Александр Кобак - Исторические кладбища Санкт-Петербурга

• Название: Исторические кладбища Санкт-Петербурга
• Автор: Александр Кобак
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02688-0

Это уникальное издание – плод совместной работы коллектива влюбленных в город на Неве авторов. Перед ними стояла очень непростая задача: необходимо было показать, что старые кладбища являются важной и неотъемлемой частью культурного наследия города.

В книге комплексно рассматриваются все факторы, повлиявшие на формирование городского некрополя: дана топографическая и историко-культурная характеристика отдельных кладбищ; приведены общие сведения о жизни разных конфессий; описаны особенности быта и культуры этнических и социальных групп населения Северной столицы.

Предыдущее издание, в 1996 г., было отмечено первой Анциферовской премией, присуждаемой за лучшие современные работы по истории Санкт-Петербурга. Но за время, прошедшее после него, ситуация существенно изменилась. Библиография петербургского некрополя пополнилась рядом монографических исследований, и возникла необходимость в серьезном дополнении и обновлении информации, что и было профессионально исполнено авторским коллективом.

В основу книги легли новые данные натурных обследований, а также материалы литературных и архивных источников, большинство из которых обобщено впервые.

Издание 2-е, доработанное и исправленное.

---

Некоторые правила по устройству кладбищ вошли в «Устав врачебный» (или Устав медицинской полиции), который помещен в Своде законов. 701-я статья устава гласила: «Никаких построек на опустевших кладбищах возводить не дозволяется»[96]. Это положение определялось еще указом по межеванию земель 1682 г.: «У которых помещиков и вотчинников на дачах объявятся (пустые) кладбища… велеть… те кладбища огородить и строения на них никакова строить не велеть»[97].

При устройстве новых кладбищ запрещалось переносить со старых какие-либо захоронения и «обращать прежние кладбища под пашню… или другим каким бы то ни было образом истреблять оставшиеся на оных могилы и повреждать надгробные памятники». Традиция оставлять места погребения неприкосновенными существовала задолго до того, как в начале XIX в. Александр I утверждал, что «по общему предуверению прикасаться к праху мертвых погребенных вменяется за преступление»[98].

По словам историка Н. И. Костомарова, «издавна могилы родителей и предков были святыней русского народа, и князья наши, заключая договор между собой, считали лучшим знамением его крепости, если он будет произнесен на отцовском гробе». Когда великий князь Иван III, пишет Костомаров, перестраивал Московский Кремль, при переносе храмов и монастырей хотели перезахоронить и останки прежде там погребенных. Архиепископ Геннадий возражал правителю: «А ведь того для, что будет воскресение мертвых, не велено их ни с места двинути, опричь тех великих святых»[99].

При упразднении некоторых петербургских кладбищ, основанных в XVIII в., их было велено засыпать землей, выравнивать место, но ни о каких переносах могил не было речи. По прошествии нескольких (иногда и десятков) лет на месте забытых кладбищ иногда велась обывательская застройка. С расширением границ города, увеличением числа жителей это было неизбежным. От таких кладбищ, как Аптекарское, Карповское, Колтовское, Вознесенское, уже в XIX в. не осталось и следа. Однако иные старинные некрополи, давно числившиеся упраздненными, сохранялись в городе своеобразными оазисами. Отдельные памятники и надгробные плиты можно было встретить вплоть до начала ХХ столетия на месте Сампсониевского, Ямского, Благовещенского кладбищ. Окончательная гибель наступила лишь в 1930-е гг., когда были уничтожены многие храмы, при которых существовали первые петербургские некрополи.

Кладбищенское законодательство XIX в. предусматривало суровое наказание за осквернение могил, воровство и мародерство. По «Уложению о наказаниях» 1845 г. разрытие могилы каралось десятью—двенадцатью годами каторжных работ, истребление или повреждение надгробных памятников – заключением в тюрьму на срок от четырех до восьми лет, кража на кладбище – годом тюрьмы или ссылкой в Сибирь[100].

Но, к сожалению, несмотря на строгие охранительные меры, преступный промысел существовал. В. О. Михневич в книге «Язвы Петербурга» рассказывал, что существуют «специалисты по обкрадыванию кладбищ. Вор проникает на кладбище и снимает с наиболее богатых памятников металлические кресты, доски и разные украшения. Один из таких воров сознался на суде, что ему удавалось за один поход отвинчивать по 30-ти медных надгробных досок»[101].

В 1841 г. были введены семь кладбищенских разрядов (после перераспределения 1871 г. их стало пять). Они отличались стоимостью места для погребения в зависимости от благоустройства и степени ухода за могилами. Собственно, введение разрядов лишь узаконило ранее существовавшую практику. Места внутри кладбищенской церкви и около нее в I и II разрядах были самыми дорогими. Различались по цене места близ проходных дорожек и в стороне от них, у входа на кладбище и на дальних участках. Последний разряд был бесплатным. В лавре, Новодевичьем монастыре и Сергиевой пустыни бесплатные разряды отсутствовали. Место в I разряде лаврского кладбища в 1840-е гг. стоило пятьсот рублей, а богатые похороны обходились примерно в тысячу триста рублей серебром (средний годовой доход хорошо оплачиваемого столичного чиновника)[102].

Администрация внимательно следила за соблюдением порядка, соответствующего значению места. «Правила по устройству московских кладбищ», изданные в 1913 г., запрещали «ездить по кладбищу на велосипедах, ходить с собаками, петь песни, устраивать игры, а также производить другие неблагопристойности и нарушение благоговейной тишины»[103].

Забота о памятниках всегда была обязанностью родственников, которые вносили соответствующую плату в кассу кладбища. Можно было заказать ремонт памятника, высадку цветов, уборку могилы и даже «вечную очистку могилы» или «вечное тепление лампады». Если родственники переставали следить за могилой, памятник, по прошествии определенного времени, сносили. Срок устройства новой могилы на непосещаемом участке в России был установлен в тридцать лет после предыдущего погребения.

Старые надгробия, без ремонта и починки, разрушались естественным образом, но бывали и случаи утилизации старых каменных плит. Так, в протоколах Комиссии по устройству кладбищ в 1870 г. отмечалось: «На Волковском кладбище ход между могилами устлан мостками не только из досок, но из надгробных плит, взятых с могил, на которых уцелели даже надписи, хотя, как видно, тщательно затертые»[104].

Первые попытки охраны надгробных памятников, представляющих историческую и художественную ценность, относятся к середине XIX в. В 1859 г. Комиссия по устройству кладбищ запрашивала причты кладбищенских церквей: «…буде имеются памятники прошлого столетия, то сколько именно таковых и поддерживаются ли они ремонтом»[105].

В мае 1891 г. на Литераторских мостках хоронили редактора газеты «Биржевые ведомости» П. С. Макарова. Присутствовавшие обратили внимание на плохое состояние могил: «памятники заросли, или зарыты, надписи стерты»[106]. На поминках было решено учредить специальное общество, «на обязанности которого лежало бы охранение на петербургских кладбищах от разрушения памятников на могилах ученых и литераторов и содержание их в порядке»[107]. Был даже опубликован проект устава, но дальше дело не двинулось. Иногда пресса сообщала о частных инициативах в этой области. Например, в 1896 г. «на средства В. Н. Викуловой были приведены в порядок могилы Л. А. Мея и А. А. Григорьева на Митрофаниевском кладбище»[108].

В 1910 г. Городская дума решила образовать особый капитал «для охранения могил известных деятелей на литературном и ученом поприщах» и поручила Комиссии по народному образованию составить их список. С 1911 г. выделяли пятьдесят рублей ежегодно на охрану могилы М. В. Ломоносова. Это были первые в Петербурге мероприятия по охране надгробных памятников[109].

Повышению внимания к старинным некрополям как историческим и художественным заповедникам способствовали работы Н. Н. Врангеля по петербургским и Ю. П. Шамурина по московским кладбищам, так же как и издание саитовских «некрополей»[110]. Академия художеств в 1912 г. изготовила гипсовые модели с художественных памятников Александро-Невской лавры работы И. П. Мартоса, М. И. Козловского и др. Фотограф Н. Г. Матвеев по заказу Академии в 1906–1910 гг. сфотографировал около ста пятидесяти надгробий на лаврских, Смоленских, Волковских кладбищах, в Новодевичьем монастыре и Сергиевой пустыни[111].

* * *

Говоря о законах и правилах, регламентировавших кладбищенскую жизнь, следует иметь в виду, что они определяли только внешнюю – хозяйственную, экономическую, санитарно-гигиеническую сторону дела. Гораздо важнее другое. Мощным воспитателем почтительного отношения к месту последнего упокоения была многовековая традиция церковного погребения. Она устанавливала и освящала все стороны погребального ритуала, придавала духовный смысл всему кругу обрядов и традиций, связанных с тайной смерти, приучала видеть в кладбищах места особого порядка.

Определение Синода от 6 февраля 1897 г. указывало: «…попечение о содержании кладбищ в благолепном виде является естественным выражением того, не только уместного, но даже обязательного в христианах чувства уважения к праху предков и вообще близких, в вере скончавшихся, которое, проистекая из обуславливаемого родственною и христианскою взаимною любовию долга почтительного отношения к их памяти, вместе с тем основывается на вере нашей в непреложную истину бессмертия и будущего всеобщего воскрешения и в общение живых с прежде умершими»[112].

Уместно напомнить основные правила погребения и поминовения по православному христианскому обряду, неуклонно соблюдавшиеся в дореволюционном Петербурге. Над умирающим, которого следует исповедовать и причастить, читают отходную – «молитву на разлучение души от тела». Омывают мертвое тело под чтение псалмов и облачают в новую одежду. На тело кладут покров – саван, в напоминание о пеленах Иисуса Христа во гробе. В руки покойного вкладывают образ Спасителя, на голову помещают венчик с изображением Иисуса, Богоматери и Иоанна Предтечи – в знак надежды на посмертное воздаяние по милосердию Бога. Над гробом читается Псалтирь. Панихида обычно совершалась в доме покойного, после чего тело переносили в храм для отпевания. Священник шел впереди, перед гробом несли крест, все провожающие держали в руках зажженные свечи – символ радости о возвращении усопшего к Вечному Свету. В храме гроб ставят головой ко входу, чтобы лицо покойного было обращено к алтарю – «в знак того, что умерший идет от заката жизни к востоку вечности»[113].