Майкл Коул - Культурно-историческая психология – наука будущего

• Название: Культурно-историческая психология – наука будущего
• Автор: Майкл Коул
• Жанр: Культурология
• Год: 1997
• ISBN: 0-674-17951-X, 5-201-02241-3, 5-201-02243-X

В этой книге в соответствии с ее названием исследуется происхождение и возможное будущее культурной психологии – дисциплины, изучающей роль культуры в психической жизни человека.

---

Э. Б. Титченер начал с цитаты из У. МакДугалла: «Процедуры не должны, насколько это возможно, требовать никаких знаний от испытуемых», а затем объявил, что в реальности процедура подвержена всевозможным суггестивным влияниям, которые сказываются на характере интерпретации задания. Далее он отметил, что, хотя средний балл для английских испытуемых оказался выше (что соответствовало более низкой чувствительности), разброс баллов внутри каждой из двух групп был очень большим и предположил, что разные испытуемые выполняли, по существу, разные задания. Затем он прицельно ударил по инструкциям (я процитирую, поскольку такого рода детали часто оказываются решающими при интерпретации экспериментальных данных, – именно об этом и говорит Э. Б. Титченер): «Порог [порог различения], который пытался определить У. МакДугалл, и это следует напомнить – это не то расстояние, на котором два укола ощущаются раздельно, но… то расстояние, на котором они создают ощущение, заметно отличное от ощущения, вызванного одним уколом» (там же, р. 207–208).

ОТ этого, на первый взгляд незначительного, пункта Э. Б. Титченер переходит к чрезвычайно правдоподобному предположению, что культурные различия, наблюдавшиеся У. МакДугаллом, – это различия в том, как испытуемые, принадлежащие к этим двум культурам, склонны интерпретировать инструкции и, следовательно, в том, как они интерпретировали предъявляемый стимульный материал. Прежде всего, на основе опытов, проведенных в его лаборатории, он утверждал, что между ощущением одного укола и ощущением двух уколов есть ряд промежуточных ощущений. Некоторые испытуемые говорили, что чувствуют «гантель» (две точки, соединенные отрезком), другие – что чувствуют линию. Эти ощущения заметно отличны от ощущения единичного укола, но это не два отдельных ощущения. Здесь, писал Э. Б. Титченер, и лежит объяснение широты спектра результатов, полученных в исследовании У. МакДугалла: некоторые из его испытуемых говорили «два», едва лишь впечатление от уколов начинало отличаться от единичного ощущения; другие говорили «два» лишь тогда, когда ясно ощущали два раздельных укола.

Затем он провел некий эксперимент, который назвал «безрассудно смелым», чтобы выяснить, не следует ли признать сравнительные результаты У. МакДугалла «не имеющими законной силы». Он повторил эти эксперименты, используя сходный инструмент, и регистрируя отклик не тогда, когда ясно чувствовал два укола, а тогда, когда его ощущения начинали отличаться от воспринимаемого определенно единственным уколом, но еще не обязательно двумя раздельными. В этих условиях его чувствительность оказалась почти предельной. Следовательно, заключал он, у английских испытуемых У. МакДугалла было не менее тонкое тактильное различение, а скорее всего, они просто иначе интерпретировали задание, что и сказалось на росте их пороговой чувствительности.

Этим заявлением Э. Б. Титченер, однако, не претендовал на то, что ему удалось доказать равенство порогов чувствительности для двух групп, он просто демонстрировал, что У. МакДугалл не доказал различия. В качестве альтернативного объяснения реальности он привлекал аргументы, связанные с жизненным опытом испытуемых: «[Английские испытуемые были]… менее заинтересованы мелкими деталями стимульного материала, чем дикари; они менее остро реагировали на ощущение; они, как можно предположить, уделяли больше внимания особенностям используемого оборудования и его возможному действию на кожу. Они ожидали ощутимо двойственного впечатления» (там же, р. 211). Э. Б. Титченер придавал особое значение сообщению У. МакДугалла о том, что в его экспериментах наиболее образованные англичане показывали самые высокие пороговые значения. «Чем дальше уходим мы от заинтересованности дикаря ощущениями, – писал он, – тем выше наши пределы!» (там же).

Он раскритиковал этот эксперимент еще по ряду пунктов, а затем так же детально опроверг выводы У. X. Р. Риверса в отношении довольно слабого восприятия голубого цвета среди туземцев островов Торресова пролива. В последнем случае он указал на влияние освещения на цветовосприятие и повторил некоторые из наиболее необычных приемов У. X. Р. Риверса, снова получив результаты, подрывавшие вывод о наличии культурных различий в элементарных психических процессах.

Проект Торресова пролива – оценка

Об уроках экспедиции на острова Торресова пролива и критики Э. Б. Титченером ее выводов можно сделать ряд замечаний. На самом общем уровне почти целое столетие соответствующих исследований в целом подтвердило, что культурные различия в остроте ощущений либо минимальны, либо вообще отсутствуют. Культурные различия с большей вероятностью проявляются, когда в качестве стимулов используются сложные материалы, в частности, рисованные (обзоры см.: Berry, Poortinga, SegallandDasen, 1992; Segall, Dasen, BerryandPoortinga, 1990). Этого следовало ожидать и из допущения, что элементарные психические процессы не подвержены влиянию культурных различий в отличие от процессов, основанных на использовании конвенциональных культурных представлений (таких, например, как линейная перспектива на двумерных рисунках).

Тем не менее исследования, проведенные сначала на островах Торресова пролива, а затем Э. Б. Титченером, показали, что даже при изучении так называемых элементарных (и предположительно универсальных) психических процессов очень трудно обойти тот факт, что культуросообразные способы интерпретации задания влияют на его выполнение. Э. Б. Титченер своими модификациями экспериментальных процедур не удалял культурные влияния – он ими манипулировал, тем самым показывая, что они существовали с самого начала.[17]

Еще один дополнительный аспект отчетов У. X. Р. Риверса проливает несколько иной свет на трудности строгого разделения элементарных и высших психических функций.

Показав, к своему удовлетворению, что жители островов Торресова пролива обладают не столь большой остротой зрения, как об этом можно судить по тщательно проведенным тестам, он тем не менее должен был признать, что иногда был все же поражен их зоркостью. В одном из таких случаев он плыл с одного острова на другой, когда трое бывших с ним мужчин неожиданно воскликнули, что видят судно в бухте на другой стороне острова, к которому они плыли. У. X. Р. Риверс уже измерил остроту их зрения – она была хорошей, но не экстраординарной, тем не менее обнаружилось, что они способны увидеть верхушки мачт корабля, торчащие поверх низкого острова, задолго до него. Такого рода свидетельств (подтверждаемых похожими сообщениями других ученых) достаточно, писал ученый, чтобы «показать особую природу визуальных возможностей тех, кто живет в естественном состоянии» (Rivers, 1901, р. 43). Он продолжает: «Насколько позволяют судить наши данные, дикарь, похоже, начинает с такой остроты зрения, которая лишь ненамного превосходит остроту нормального зрения среднего европейца. Однако путем продолжительной практики внимательного приглядывания к мелким деталям окружающей среды, которая становится ему чрезвычайно хорошо известна, дикарь становится способным увидеть и распознать удаленные объекты таким образом, что это кажется почти сверхъестественным» (там же, р. 43).

Далее он утверждает, что эта способность обусловлена контекстом, опираясь на данные о том, что австралийские следопыты совершенно беспомощны за пределами своей среды обитания. Его рассуждения, как мы увидим, звучат вполне современно. Сама идея, как она изложена в указанной работе, не опирается на экспериментальные данные, однако и не предполагает с необходимостью вовлеченности перцептивных процессов за пределами данного конкретного навыка: экспериментальные данные на самом деле показали, что туземцы с очень высокой остротой зрения могли иметь очень слабые слуховые навыки.

Другой интересный способ, при помощи которого У. X. Р. Риверс пытался преодолеть ограничения, налагаемые требованием наблюдать только элементарные психические функции, выдвигая теорию нулевой суммы или компенсации в культуре и психике, – равновесие между уровнями, до которых могут быть развиты низшие и высшие функции. Он рассуждает следующим образом:

«Мы знаем, что рост интеллекта зависит от материала, поставляемого чувствами, поэтому на первый взгляд может показаться странным, что развитие сенсорной стороны (базы) психической жизни может оказаться препятствием для интеллектуального развития. Но по глубоком размышлении я полагаю, что в этом факте нет ничего неестественного. Если слишком много энергии тратится на чувственный фундамент, естественно, что страдают высшие интеллектуальные структуры» (там же, р. 44–45). Он утверждал, что «преувеличенное внимание, которое дикарь уделяет окружающим его конкретным вещам, может служить препятствием для высшего интеллектуального развития» (там же, р. 45). Я мог бы привести много возражений против этой идеи, но ограничусь методологическим, наиболее важным для оценки адекватности такого способа оценки соотнесения теории с экспериментальными данными.