Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

Здесь, как и везде, был Старый город и Новый. Первый всегда стоит на холме, потому что там его легче защитить от мечей, копий и стрел. Старый город Касереса был обнесён огромной массивной стеной с башнями и четырьмя древними римскими воротами. Внутри, возможно, десяток улиц, узких, мрачных и заросших травой. Дворцы, находившиеся на них, были построены в шестнадцатом веке. Ланни бродил среди них, и глядя на их угловые башни, интересовался: «Может быть там Франко держит военнопленных офицеров».

Также в этом старом городе были две церкви, одна посвященная Сан-Матео, а другая Санта-Марии-ла-Майор. Последняя была готическим строением с высокой башней. Ланни изучал знаменитые резные элементы алтаря, и вступив в разговор с ризничим, спросил, может ли он иметь честь встретиться с одним из священников. Этому джентльмену он заплатил в несколько раз больше обычного вознаграждения за то, что тот показал могилы древних благородных семей и рассказал об имевшихся картинах и статуях, не только с точки зрения искусства, но и человеческих качеств. Он говорил о вкладе, который сделала католическая церковь в цивилизацию, прославляя материнские чувства, улучшая нравы, возвеличивая женское влияние. Для иностранца было легко использовать такие высокопарные фразы, потому что длинные слова, производные от латинских слов звучали похоже на английском и испанском языках. Толстый пожилой священник просиял, услышав эти благодатные высказывания от еретика. Но когда Ланни добавил, что он опасается за судьбу этих нежных влияний в руках современных культов стремления к власти и богатству, падре не дал никакого намека на понимание, что его гость может иметь в виду итальянский фашизм или испанской фалангизм.

То же самое было в Новом городе Касереса у подножия холма, как это понял посетитель. Улицы там были не такие узкие и кривые, но мысли у людей были одинаковыми. Он подружился с церковными властями богатой церкви Иглесия-де-Сантьяго, и нашел их интересующимися религиозным искусством, но не имеющим представления о внешнем мире, о котором они заботятся. То же самое было с владельцем завода, который делал знаменитые красные колбаски, называемые chorizos. То же самое было с латифундистами, крупными помещиками и владельцами пробковых деревьев и фосфатных шахт. Это были ведущие граждане города, и американский искусствовед оплатил звонки им и был приглашен в дома некоторых, где были картины, чтобы показать ему. У них были идеи по поводу этих картин, но в отношении их собственного времени им нечего было сказать, кроме осуждения злых красных и надежд на их скорое истребление, не только в Испании, но и во Франции и в России, гнезде, откуда они вылуплялись.

III

Ланни не знал испанский эквивалент немецкого gleichgeschaltet, но понял, что это было сделано в Касересе, старом и новом. Войска генерала Мола, наступавшие на юг, взяли город в августе, а чуть ниже они встретились с армией генерала Франко, идущей на север, создав таким образом линию от Бискайского залива до Средиземноморья и отрезав лоялистов от контакта с Португалией. Они приступили к истреблению своих врагов. Не только тех, кто воевал, но и тех, кто сочувствовал. Генералиссимус сначала ясно указал, что эта война на уничтожение коммунизма и потребовал активного помощи каждого испанца. Любой, кто думал, что может спокойно отсидеться, обнаружил, что он сделал грубую ошибку.

Так что здесь был город, в котором молодые люди были призваны в армию, а старики усердно трудились, производя продукты питания и другие товары, и продавая их без ропота за штампованные деньги Франко. Город, где священники молились за победу и кропили знамена святой водой. Город, где каждый использовал любую возможность осудить порождение Сатаны и никогда не забывал, что даже двухметровые стены каменной кладки имели уши. Короче говоря, это был тот город, который Каудильо намеревался создать, поддерживать и управлять по всей Испании: средневековый город, где ни у кого не возникали мысли, которые не были санкционированы церковными властями, по меньшей мере, тысячу лет назад. Город, где каждый делал то, что говорили ему священники, и дрожал при малейшем намеке на сверхъестественную месть. Город, где сам Каудильо был «светской властью», заместителем Бога, наделенным Божьей доверенностью делать все, что он считает нужным.

Не имело никакого значения, что город был убогим и безрадостным. Что большая часть его жителей жила без санитарных удобств, страдала от блох, клопов и вшей. Что крестьяне в сельской местности жили в своих домах вместе со своими свиньями и курами, круглые стены которых были сделаны их веток и глины высотой до полутора метров, увенчанные конической крышей из соломы. Что они не получили никакого образования. Что их женщины и девочки подростки ходили босиком и носили воду для дома в тяжелых глиняных ollas, один на сгибе руки и другой на голове. Такие трудности не считались трудностями, потому что небо ждет всех и каждого, и вера состояла из того, чему их учили, и обязанности делать то, что им сказали. И они были уверены в блаженстве вечности.

IV

Производитель колбасок, несколько помещиков и директор больницы, которая была когда-то иезуитским колледжем, все имели комфортабельные дома с картинами в них. Это были работы заурядных художников, но Ланни принял их со всей серьезностью, делал заметки о них и намекал о возможности получения разрешения на экспорт таких работ. Аристократия нищего Касереса была рада узнать, что война не собиралась уничтожить весь интерес к культуре, а, когда они обнаружили, что уважаемый americano не состоял в браке, они даже позволили ему увидеть своих дочерей. Кроме того, они говорили о мировых делах. По их словам, Испания стала полем битвы новейшей войны против вторжения варваров. Но эти варвары пришли не из широких равнин Азии, а из трущоб больших городов Европы. Ланни не был застигнут врасплох, потому что он уже слышал почти те же слова от генерала Кейпо де Льяно, выступавшего по радио Севильи. Ланни спросил, не чувствовали хозяева беспокойства о наличии таких крупных иностранных армий на их земле. Хозяева ответили, что они полностью доверяют союзникам своей страны, и поспешно сменили тему.

Ланни обильно ел, спал на удобной кровати и проводил приятное время, узнавая небольшой городок испанских «белых». Из своего окна, которое выходило на Пласа-де-ла Конституции, он видел внизу через моросящий дождь длинные колонны с припасами и оборванных и вялых чернорубашечников и итальянских военных, носящих маскировочные пончо. Они шли на фронт Харама, около двухсот километров, а из случайных обмолвок, которые Ланни собрал и сложил вместе, он понял, что многие из них шли на новый фронт, который Франко планировал открыть выше на той же реке. Но чтобы добраться до него, им придётся предпринять долгое путешествие. Путь вокруг большой петли, которую наложил генералиссимус на Мадрид, начинался с юго-западной части города и затем шёл на запад или фронт Мансанарес, Северо-Западный фронт от университетского города до гор Гвадаррама и через эти горы на восток до истоков реки Харама. Эта река имеет только небольшую длину, но протекает к востоку от столицы, и лоялисты занимают эту территорию и плотно прижимаясь к реке. Если её захватить, то будет блокирован их единственный проход к внешнему миру, в Картахене и Валенсии, и к жизненно важным поставкам, идущих из Средиземноморья.

Так что исход войны был четко определен. Если Франко захватит всю долину Харама, около ста километров, то он заставит голодать Мадрид и вынудит его сдаться. Франко посылал большую итальянскую армию, с небольшим количеством испанских войск по пути вокруг петли, чтобы спуститься с гор на севере и открыть новый фронт. Там, очевидно, произойдёт следующее большое сражение. Ланни хотелось найти способ передать эту информацию властям в Мадриде.

Принимая этот мрачный и беспощадный конфликт, как своё личное дело, он запирался в своей комнате, и приложив ухо к радио, слушал странную войну слов, которая шла весь день и большую часть ночи. Своего рода открытый форум эфира с аудиторией, включавшей весь мир. Иностранные корреспонденты слушали его и включили в свои донесения. Это была битва новостей и пропаганды, соревнование по борьбе, в которой не было правил. Может ли правда выжить в таком ближнем бою? Никто не мог дать ответ. Потому что это было в первый раз, когда пробовали такую битву новостей и пропаганды. Так же, как это было в первый раз, когда испытывали новые немецкие пушки, танки и самолеты. Когда был составлен новый немецкий план бомбардировок открытых городов для устрашения их населения и принуждения к сдаче.

Ланни получил острые ощущения, когда услышал голос своего друга Рауля Пальма, выступавшего из Мадрида, красноречиво призывавшего испанский народ выстоять против этого нашествия средневековья. Другие острые ощущения он получил, услышав голос Констанции де ла Мора, которая в Валенсии работала на правительство. Эти голоса пришли подобно лучам солнца в кромешную полночь. Ланни задался вопросом, был ли он единственным человеком в городе Касересе, кто слышал эти слова? Или же были другие за этими мрачными каменными стенами, запиравшие свои двери, закрывавшие замочные скважины и прижимавшиеся одним ухом к приемнику, ловя слабый шепот просветления и надежды? Ланни вспомнил слова Эмерсона, которым научил его двоюродный пра-дед, унитаристский проповедник в Новой Англии: