Христиан Девет - Воспоминания бурского генерала: Борьба буров с Англиею

• Название: Воспоминания бурского генерала: Борьба буров с Англиею
• Автор: Христиан Девет
• Жанр: История

Это русское издание воспоминаний бурского генерала Христиана де Вета было сделано по оригиналу на африкаансе. Возможно на Милитере появятся и воспоминания де Вета на английском, 1903 г. издания — там не 34, а 20 глав, причем их названия совпадают с названиями глав в данном издании, так что английское издание (Christian Rudolf de Wet, Three Years' War, 1903) более позднее и сокращённое. Особенно рекомендуется тем, кто в детстве был в восторге от буссенаровского Сорви-головы и тем, кто не любит Англии. Да вообще «Трансвааль, Трансвааль, страна моя горит в огне…».

---

Покорнейше прошу ваше превосходительство дать мне ответ в Каферскоп, округ Вифлеема, где я буду его ожидать.

X. Р. Девет генерал, главный коммандант О. Р. Вифлеем, 25 апреля 1902 г.»

Я получил следующий ответ от лорда Китченера:

«Генералу Девету в Каферскопе. Имп. резиденция в Претории. 25 апреля.

В ответ на ваше извещение уведомляю вас, что я согласен вполне с тем, чтобы на время отсутствия выборных уполномоченных, с 11 мая до их возвращения на места, было установлено перемирие и чтобы наши колонны не делали нападений на ваши отряды. Я согласен также с вашим предложением, чтобы каждый депутат взял с собой одного человека.

Мне будет приятно, если вы за два дня до собрания уведомите меня, прислав одного из офицеров с указанием, в каком приблизительно числе соберутся уполномоченные, для того, чтобы я мог сделать нужные распоряжения для принятия и размещения съехавшихся.

Лорд Китченер.»

11 мая 1902 года я послал лорду Китченеру телеграмму, в которой извещал его, что мои генералы и комманданты выбраны уполномоченными, и что, следовательно, перемирие наступает 11 мая.

Вот моя телеграмма:

«От генерала Девета его превосходительству лорду Китченеру, в Преторию. 11 мая 1902 г.

Следующие главные комманданты выбраны в уполномоченные отрядами округов Гоопстад, Босгоф и частей Винбурга и Блумфонтейна, округов, лежащих на запад от железной дороги: 1) генерал К. Боденгорст, 2) коммандант Я. Якобс, 3) коммандант А. Бестер. Выбранные лица отправляются для присутствия на собрании в Фереенигинге 15 числа сего месяца, вследствие чего, по соглашению с вами в Претории, перемирие должно начаться с сегодняшнего дня (11 мая 1902 г.) во всех округах Оранжевой республики вплоть до числа, которое будет установлено при закрытии собрания в Фереенигинге. В ожидании ответа до полудня 11 мая в Брандфорт.

Главный коммандант Ор. респ. Девет, генерал.»

В ответ на это я получил следующую телеграмму:

«Имп. резиденция Претория. Генералу Девету, в Брандфорте.

12 мая.

Я приказал, согласно нашему уговору, чтобы с утра 13 мая все отряды, в которых выбраны уполномоченные на собрание в Фереенигинге, были бы освобождены от нападений моих войск на время отсутствия коммандантов, при чем и все ваши отряды должны воздержаться от каких бы то ни было наступательных действий. Это распоряжение не относится к патрулям, которые могут быть взяты в плен, если они приблизятся к нашим линиям.

Лорд Китченер.»

Непостижимо, как мог лорд Китченер говорить о перемирии с 13 мая, когда в своей телеграмме, от 25 апреля, он согласился со мной, что перемирие начнется с 11 мая. Я слышал от офицеров из Гейльброна, Вреде и Вифлеема, которых я встретил вечером 14 мая, у станции Волвехук, что английские колонны оперировали 11, 12, 13 и 14 мая в своих округах. По моему приказанию, все наши офицеры в эти дни везде уступали, не смея нарушить слово, тогда как неприятель продолжал свои действия. В эти дни сжигались дома, уводился скот, уничтожались семена, брались бюргеры в плен, и даже был убит один бюргер.

Такое недоразумение достойно глубокого сожаления. Оно тем более горько для нас, что весь убыток за эти дни ничем не был возмещен со стороны неприятеля.

Глава XXXVII Решение уполномоченных народа. Конец войны

Утром 15 мая я прибыл в Фереенигинг с некоторыми оранжевскими уполномоченными. Остальные были уже там. Точно также там находились уже трансваальские депутаты с генералами Луи Бота и Делареем.

Кроме названных лиц, были здесь: вице-президент Бюргер, президент Штейн с членами правительства и генерал Я. Смутс из Капской колонии.

То, что меня в это время более всего огорчало — была болезнь президента Штейна. Уже в течение последних шести недель он непрерывно пользовался указаниями врачей; главным образом, со времени нашего пребывания в Претории, его лечил доктор ван-дер-Мерве, в Крюгерсдорпе. Этот доктор сказал теперь нам, что если президент будет участвовать в собраниях, то это может иметь очень вредные последствия для его здоровья, и советовал поэтому больному отправиться, в сопровождении его, в Крюгерсдорп, где доктор жил и мог окружить его нужными заботами. Для всех нас было ужасным горем узнать это от доктора, да еще и 15 мая. Что будем мы делать на собрании без президента Штейна? Он был для нас всех незаменим, потому что мы привыкли смотреть на него, не только как на государственного деятеля, всеми высокоуважаемого, но и как на человека, горячо любимого нами. Если про кого можно сказать, что он вполне исполнил долг свой перед страной и перед народом, то это именно про президента Мартинуса Штейна. Не было жертвы, которая была бы слишком велика для него. Он верой и правдой служил своему народу. Он переносил всевозможные лишения, холод и жар, проливной дождь, все, — и всегда стоял на страже — день и ночь. Лишенный всего, он всем был доволен. Он страдал за свой народ и боролся за него. Когда у него не стало более сил… когда болезнь его сломила, он слабый, как дитя, да, как больное дитя, — свалился с ног. Но… это относилось только к его телу. Его великий дух был бодр еще, был даже сильнее, чем когда-либо раньше.

Превозмогая себя, он едва выдержал два собрания и 29 мая, еще до того, как депутаты пришли к окончательному решению, он отправился в Крюгерсдорп в сопровождении доктора ван-дер-Мерве.

С тех пор как я это писал, прошло шесть месяцев, в течение которых больной лежал в постели, и нет для меня теперь большей радости, как та, которую я испытал здесь, в Голландии, узнавши от докторов, что они имеют надежду на восстановление здоровья больного.

Засндание уполномоченных было открыто 15 мая 1902 г. после полудня. Обсудив с различных сторон положение вещей в течение трех дней, они решили, наконец, выбрать комиссию из лиц, которым поручалось вести переговоры с лордом Китченером и лордом Мильнером. В эту комиссию вошли: генерал Луи Бота, главный коммандант X. Девет, генерал Я. Деларей, главный коммандант судья Герцог и государственный прокурор генерал Смутс.

После переговоров, продолжавшихся с 18 до 29 мая между этой комиссией и уполномоченными со стороны английского правительства, бурские депутаты получили от этих последних сообщение, содержавшее условия, на которых Англия соглашалась заключит мир. 31 мая было решено принять предложение английского правительства и тем положить конец независимому существованию Южно-Африканской и Оранжевой республик.

Полный отчет о том, что тогда происходило, и чего я здесь едва коснулся, находится в протоколах, которые я приложил в конце своей книги.

Что это была за всеобщая пытка в том печальном собрании, когда решено было принять предложение британского правительства! Какая смертельная борьба происходила в сердцах бюргеров! Что выражалось на всех наших лицах!

Все 60 уполномоченных были налицо.

Каждый из нас при провозглашении своего имени должен был отвечать: принимает ли он предложение британскаго правительства, — одним словом: да или нет. Предложение Англии было ультиматумом, который совершенно уничтожал нас. Никакого другого предложения ждать было нечего. Требовалось да или нет. Лорд Китченер и лорд Мильнер закрыли для нас все остальные пути.

Что оставалось делать?

Дорога, по которой нужно было идти для продолжения борьбы, вела к непроглядной тьме. Продолжать войну — об этом нечего было и думать: наши женщины и дети тогда бы все погибли. Голод стоял у дверей. Правда, были еще кое-где местечки, как, например, Босгоф и Гоопштадт в округе генерала Баденгорста, где могли бы еще продолжать войну, или у генералов Бранда и Нивойта, где буры отбили у англичан овец и быков и где на некоторое время нашлась бы еще пища для войска. Но в округах этих генералов совсем не было более женщин и детей — и, конечно, они могли свободно двигаться, могли идти в Босгоф и Гоопштадт и даже в Капскую колонию и сыскать себе прокормление.

В других местах страны дело обстояло иначе, но тоже плохо. В северо-восточной и в северной частях, как-то: в Ледибранде, Винбурге, Фиксбурге, Кронштадте, Гейльброне, Вифлееме, Гаррисмите и Вреде, — было еще много семейных очагов. Эти семейства не могли быть высланы в Босгоф и Гоопштадт или в Капскую колонию. И если бы отряды, гонимые голодом, вышли бы из этих округов, то остававшиеся еще женщины и дети должны были бы умереть с голоду.

То же самое было и в Трансваале.

В Оранжевой республике еще до того, как мы пожертвовали своей независимостью, мы подумывали уже о том, чтобы всем бюргерам, имеющим семью, сдаться англичанам и тем спасти своих женщин и детей от голодной смерти; я говорил об этом и на собрании. Но, поступив таким образом, мы еще более сократили бы число сражавшихся буров.