думы.

Столыпин нанес ответный удар. Он использовал для раскола Союза повышенное честолюбие товарища председателя СРН Владимира Пуришкевича – одной из наиболее ярких фигур правого фланга предреволюционной политики. Внук священника, потомственный дворянин, некрупный бессарабский землевладелец, которого самого подозревали в отсутствии русских корней, он окончил историко-филологический факультет Новороссийского университета, где был удостоен золотой медали за конкурсное сочинение по истории олигархических переворотов в Афинах. Специалист по древнегреческой литературе, он стал председателем Бессарабского губернского земства, чиновником по особым поручениям в МВД. Человек необузданного нрава, Пуришкевич прославился думскими скандалами и многочисленными дуэлями. «Трудно отрицать, что в известное время он был едва ли не самый популярный человек; правда, эта популярность была специфическая и не всем бы понравилась, – писал вовсе ему не симпатизировавший кадет Василий Маклаков. – Но, если Пуришкевича презирали или даже ненавидели в некоторых интеллигентских и передовых кругах, то широкая масса, которая не занималась политикой, а только читала газеты, которые всячески над ним издевались, относилась к нему все-таки дружелюбно»[569].

Так вот, Столыпин в 1908 году убедил Пуришкевича с группой сторонников выйти из СРН и создать новую партию – Союз Михаила Архангела (СМА), – единственным программным отличием которой от СРН стало признание права представительных учреждений на существование. Одновременно группа во главе с Николаем Марковым (Марков 2-й), воспользовавшись отсутствием Дубровина в столице, провела обновление состава Главного совета СРН, создав фракцию обновленцев. Марков – крупный помещик, владел 250 десятинами земли в Щигровском уезде Курской губернии – был не менее раздражающей (обожаемой и ненавидимой) фигурой, чем Пуришкевич. Курский губернатор Мурадов давал ему высокую оценку: «Это был, несомненно, умный, даже очень умный человек, с большим характером, твердой волей, убежденный, искренний, упорный в достижении цели, но не добрый, не мягкий, а напротив, злобный и мстительный. Политически развитый, с достаточной эрудицией, доктринер, как всякий парламентский деятель… Хороший оратор, с иронией в речах, всегда умных, тонких, порой очень остроумных и всегда интересных, Марков был политическим бойцом первого сорта, и Дума была его сферой»[570]. Для прогрессивной общественности Марков был символом реакции, в котором признавали сильного врага. Видный октябрист Сергей Шидловский подчеркивал: «Этот весьма неглупый человек сознательно старался придать своим речам вообще, а политическим приемам в особенности, такой отвратительный характер базарной ругани в третьестепенном трактире, что становилось противно»[571]. Александр Блок напишет: «Русский страшный Стенька»[572]. У Маркова 2-го не было недостатка в прозвищах: «Щигровский Гамлет», «Медный всадник», «Стенька Разин», «Зубр».

Именно он захватит контроль над Союзом русского народа в 1912 году. Группировку Дубровина сняли с государственного довольствия, сам он вынужден был создавать новую организацию – Всероссийский Дубровинский Союз русского народа (ВДСРН). Пуришкевич и Марков 2-й возглавили фракцию крайне правых в III Думе, вместе с умеренными правыми занимавшую 140 депутатских кресел. Но к Столыпину, продвинувшему их на лидерские позиции, они относиться лучше не стали. Ни один из руководителей черносотенцев не окажется на его похоронах в Киево-Печерской лавре. Как, впрочем, и Николая II.

Перед Первой мировой войной, когда политическая борьба в стране обострилась, расколы в правом лагере только нарастали. В IV Думе вместо двух правых фракций стало пять. От крайних правых отпочковались просто правые, которые, по словам Шидловского, «по существу своих убеждений ничем от них не отличались, но были немного культурнее, цивилизованнее и откололись от крайне правых потому, что их шокировала нередко беспардонность последних с внешней стороны»[573]. Марков и Замысловский стояли на позициях бескомпромиссной чистоты черносотенной идеи, другие – группа Xвостова-Барача – доказывали необходимость сотрудничества «со всеми здоровыми силами» Думы, чтобы не оказаться в положении выброшенных за борт[574]. Чиновник особых поручений Куманин, информировавший премьера о внутридумских раскладах, добавлял: «Во фракции правых не прекращается внутренний, грозящий открытым распадом антагонизм между крестьянами, с одной стороны, священниками – с другой, и партийными вождями – с третьей»[575]. Крестьянам все меньше нравилась позиция «господ», выступавших за сохранение помещичьего землевладения. В целом же «к началу войны крайне правое движение представляло собой множество разрозненных организаций, часто враждующих друг с другом, крупнейшими из которых были СРН, ВДСРН и Союз Михаила Архангела»[576].