Алекс Маркман - Пути Голгофы

• Название: Пути Голгофы
• Автор: Алекс Маркман
• Жанр: Историческая проза

Роман «Пути Голгофы» повествует о том мрачном времени, когда Римской империей правил обезумевший император Тиберий, в Иудее бесчинствовал его ставленник Понтий Пилат, и странствовал по земле Израиля Иисус Христос. Тогда появились, как ядовитые и могучие сорняки, крайне противоположные и одинаково губительные идеи, которые и привели к гибели Иудейское государство. История скрывает правду о событиях тех лет в тайниках тысячелетий, и оставляет людям только легенды, далекие от правды. В книге автор, основываясь на не-религиозных источниках и исторических фактах, попытался восстановить события того далекого прошлого, под влиянием которого до сих пор находится значительная часть человечества.

---

– В Кфар а-Мизрах.

– Если ты добрый человек, оставь что-нибудь из еды и питья на развилке и иди прямо. Не сворачивай нигде вправо. Туда нельзя.

Ешуа все понял: там жили и умирали прокаженные. Изгнанные из мест своего обитания, заболевшие цараат – проказой, должны были жить подальше от поселков. Потому они, увидев издали или услышав приближающихся людей, должны были криком предупреждать их о своем присутствии. Родственники, а то и просто добрые люди оставляли им подаяние, которое и поддерживало жизнь отверженных.

– Нет у меня ничего, чтобы оставить вам для спасения плоти, – с ноткой вины в голосе сказал Ешуа. – Но я могу спасти ваши души.

– Как ты спасешь наши души?

– Я – пророк. Приведи меня туда, где ты живешь.

– Ты не понимаешь, с кем говоришь. Я больна проказой. Уходи отсюда побыстрее, пророк Ешуа. Разве ты не знаешь, что даже ветер может перенести болезнь?

– Я знаю о проказе больше, чем ты, бедная женщина. Выходи, не бойся и отведи меня туда, где ты живешь.

В лесу захрустели под ногами высохшие упавшие ветви и тотчас из-за кустов вышла женщина, закутанная в черный хитон от шеи до пят. Капюшон прикрывал ее голову, лоб и щеки. Нижнюю часть лица, от глаз до подбородка, закрывала широкая тряпичная лента, концы которой были завязаны на затылке.

– Открой лицо, не бойся, – вместо приветствия предложил Ешуа.

– Ты сумасшедший. Ты не знаешь, что такое проказа.

– Не стесняйся, открой лицо. А болезней я не боюсь. Бог охраняет меня до тех пор, пока не закончится моя миссия на земле. Как тебя зовут?

Женщина развязала узел на затылке и перекинула повязку вокруг шеи. От левой скулы ее к виску кожа набухла и свернулась в толстые складки, но остальная часть лица еще не была повреждена и сохраняла остатки былой красоты. Она улыбалась виновато, как будто извиняясь за свой вид.

– Как тебя зовут? – спросил Ешуа.

– Ребека.

– Приведи меня Ребека к месту, где вы живете.

– Я приведу тебя к месту, где мы умираем. – Она резко повернулась и пошла, слегка раскачивая бедрами и шурша одеждой, по сужающейся тропе в глубину леса. Ешуа невольно обратил внимание на плавные линии ее фигуры и грацию движений.

– Расскажи мне про себя, Ребека. Кто ты и откуда? Сколько тебе лет?

– Двадцать два. Я жила в Магдале, и у меня были муж и двое детей. Девочки. Бог послал на меня несчастье, а за что – не знаю. Меня выгнали из города, чтобы зараза не перешла к другим. Я здесь недавно, всего три месяца. – Она оглянулась и спросила: – Рэбэ, за что Бог послал на меня такое несчастье? Я не делала никому зла. Я соблюдала все, что положено по Книге. Много злых людей живет счастливо, а я… – Голос ее задрожал на плаксивой ноте и прервался на всхлипе.

– Была ли ты чиста в помыслах своих? – спросил Ешуа.

– Не всегда, – призналась Ребека, переходя на будничный тон. – Но всегда была чиста в поступках своих.

– Что толку во внешних обрядах, если мысли грешны? – спросил Ешуа.

Ребека ничего не ответила и ускорила шаг. После нескольких замысловатых петель тропинки они вышли на большую поляну, густо застроенную примитивными пестрыми постройками. Строительным материалом для них служили ветки, поваленные деревья, лоскутья старой ткани и камни. Несколько мужчин и женщин сидели на бревнах вокруг обуглившихся дров – остатков потухшего костра. Их лица были обезображены болезнью. Набухшие, розового и белого цвета складки, располосовавшие кожу, и побелевшие волосы придавали им вид столетних стариков.

– К нам пришел рэбэ, – звонким молодым криком объявила Ребека, подходя. – Он не боится нас.

Возгласы удивления были ей ответом. Один из сидевших встал и предложил Ешуа сесть. Остальные окружили его, но не подходили близко, будто опасаясь распространить заразу. Ешуа ободряюще им улыбнулся, и расстояние между ними сократилось. Среди прокаженных бросался в глаза атлетического сложения мужчина лет тридцати. Правая сторона его лица была почти полностью поражена: она была вспухшей, в огромных складках, какого-то странного цвета и, казалось, принадлежала не живому человеку, а древнейшему старцу, умершему несколько сот лет назад и недавно восставшему из могилы. Однако левая оставалась почти нетронутой. Непораженный глаз смотрел на Ешуа бодро, слегка улыбаясь, как смотрят люди, когда жизнь и здоровье приносит им радость.

– Как тебя зовут? – спросил его Ешуа.

– Яхескель. А тебя? – У Яхескеля был спокойный и, казалось, немного насмешливый тон.

– Ешуа. Я иду из Ерушалаима в Галилею. Заблудился и пришел к вам.

– Почему ты не боишься нас? – спросил Яхескель. – Все бегут от нас и боятся нас.

– Я не такой, как все, – ответил Ешуа. – Я – пророк. Я знаю больше, чем все. Я знаю, что проказа не заразная. Но если бы она даже была заразная, я все равно пришел бы к вам.

Раздался восхищенный вздох удивления. Левая сторона лица Яхескеля стала серьезной.

– Откуда ты знаешь, что проказа не заразная? Ты что, учился врачеванию?

– Нет. Мои знания от Бога. Я с ним разговариваю, когда ухожу в пустыню поститься.

– Люди считают, что Бог послал на нас заразу за грехи наши. – Насмешливость в голосе Яхескеля исчезла, вместо нее появились ноты возмущения. – Но многие из нас грехов не совершали. За что же их Бог наказал?

– Расскажи мне сначала о себе, – предложил Ешуа. – Где ты жил? Чем занимался? Расскажи всю правду о своих грехах или о грешных мыслях. Ведь они у тебя были, так ведь?

– Я жил в Цезарее. Мне пришлось жить среди греков, так как я делал для них статуи цезаря из камня. Рэбэ отлучил меня от синагоги за мой талант. Потом работы не стало, и я ушел обратно в Галилею.

Глаза Ешуа округлились.

– Ты что, не знаешь заветов Моисеевых? Не знаешь, что это тягчайший грех – изображать того, кого создал Бог? Или ты в Бога не веришь?

– Я верю в Бога. Но не в того, в которого веришь ты. Бог дал мне талант делать статуи и рисовать. За это я ему благодарен.

– Этот талант – от сатаны. За то, что ты делал, ты и наказан. Как же ты, иудей, не понимаешь это? Но если ты покаешься, я прощу тебя от Бога.

Яхескель усмехнулся.

– Кто ты такой, чтобы прощать? Кто тебя наделил такой силой?

– Я не от мира сего. Я пришел в этот мир, чтобы повести людей за собой.

– Если ты от другого мира, скажи тогда, почему твой, – при этом он пальцем указал на Ешуа, – Бог такой злой? Почему он наказывает хороших людей за всякие мелочи? Не должен ли он быть добрым ко всем, кто не делает зла другому?

Все прокаженные вдруг пришли в необычайное волнение. Они заговорили враз, обращаясь к Яхескелю, гневно осуждая его за крамолу. Кто-то крикнул:

– Язычник ты, грек!

– Тише, тише! – закричал Ешуа, и, повинуясь его команде, голоса смолкли. – Успокойтесь. Яхескель не понимает, что Бог послал ему испытания, чтобы пройти их достойно и войти в Царство Небесное чистым душой, ибо иным доступа туда нет. А вы не слушайте его. Смиритесь и терпите, и вечная жизнь в Царстве Отца Нашего будет вам наградой.

Ему пришлось прервать свою речь, ибо в этот момент Ребека встала перед ним на колени.

– Ты хочешь что-то сказать, женщина. Я вижу, что ты внемлешь словам моим.

– Яхескель – хороший человек, рэбэ. Прости его. Не понимает он, что вместе с несчастьем Бог даровал ему великое счастье. В изгнании мы встретились и полюбили друг друга. Пожени нас, рэбэ, пока болезнь не разрушила нас до неузнаваемости. Тогда мы не будем жить во грехе.

Ешуа от возмущения замешкался с ответом и поперхнулся. Тут вмешался Яхескель.

– Я и Ребека были женаты не по любви. Наши души соединила любовь. Сейчас позволь объединить наши тела, пока они еще полны сил.

– Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (От Марка. Гл. 10, п. 9), – повысил голос Ешуа, и все вокруг притихли, боясь пропустить слово пророка. – Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее (От Марка. Гл. 10, п. 11). И если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (От Марка. Гл. 10, п. 12).

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (От Матфея. Гл. 5, п. 28).

– Для того женщина и создана, чтобы вызывать такие мысли, – с вызовом провозгласил Яхескель. – Иначе зачем ее краса? Если судить всех, кто прелюбодействует в мыслях, так весь народ наш должен гореть в Геене огненной.

Послышались смешки одобрения. Некоторые из собравшихся стрельнули друг в друга хитрыми глазами.

Сумерки уже быстро сгущались в ночь, превращая окружавший пристанище прокаженных лес в черную стену. Мужчина атлетического сложения, в немыслимых лохмотьях неопределенного цвета, присел на корточки и стал оживлять потухший костер, выдувая из сложенных трубочкой губ мощную струю воздуха. Пепел, труха и искры полетели вверх, заплясало, загудело пламя, захватывая нетронутые дрова. Двое мужчин приволокли из лесу длинные сухие и толстые ветви и стали с хрустом ломать их на короткие обломки, которые тут же бросали в огонь. Пламя быстро выросло в рост человека: оно ярко освещало тех, кто находился вблизи, со злым треском швыряя на них искры.