Джасинда Уайлдер - Стриптизерша (ЛП)

• Название: Стриптизерша (ЛП)
• Автор: Джасинда Уайлдер
• Жанр: Современные любовные романы

Вы спросите, как я попала в эту ситуацию? Всё просто: отчаяние. Когда ты либо сталкиваешься с бездомными и голодающими, либо раздеваешься за деньги, выбрать легче, чем можно себе представить. Правда, это не упрощает дело. О, нет. Я ненавижу это, на самом деле. Ничего в жизни я не желала больше, чем уйти и никогда не возвращаться в какой-нибудь бар снова, никогда не слышать, как пульсирует бит техно в моих ушах, никогда больше не чувствовать пристальные распутные взгляды возбужденных мужчин.  Однажды я встретила мужчину. Он в моём клубе, в самом центре. Он наблюдает, как я выполняю свою рутинную работу, и его взгляд полон голода. Не тот тип похоти, к которому я привыкла. Это нечто другое. Нечто более страстное, глубокое и собственническое. Я знаю, кто он, разумеется. Каждый знает, кто такой Доусон Келлор. Он самый сексуальный мужчина по версии журнала «People». Он – самый горячий голливудский актёр. Он тот, кого выбрали на роль Ретта Батлера в долгожданном ремейке «Унесённых ветром».  Он тот тип мужчины, который может заполучить любую женщину во всём мире лёгким взмахом руки. Так почему же он смотрит на меня, будто собирается завладеть мной? И как мне сопротивляться ему, когда он смотрит на меня своими отравляющими, переменчивыми, подвижными глазами? Я девственница, а он – американская икона мужской сексуальности. Я стриптизёрша, а он мужчина, привыкший получать всё, что хочет. И он хочет меня. Я знаю, что мне следовало бы сказать нет, я знаю, что он худший игрок... но что известно моему разуму, мое сердце может не знать. А затем все запуталось...

---

Проливаются слезы, слезы смущения, отчаяния и страха.

Он замечает их:

— Грей? Что... что такое?

— Я... прости. Я не... я не могу... — я отстраняюсь от него, встаю с кровати и иду в ванную.

В животе все бурлит, сумбурные эмоции превращаются в тошноту, как и всегда. Правда, меня не рвет. Я чувствую, как тошнота подступает к горлу, и подавляю ее. Доусон по ту сторону закрытой двери; я чувствую, что он там. Я знаю, что должна поговорить с ним. Я открываю дверь, и он стоит там, огромный и великолепный, и явно расстроенный.

— Грей, что не так? Я думал, мы...

Я качаю головой.

—— Доусон, я... Боже, я запуталась.

Я хочу, чтобы эти руки обхватили меня, потому что даже когда он расстраивает меня, он может меня успокоить. Я не могу этого допустить, потому что я снова потеряю себя в его объятиях.

— Я так запуталась, и я не знаю, что между нами, что мы... я ничего не знаю.

— Ты... ты не хочешь быть со мной?

— Я не знаю! С тобой все так сложно! Ты трогаешь меня, и я ничего не могу понять. Ты можешь иметь любую, многих, и я не смогу я этим тягаться. И ты кинозвезда. Ты снимешься в «Унесенных ветром», будешь целовать Роуз. И, учитывая то, что режиссер Джереми, у вас будет постельная сцена. А как же мы? Я должна с этим смириться? К чему все это идет? И то, чем мы сейчас занимались... это было... потрясающе, но я не могла остановить все это. Это было слишком, так быстро, я не знала, что это...

— Ты хочешь сказать, ты чувствовала себя так, будто я тебя принуждаю? — в его голосе звучит что-то острое.

— Нет! Я говорю про себя... я хотела этого, но я не должна... это не было... — я не хочу признавать, что я девственница. Я не знаю, как он отреагирует, что скажет или сделает. Что это будет значить для наших отношений, или что там между Доусоном и мной. Я прохожу мимо него, собирая свою одежду.

— Просто... мне надо домой. Мне надо подумать. Все происходит так быстро, и я растерялась...

— Ты опять сбегаешь, — он в равной степени злой, покорный и печальный.

— Нет!

— А как это еще назвать? — его глаза серо-голубые, и он отходит от меня в сторону.

— Я не знаю. Я просто говорю, что мне нужно время.

— Время на что? Либо ты хочешь меня, либо нет.

— Все не так просто, Доусон...

— Тогда объясни мне, — он поворачивается ко мне, встает надо мной и пристально смотрит на меня, в мою душу. — Хотя бы раз скажи мне правду.

— Я хочу тебя так сильно, что это меня пугает, — я не могу смотреть на него.

— Почему это тебя пугает?

— Потому что так много навалилось, и я не знаю, что с этим делать. Я не знаю, что происходит между нами.

— Романтические отношения, Грей. НЕ так уж все и сложно. Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе, мы проводим время вместе. Мы занимаемся любовью. Мы говорим друг другу правду о себе.

— Тогда ты скажи о себе правду.

Он проводит рукой по лицу и волосам.

— Ладно, хорошо. Ты до сих пор не сказала мне ничего правдивого, ничего искреннего. Я знаю, что ты боишься, это не секрет. Но я покажу тебе, что я имею в виду под правдой. Я — сын Джимми Келлора. Моя мать — Эми Липманн. Ты занимаешься кино, так что знаешь, кто они.

Я знала. Разумеется. То, что Доусон — сын Джимми, открытая информация. Но каким-то образом я никогда не думала, какие это влияние оказало на Доусона. Джимми Келлор был — и до сих пор является — одним из самых обожаемых режиссеров все времен. Он известен тем, что с ним трудно работать, требовательный, педантичный и ушлый, но он был блестящ. Сейчас он практически на пенсии и известен своим отшельничеством. Никто не знает, где он живет, но иногда он консультирует по съемкам прямо из дома, по почте или телефону. Эми Липманн была актрисой в романтических фильмах 70-80-х. У нее была репутация дикой штучки, и ее отношения с Джимми Келлором стали огромным скандалом того времени, так как он был 40-летним женатым мужчиной с детьми. Эми едва исполнился 21. Джимми бросил жену и детей ради Эми, и они прожили вместе почти 20 бурных лет. Таблоиды фиксировали каждое обвинение Джимми в измене и каждый срок, который Эми проводила в реабилитационных клиниках. В конце концов, с Эми случилась передозировка кокаина в середине 90-х. Последний фильм Джимми вышел в год ее смерти, и с тех пор он ничего не снимал.

* * *

Доусон вздыхает:

— Так что да. Я вырос в Голливуде. Играл второстепенные роли в папиных фильмах с четырех лет. Настоящую роль он мне дал, когда мне было шесть. «Гора на Луне». После этого я сам находил себе роли. Мама с папой были моими менеджерами, — его глаза темнеют, становясь карими с оттенком боли. — Хочешь еще одну правду? Я нашел маму. То есть, когда она приняла смертельную дозу. Она была в ванной. Лежала в ней без одежды. Ванна была пустая, без воды. Она просто растянулась в ней, покрытая рвотой. Я был просто ребенком. Это случилось в 96-ом, так что мне было... восемь, наверно. Рвота была кровавой. После этого я не разговаривал полгода. Как раз шли съемки фильма со мной, и, когда я замкнулся, им пришлось искать нового актера и переснимать.

Я закрываю рот рукой, пытаясь представить, что это значило для маленького мальчика. Я не могу.

— Моя мама умерла от рака. Когда я училась в старшей школе, — я едва шепчу. — Она была моим лучшим другом. Всем для меня. Она была единственной, кто понимал меня и поддерживал. Мой отец... мы никогда с ним не ладили. Мы просто закрывали на это глаза. Когда она умирала, я видела все собственными глазами. День за днем я смотрела, как она борется и борется, но она сдалась и умерла и... она... она оставила меня! Она умерла и бросила меня одну, и Бог не помешал этому.

Доусон обхватывает меня руками, и я тону в нем, вдыхаю его запах, прикасаюсь к его коже щекой. Я понемногу начинаю теряться в нем.

Я отстраняюсь:

— Мне надо домой, — говорю я, стирая слезы. — Я не могу сейчас разобраться в этом.

— Грей...

— Я не сбегаю от тебя, Доусон. Я просто... раздавлена, — правда, я сбегаю, и он это знает.

— Ясно. Ладно. Как хочешь, — Доусон потирает подбородок костяшками. — Грег подогнал твой «ровер». Он на стоянке. Кстати, погоди.

Он исчезает, я сажусь на кровать и пью остывший кофе. Он возвращается спустя пару минут с бумажкой, ручкой и моей сумочкой.

— Что это? — спрашиваю я.

— У тебя есть деньги? — спрашивает он.

— Эм, да. А что? — я беру сумку и вытаскиваю пачку счетов.

— Дай мне пять.

Я даю ему счет на пять долларов, и он показывает мне бумажку. Это документ на «рендж ровер».

— Подпиши здесь и поставь дату, — показывает он на строчку.

— Доусон...

— Просто сделай. Пожалуйста, — он не смотрит на меня.

Я вздыхаю.

— Я не возьму твою машину. Она стоит где-то 140 тысяч.

— Грей, деньги для меня ничего не значат. Никогда не значили. Ты хочешь мой «бугатти»? Я отдам тебе «бугатти». Хрен с ним. Я могу купить еще один.

— Я не хочу никакую из твоих машин. Я не хочу твоей благотворительности.

Он бросает ручку и документ на кровать рядом со мной.

— Черт побери, Грей. Это не какая-то чертова благотворительность.

— Необязательно материться на меня.

Он ссутулился, потирая затылок.

— Прости, я просто... Господи, Грей. Просто подпиши документ. Возьми машину. Сделай это для меня.

Я смотрю на него и сдаюсь. Я подписываю там, где он указал, и ставлю дату.

— Спасибо. Привези ее в инспекцию в понедельник. Я запишу тебя в свою страховку.

— Доусон, не надо...

— Ты хоть один из этих споров выиграла? — он смотрит на меня, приподняв бровь. Я качаю головой и вздыхаю, сворачиваю документ, убираю его в сумку и выхожу из спальни. Я чувствую, как рука Доусона обхватывает меня за талию.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Я просто ненадолго поеду домой. Мне нужен душ. Нужна одежда. Мне надо сделать задание.

— Но ты не пойдешь на работу, — это не просьба, судя по его тону.

— Я должна.

— Нет. Ты. Не должна.

— У меня долг за обучение. У меня...

— Сколько ты заработала бы за выходные? Сегодня и в субботу? В среднем.

— Ты не...

Он пристально смотрит на меня, перебивая:

— Так сколько?

— Тысяча, наверно?

Доусон разворачивается, идет к шкафу и открывает сейф, встроенный в стену. Он достает конверт и извлекает несколько купюр, возвращает конверт на место и закрывает сейф. Выражение на его лице непреклонное и жесткое.

— Вот. Пять тысяч долларов. Возьми выходной.

— Ты не можешь выкупить меня, Доусон, — я одновременно тронута и оскорблена.

— Черт, какая ты упертая, — рычит он. — Я не выкупаю тебя. Я даю тебе возможность отдохнуть.

— Если я возьму выходной, я никогда не вернусь.

— Отлично.

— Нет! Ничего не отлично! Ты не можешь стать моим папиком, Доусон. Я стриптизерша, а не шлюха.

— Я и не хочу, чтобы ты ей была! Я не прошу тебя делать что-то за деньги, черт побери! — он кричит, и я шарахаюсь. Он содрогается при виде моего страха и тут же понижает голос.