Франсуа Фенелон - Французская повесть XVIII века

• Название: Французская повесть XVIII века
• Автор: Франсуа Фенелон
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989

Французская повесть XVIII века разнообразна по форме и по содержанию, в ней нашли воплощение все литературные направления эпохи — просветительский реализм, сентиментализм, предромантизм.

В сборник вошли произведения великих писателей XVIII века — Монтескье, Вольтера, Руссо и Дидро; таких известных прозаиков, как Лесаж, Мариво, Прево и др., а также писателей менее популярных, но пользовавшихся в свое время известностью и типичных для эпохи — Кейлюс, Вуазенон, Мармонтель, Казот и др.

---

Двенадцать дней она шла через горы без всяких приключений; напротив, на постоялых дворах, где она обедала или останавливалась на ночлег, все сразу обращали внимание на хорошенького савояра, такого юного и милого, который нес на спине маленького братца. Юные путники повсюду встречали радушный прием, а когда Клодина утром расплачивалась за еду и ночлег, с нее брали половину того, что полагалось, а случалось, вместо денег просили спеть известную у нее на родине песенку доброй утешительницы. И Клодина, не заставляя себя упрашивать, нежным, проникновенным голоском пела эту песенку, немножко меняя в ней слова:

Молчит Жанетта,
Та-ри-ра-ра!
Напрасно жду ответа:
О чем грустишь, сестра?
— Ах, как мне одиноко
Без милого дружка!
С тех пор, как он далеко,
Берет меня тоска.
Печалишься, Жанетта,
Та-ри-ра-ра!
А счастье рядом где-то
Влюбиться вновь пора!
— Другого я не встречу,
Я прежнего люблю,
Отказом я отвечу
И королю.[31]

За время своего путешествия Клодина почти ничего не потратила. И потому, придя в Турин, она смогла снять комнатку под самой крышей, купила кое-что из мебели, а еще ящичек, щетки и бутылочку масла и, назвавшись Клодом, устроилась на площади Пале-Руаяль чистить прохожим сапоги.

В первые дни выручка ее была невелика; не привычная к работе чистильщика, она трудилась в поте лица, зарабатывая гроши, но вскоре набила руку и дело пошло лучше. Сметливый, проворный, веселый Клод частенько бегал по всему кварталу, выполняя поручения. Пока Клод отсутствовал, Бенжамен садился на ящичек и стерег его. А Клод был прямо нарасхват: кому отнесет письмо, пакет, кому занесет в дом вещи, кому спустит бутылки в подвал. Клод стал своим человеком и для прислуги, и для швейцаров, и для ленивых кухарок и потому по вечерам никогда не возвращался домой с пустыми руками. На жизнь им с Бенжаменом хватало, а тот рос прямо на глазах, с каждым днем становился все милее и был всеобщим любимцем.

Так, горя не зная, Клодина прожила два года. Но вот однажды, когда они с Бенжаменом устраивали свой ящичек на привычном месте, на него опустилась чья-то нога. Клодина в ту же секунду хватает щетку и, не взглянув на владельца башмака, поспешно принимается за работу. Когда осталось только навести блеск, она поднимает голову… Щетка падает у нее из рук, Клодина застывает как изваяние: она узнала Бельтона! Маленький Бенжамен, который никого узнать не мог и в тот момент не был занят игрой, поднимает щетку и своей еще слабенькой ручонкой пытается закончить работу Клодины, пока она, оцепенев, во все глаза смотрит на молодого англичанина. Удивленный Бельтон спрашивает Клодину, почему она прервала работу, и смеется над стараниями миловидного мальчугана. Наконец Клодина приходит в себя, извиняется перед Бельтоном таким нежным голоском и в таких учтивых выражениях, что англичанин, еще более заинтригованный, начинает расспрашивать чистильщика, кто он и откуда. Клодина спокойно отвечает, что они с братом сироты и чисткой сапог зарабатывают себе на жизнь, и что родом они из Шамуни. Это название произвело на Бельтона большое впечатление, он стал еще пристальней вглядываться в Клодину, и ему показалось, что он узнает знакомые черты.

— Как зовут вас? — спросил он.

— Клод, — ответила она.

— И вы из Шамуни?

— Да, сударь, из деревни Приере.

— А у вас нет еще одного брата?

— Нет, сударь, один Бенжамен.

— А сестры?

— Сестры? Да, сестра у меня есть.

— Как зовут вашу сестру?

— Клодина.

— Клодина?

— Да, Клодина.

— Где она?

— Увы, про это мне ничего не известно.

— Как это может быть?

— По многим причинам, сударь, которые для вас не представляют никакого интереса, а мне стоили многих слез.

У Клодины и впрямь на глазах выступили слезы. Бельтон замолчал, продолжая внимательно ее рассматривать. Клодина объявила ему, что работу свою окончила. Однако Бельтон не торопился уходить, он вынимает из кармана гинею и протягивает ей с ласковым видом.

— У меня нет сдачи, — говорит ему Клодина.

— И не надо, — отвечает англичанин. — Скажите, если бы вам предложили место слуги на хороших условиях, вы бы согласились?

— Для меня это невозможно, сударь.

— Почему же?

— Я ни за что на свете не соглашусь расстаться с братом.

— А если он останется с вами?

— Тогда другое дело.

— Ну что ж, Клод, тогда я беру вас к себе слугой, вы будете жить у меня вместе с братом, соглашайтесь, вам не придется об этом жалеть.

— Сударь, если вы соблаговолите дать мне ваш адрес, — отвечала Бельтону Клодина, не помня себя от волнения, — завтра утром я зайду к вам, и мы обо всем договоримся.

Бельтон оторвал клочок бумаги от конверта, чтобы записать адрес, заручился обещанием Клодины, что она его не обманет, и, уходя, не один раз обернулся.

Клодина не могла дождаться, когда же окончится этот разговор — ее душили слезы. Она поспешно вернулась к себе в комнату и заперлась там, чтобы спокойно обдумать, как ей теперь поступить. Она понимала, что служба у молодого англичанина чревата многими опасностями, но сердце ее уже дало согласие, а надежда вернуть Бенжамену отца довершила дело. И все же решиться ей было нелегко: ведь Бельтон так коварно обманул ее, помнила она и обещание, которое дала саланшскому кюре и себе самой — бежать всего, что грозило бы ее добродетели. Но забота о Бенжамене победила все опасения. После долгих раздумий Клодина решила согласиться на предложение Бельтона с тем, чтобы ревностно служить ему и постараться, чтобы он полюбил сына, но тщательно скрывать от него, что она и есть та самая Клодина, которую он чуть было не узнал. Она пожалела, что слишком много сказала ему, и дала себе слово, что впредь ничем себя не выдаст.

Приняв такое решение, она на следующее утро отправилась к Бельтону, который радостно ее встретил. Он назначил ей хорошее жалованье, поселил ее у себя вместе с Бенжаменом и сейчас же заказал для них новую одежду. Покончив с делами, Бельтон вернулся к вчерашнему разговору и приступил к своему новому слуге с расспросами о его сестре. Но Клодина прервала его.

— Сударь, — сказала она, — моей сестры, наверно, уже нет на свете, она скорее всего умерла от нищеты, горя и отчаяния, мы всей семьей оплакивали ее несчастье, и люди посторонние вряд ли имеют право напоминать нам столь печальную историю.

Бельтон, в полном изумлении от того, с каким достоинством и умом отвечал ему слуга, сейчас же прекратил расспросы, но проникся уважением и симпатией к столь редкостному юноше.

Клод в короткое время сделался любимцем своего хозяина. Бельтона невольно влекло к маленькому Бенжамену, он засыпал его подарками и позволял весь день крутиться у себя в комнате. Прелестный мальчуган, словно чувствуя, что именно Бельтону он обязан своим рождением, полюбил его почти так же, как Клодину, и так мило выражал свою любовь, так простодушно ласкался к нему, что англичанин души в нем не чаял. Клодина плакала от радости, но слезы свои скрывала и еще тщательней охраняла свою тайну. Сердце ее разрывалось из-за легкомыслия Бельтона, из-за его бесконечных романов и любовных увлечений, и она все больше опасалась, что ей так никогда и не придется ему открыться.

И в самом деле, Бельтон, который в девятнадцать лет, после смерти родителей, стал владельцем огромного состояния, тратил его лишь на то, чтобы колесить по Италии в поисках красоток, которые его обманывали и разоряли. В то время его любовницей была одна туринская дама, маркиза, не первой молодости, но еще довольно привлекательная. Женщина темпераментная и вспыльчивая, она бешено ревновала его и требовала, чтобы он ужинал у нее каждый вечер и каждое утро посылал ей письмо. Англичанин не осмеливался ей перечить, и все же ссорились они беспрестанно, и маркиза по любому поводу предавалась отчаянию, грозилась покончить с собой, хватала нож, рыдала и рвала на себе волосы. Бельтону эти сцены давно опостылели. Для Клода ничто в этой истории не было секретом, потому что по вечерам именно он сопровождал своего хозяина и прислуживал за столом, а по утрам относил маркизе письма. Его бедное сердце страдало невыносимо, но он ничем себя не выдавал и преданно служил Бельтону, а тот день ото дня проникался к нему все большим доверием и частенько жаловался ему на свою безрадостную и суетную жизнь. Тогда Клод полушутя, полувсерьез давал ему несколько осторожных советов, хозяин одобрительно выслушивал их, обещая последовать им завтра же, но наступало завтра, и Бельтон возвращался к своей любовнице, скорее по привычке, чем по любви, а Клод, тайком проливая слезы, через силу улыбался, сопровождая хозяина.

Прошло еще несколько месяцев, наконец Бельтон с маркизой рассорились не на шутку, он твердо решил никогда к ней не возвращаться и, чтобы утвердить себя в этом намерении, завел роман с другой туринской дамой, которая мало чем отличалась от предыдущей. Эти перемены стали для Клодины лишь новым поводом для огорчений. Все ее усилия пропадали впустую. Надо было начинать все сначала, она безропотно смирилась с этим, продолжала преданно служить своему хозяину, и, всегда послушная, всегда ласковая, выслушивала его новые признания.