Наталия Лебина - Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

• Название: Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.
• Автор: Наталия Лебина
• Издательство: Прогресс-Академия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85864-018-4

Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Проституция в Петербурге. М.: Прогресс-академия, 1994

Эта книга о проституции. О своеобразных взаимоотношениях: масть - падшая женщина. О просто свободной любви в царской России и о «свободной коммунистической любви» в России социалистической. Наконец, эта книга о городской культуре, о некоторых, далеко не самых лицеприятных ее сторонах. Историк Наталья Лебина и архивист Михаил Шкаровский, отказавшись от пуританского взгляда на проблему соотношений элементов культуры и антикультуры в жизни города, попытались нарисовать социальный портрет продажной женщины в «золотой век» российской проституции на фоне сопутствующих проституции явлений - венерических заболеваний, алкоголизма, преступности. Проституция, по их мнению, как лакмусовая бумажка, позволила выявить многие закономерности и деформации в развитии общества как в дореволюционной России, так и в советскую эпоху.

---

Многие приезжие, не имея жилья, пользовались ночлежками, которые числились у ленинградской милиции как приюты проституток и преступников. Ленсовет решил ликвидировать эти «рассадники разврата» методами, характерными для эпохи сталинского социализма. Об этом, в частности, свидетельствует письмо начальника ленинградской милиции председателю Ленсовета И. Ф. Кадацкому, датированное 25 февраля 1935 г.: «Милицией с 1 декабря 1934 г. изъято из упомянутых домов (ночлежки на Расстанной и Курской. — Н.Л., М.Ш.) 2013 чел. Исходя из необходимости очистки образцового социалистического города Ленина от «очагов», где ютится преступно-беспаспортный и деклассированный элемент, — прошу президиум Ленсовета вынести постановление о преобразовании «бывших ночлежек» в «дома колхозников». Одновременно ввести обязательным условием для ночлега приезжающего предъявление или паспорта, или соответствующего документов удостоверяющего право проживания в Ленинграде»[158].

Обитательниц ночлежек частично сослали в лагеря. Но основная масса оказалась вообще выброшенной на улицу. Приют они находили на окраинах города, продолжая привычный образ жизни. Уже в 1929 г. 3/4 проституток искали себе клиентов именно здесь. В конце 1935 г. специальная бригада Ленсовета по проверке наказов избирателей отметила в своем докладе, что проституция почти полностью перебазировалась из центра в рабочие районы. К началу войны эта тенденция еще более усилилась. Постепенно улица стала основным местом «работы» продажных женщин. Из истории российской дореволюционной проституции известно, какие опасности подстерегают уличных тайных жриц любви и как в свою очередь они опасны для общества. В советское время наблюдалась аналогичная картина. Вот лишь некоторые примеры из многих. Жертвой сексуального маньяка в 1937 г. стала некая П., хорошо известная в пивных Васильевского острова. Убийца привел ее к себе ночью, а затем, якобы заподозрив в краже, замучил и убил. Для сокрытия содеянного в течение дня расчленил труп на мелкие куски и пытался спустить их в унитаз. И еще случай. За уличную проститутку выдавала себя жена рабочего А. Лабутина, совершившего в 1935 г. 12 убийств с целью ограбления. Она заманивала жертвы в лес, где их поджидал муж-убийца[159].

Эти факты наряду с множеством других фиксировались ленинградской милицией, рассматривались в партийных инстанциях, однако установка оставалась прежней — женщин, относившихся, по терминологии дореволюционного времени, к дешевым проституткам, упорно именовали «подсобницами». Это позволяло тешить себя надеждой, что число «профессионалок», то есть особ, имеющих высокие заработки на ниве проституции, сокращается, а подсобная торговля телом не столь страшна, так как якобы является занятием спорадическим, к которому прибегают из-за временных бытовых неурядиц, которые быстро изживаются по мере построения социализма. На самом деле все было как раз наоборот: сексуальная коммерция в социалистическом Ленинграде претерпела весьма значительные изменения, в частности проституирование из ремесла превращалось в образ жизни. Об этом отчетливо свидетельствуют совершенно новые социальные характеристики продажных женщин.

Константы и метаморфозы

Обращение к истории мировой проституции приводит к печальному выводу о том, что избавиться от этого явления весьма непросто. Институт продажной любви социален по своей сути, и его характер во многом связан с происходящими в данной стране общественными процессами. В то же время практически не проходящие некоторые вечные черты, свойственные продажной женщине. Читатель, думается, согласится с тем, что торговля любовью в Петербурге и Ленинграде во многом развивалась по одним и тем же законам.

Проституток старой и новой России объединяли места промысла и виды проституирования, в частности детская проституция. Основная причина «выхода на панель» и до, и после революции — бедственное материальное положение. Исследователи 20-х гг. вполне справедливо писали: «Большую часть на торную дорожку проституции толкает, как и следовало ожидать, нужда. Голод является могущественным фактором проституции»[160]. Но абсолютизировать подобное утверждение не стоит. В советское время, как и в царской России, в сексуальную коммерцию прежде всего вовлекались женщины определенного психологического склада, нередко болезненно неуравновешенные, с отклонениями в интимно-нравственной сфере. Еще в 1918 г. медики и юристы Петрограда поставили вопрос о выделении как особой категории девиц, для которых «проституция служит болезненной потребностью в качестве психического расстройства»[161]. Встречались подобные случаи и в дальнейшем. В этой связи стоит процитировать любопытный документ — протокол, составленный в августе 1923 г. петроградским участковым надзирателем на некую гражданку П. (стилистика материала сохранена умышленно): «При обходе своего района у решетки Екатерининского сквера я увидел нагнувшуюся гражданку с поднятой юбкой, и рядом с ней стоял гражданин, который произвел половое сношение с ней, при приближении к ним гражданин отошел в сторону, а гражданка выпрямилась и опустила юбку, за что мною оба означенных лица и были задержаны». При выяснении личности проститутки оказалось, что она по профессии учительница, имеет дочь 10 лет, замужем за секретарем районного суда и отнюдь не бедствует. В справке же с места жительства подчеркивались ее психические качества: «Обладает слабостью по отношению к замеченному, что неоднократно замечалось жильцами дома»[162].

Проституирующих женщин с психическими отклонениями, как и до революции, отличала и склонность к суициду. Еще в 1910 г. на Первом Всероссийском съезде по борьбе с торгом женщинами отмечалось, что среди проституток чаще, чем в других группах жителей Петербурга, случаются самоубийства по уговору — вдвоём или втроем. А в 1911 г. широкую огласку получил совместный суицид трех публичных женщин, оставивших записку: «Лучше умереть, чем быть придорожной грязью…»[163] Статистика 20-30-х не могла выделить в среде самоубийц проституток; такой социально-профессиональной группы в советском обществе якобы не существовало. Авторы книги не считают возможным переносить данные, свидетельствующие о причинах суицида в целом, на женщин, занимающихся торговлей любовью. В связи с этим представляется наиболее реальным ограничиться рядом примеров.

В конце 20-х гг. вышла книга ленинградского исследователя Н. П. Брухайовского «Самоубийцы». Немалая часть приведенного там материала посвящена проституткам, хотя официально эти женщины принадлежали к иным социальным слоям. Вот несколько выдержек из книги: «Б., 29 лет, образование низшее, из крестьянской семьи, работала ранее сиделкой в госпитале. Будучи безработной, занялась проституцией. Любит внешнюю роскошь, комфорт. Занятие, по-видимому, по душе… 30 мая, в состоянии опьянения, после ссоры с двоюродным братом, который требовал от нее червонец, выбросилась из окна 2-го этажа. После покушения — желание жить и боязнь смерти… А., 20 лет, 5 классов гимназии. Отец алкоголик. Тяжелые экономические условия, голод, одета в рубище… Злоупотребляла кокаином и алкоголем. Совершенно опустившаяся. 22 декабря в 17 часов вследствие «жизненных неудач» и тяжелого материального положения выпила уксусную эссенцию… Л., 22 лет. Образование низшее. Из деклассированной рабочей семьи, отец алкоголик… В 16 лет, занявшись проституцией, пользовалась большим успехом и жила с большим комфортом. Злоупотребляла алкоголем и кокаином. В 1921 г. покушалась на самоубийство. Заразившись сифилисом, благодаря внешним болезненным явлениям потеряла клиентов. Пробовала служить приходящей прислугой, но такая жизнь ее не удовлетворила. Сознание, что былое очарование и успех невозвратно потеряны, привело к самоубийству. 5 декабря повесилась…» Любопытно отметить, что факты суицида проституток заразившихся сифилисом, нашли отражение даже в своеобразном фольклоре продажных женщин. Вот выдержка из популярной песни ночлежки у дома на Курской:

«Кислотой отравилась Маруся,

Заразившись болезнью дурной,

Отравляет других наша Дуся.

Знать, не в силах покончить с собой».

Стоит привести и еще один пример судьбы женщины, решившейся на самоубийство. «Л., 28 лет, неграмотная, в сожительстве… Употребляет алкоголь, кокаин. Была белая горячка. Больна сифилисом. Три раза покушалась на самоубийство. В 14,5 лет первая связь с человеком, который толкнул ее на проституцию. С тех пор, несмотря на довольно прочные и продолжительные связи, желала и продолжала быть уличной женщиной, среди сожителей был вор. Материальное положение хорошее, после четвертого года нынешнего сожительства — любима… Начала открыто проституировать, желая дополнительного заработка. Муж, который до сих пор относился к ней как «терпеливый врач», перестает ее любить. Она, желая вернуть любовь, мечется, опускаясь все ниже. 5 декабря, после ссоры с мужем, в состоянии опьянения, крайней раздражительности появляется мысль о самоубийстве. В 14 часов стреляется. Недовольна, что осталась жить»[164]. Одной из важнейших причин суицида продававших себя женщин, как следует из материалов Н. П. Брухановского, являлась тяжесть условий их ремесла и сознание позора его. Значительная часть — почти 40% — кончала с собой во время и накануне менструаций, когда состояние женщины особенно нервозное. У проституток этот период усугублялся невозможностью заниматься своим промыслом.