Макс Шур - Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть

• Название: Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть
• Автор: Макс Шур
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1794-9

Подробное жизнеописание и одновременно глубокое исследование творчества Зигмунда Фрейда составлено его лечащим врачом, другом и единомышленником. Макс Шур представляет читателям не только глубоко страдающего пациента, но и человека огромной духовной силы и выдержки, которому даже собственные страдания служили материалом для научных изысканий. Книга ценна не только впечатлениями очевидца, но и приведенной в ней обширной перепиской Фрейда, сопровожденной исчерпывающими комментариями.

---

Впрочем, в этом письме можно заметить и тонкую иронию, как если бы другая часть Фрейда говорила: «Я нуждаюсь в тебе; ты мой друг; мое «альтер эго». Отец мой умирает. Я знаю, что все эти вычисления – бессмысленные плоды досужего ума. Но я знаю и то, что бегу наперегонки со временем; я всего лишь человек».

Эта часть Фрейда не только не желает вскоре умереть. Она хочет определенных гарантий и долгой жизни. «Я хочу знать, но есть вещи, которых знать не дано, и здесь ты осведомлен не более, чем кто бы то ни было еще. И потому лишь в одной «роковой дате» можно быть уверенным – в той, по направлению к которой сейчас неуклонно движется мой отец».

Лишь по прочтении последнего предложения письма от 29 сентября я смог по-новому взглянуть на один из наших последних разговоров, который состоялся почти через сорок три года после появления этого письма (см. главу 27).

Но за этим письмом просматривается и другая часть личности Фрейда – способная победоносно заявить, что все становится на свои места, и заключить: «Дайте мне еще несколько лет, и этот мир станет совсем таким, как прежде».

Агония отца Фрейда затянулась более чем на четыре недели. Только в потрясении от всего пережитого Фрейд мог написать письмо от 9 октября 1896 г.:

«Состояние моего здоровья не слишком хорошее. Сердечная симптоматика, в частности, не играет большой роли. Я не вижу причин просить тебя о немедленной помощи…

Состояние моего старика отца, возможно, сведет мое участие [в праздновании бракосочетания Оскара Рие и сестры фрау Флисс] к минимуму…

Ты знаешь, что я не смеюсь над фантазиями об исторических периодах, поскольку не нахожу для этого оснований[99]. В таких идеях что-то есть; символическое предчувствие неизвестной реальности, с которой они как-то перекликаются. С тех пор даже органы не остались теми же. Больше нельзя не признавать силы небесного влияния. Я склоняюсь перед тобой, как перед почтенным астрологом».

Здесь Фрейд дал волю спекуляциям – можно даже сказать, диким спекуляциям. В сходной, хотя и гораздо более сдержанной манере он рассуждал о «создании и трансформации органов силой бессознательных идей» – так он попытался переосмыслить теорию Ламарка о наследовании приобретенных признаков (см. переписку Фрейда с Абрахамом; письмо от 11 ноября 1917 г.; а также «Тотем и табу» и «Моисей и монотеизм»). Такого рода умствования, правда в меньшей степени, присутствуют и в его теории влечения к смерти, и в статьях по экстрасенсорному восприятию. Однако двусмысленные уверения о принятии идеи Флисса об исторических периодах, равно как и тот титул, которым Фрейд стал его величать, имели иронический оттенок.

Тон следующей части этого письма заметно другой:

«Сейчас я весьма доволен [результатами] проводимого мною лечения; еще год или два – и я смогу выразить самую суть таким образом, что она окажется доступной любому. Эта перспектива, равно как и удовлетворенность уже сделанным, придает мне сил и уверенности в самые мрачные часы».

Фрейд, по сути, говорил Флиссу: «То, что я собираюсь поведать миру, будет столь понятным, что слушателю не потребуется призывать на помощь воображение». Он знал, что непременно преуспеет в реализации своих замыслов, если сможет прожить еще несколько лет.

В письме от 26 октября 1896 г. Фрейд сообщил о смерти своего отца, описав мучивший того жар, периоды забытья и ставший роковым приступ отека легких. Он добавляет: «Все это произошло в мой собственный критический период. В результате я совершенно подавлен»[100].

В предисловии ко второму изданию «Толкования сновидений» Фрейд написал:

«На протяжении долгих лет работы над проблемой неврозов меня часто охватывали сомнения и мои убеждения оказывались поколебленными. В такие времена именно «Толкование сновидений» возвращало мне былую уверенность.

<…> Эта книга имеет для меня и особое личное значение, которое я смог постичь, лишь закончив работу над ней. Она оказалась фрагментом моего самоанализа – моей реакцией на смерть отца, то есть на самую большую и тяжелую потерю в человеческой жизни».

Несколькими днями позже Фрейд описал свои ощущения в письме от 2 ноября 1896 г.:

«Каким-то неясным образом, в обход формального сознания, смерть старика глубоко потрясла меня. Я высоко ценил его, очень хорошо понимал. Удивительным образом сочетая в себе глубокую мудрость с фантастической открытостью, он очень много значил в моей жизни. Можно сказать, что он умер еще задолго до своей физической смерти, но это событие разбудило целую бурю воспоминаний. Сейчас я чувствую себя совершенно убитым».

Однако в том же письме Фрейд сообщил, что опоздал на похороны, потому что ему пришлось ждать цирюльника! Существенно, что в одном из отрывков, не включенных в опубликованную версию этого письма, Фрейд говорил: «Я вновь доволен состоянием своих носа и сердца».

В этом письме мы можем обнаружить уже предвестники систематического самоанализа Фрейда. Хотя Фрейд назвал «Толкование сновидений» частью своего самоанализа, то есть реакцией на смерть отца, это верно лишь отчасти. Только после этого события Фрейд сумел постичь универсальность двойственности отношения к любимым и почитаемым родителям и в конечном итоге разгадать «эдипов комплекс» и «вину выжившего» (см. главу 5).

Образ отца, особенно в связи с его смертельной болезнью и кончиной, часто появлялся в снах и ассоциациях Фрейда, о которых он поведал в «Толковании сновидений». Мы узнаем о реакции Фрейда как на саму смерть отца, так и на некоторые аспекты его неизлечимой болезни, проявлявшейся в стойком кишечном параличе и недержании мочи и кала. Фрейд, соответственно, вынужден был присутствовать при мучительной агонии умирающего, чья «свеча погасла» уже задолго до физической смерти. Возможно, именно в ту пору у Фрейда зародилось желание продлить свою жизнь, но ни в коем случае не умирание. Мы увидим, что эта мысль не раз посещала его все последующие десятилетия жизни, появляясь в самых разных обличьях.

22 ноября Фрейд писал Флиссу:

«Драгоценный Вильгельм, ты первый, кому я пишу из моей новой квартиры…[101] Темп изучения истерии меня удовлетворяет. Сейчас я получил приглашение на четыре новых случая, но, вероятно, ни одну из таких возможностей реализовать не сумею. Тем не менее я весьма занят [моей практикой]. Хорошее настроение и интерес к жизни полностью исчезли. Вместо этого, я постоянно размышляю на тему, как сложится положение дел после моей смерти. Такие вопросы не следует слишком подробно обсуждать с дорогими для тебя людьми…

Марта вновь великолепно со всем управляется, так что я не теряю зря ни часа»[102].

Таким образом, после смерти отца Фрейд озаботился проблемой того, как пойдут «дела» после его собственной смерти. Использованный в письме оборот может быть понят следующим образом: «У меня большая семья, и я должен заботится о ней как при моей жизни, так и после нее». Однако тон письма и настроение, которое оно отражает, могут сказать даже больше. Главный вопрос, который должен был занимать Фрейда: что же будет «там»?

Систематический самоанализ

Всего через несколько дней Фрейд пишет еще два письма, появившиеся с интервалом в сорок восемь часов (4 и 6 декабря 1896 г.), которые буквально кипят идеями, открытиями и планами на будущее. Показательны следующие слова:

«Трудные времена уходят, и я совсем не интересуюсь загробной жизнью».

Первое письмо нового года (3 января 1897 г.) начинается в том же духе:

«Нас не постигнет неудача. Вместо брода, который мы ищем, мы можем найти океаны неведомого, что будут исследованы теми, кто придет после нас… Nous y arriverons. Дай мне еще с десяток лет, и я закончу с неврозами и новой психологией… Когда я избавлюсь от страха, я всегда буду готов бросить вызов любой опасности. Тебе тоже бояться будет совершенно нечего».

Несмотря на последнее предложение, в целом этот отрывок указывает на то, что в установках Фрейда произошли существенные перемены. Именно он теперь обнадеживает своего друга!

Очевидно, в жизни Фрейда наступил момент, когда и самоанализ, и анализ его пациентов давали ему массу новых сведений. Оптимистический настрой сохранялся.

Письмо от 24 января оканчивается так: «Я полагаю, что преодолел возрастной рубеж; мое состояние [здоровья и ума] гораздо более стабильно». В письме от 8 февраля Фрейд говорит о своей поддержке Флисса и противопоставляет ее критичному настрою Брейера: «Ты должен знать, что я «никто» в Вене, поскольку все остальные не верят в твои периоды»[103].

Письма этого периода, начавшегося с 4 декабря 1896 г. и продолжавшегося на протяжении всего 1897 г., полны признаков неуклонного прогресса и непрекращающейся борьбы.

Хотя основная масса материала, определявшего его новые прозрения, поставлялась Фрейду его пациентами, продолжавшийся самоанализ, несомненно, играл здесь весьма важную роль. К тому времени Фрейд уже очень близко подошел к созданию методики свободного ассоциирования, которая стала одним из его наиболее крупных достижений. Он полностью отказался от опоры на вымышленные предположения и требовал от пациентов, чтобы те ничего от него не утаивали.