Лейла Аттэр - Бумажный лебедь (ЛП)

• Название: Бумажный лебедь (ЛП)
• Автор: Лейла Аттэр
• Жанр: Современные любовные романы

Говорят, что необходим двадцать один день, чтобы возникло привыкание. Врут. На протяжении двадцати одного дня она держалась. Но на двадцать второй день она отдала бы что угодно за сладкое забытье смерти. Потому что на двадцать второй день она осознает, что ее единственный выход означает верную смерть одного из двух мужчин, которых она любит. Запоминающийся рассказ о страсти, потере и искуплении. «Бумажный лебедь» — это загадочная, напряженная и вместе с тем трогательная история любви, включающая интригу и неизвестность. Пожалуйста, обратите внимание: это НЕ любовный треугольник. Полноценный, не серийный роман, предназначенный для взрослой аудитории из-за насилия, секса и нецензурной лексики. Для некоторых читателей сюжет может показаться неприятным.

---

Мы думаем, это та самая девушка. Она пришла с отрезанным пальцем. Это то, что нам рассказывали. Во всех новостях говорили, что отцу прислали кусок ее пальца. Жуткий материал. Никаких признаков парня.

Когда это не сработало он, придумав отговорку, пошел сам. Возможно, он и в самом деле снял свои швы. Возможно, он вышел, увидел меня, ожидающую его с двумя пакетами земляники, и решил, что для нас обоих будет лучше, если он уйдет. И да, это имело смысл. Мне следовало бы найти ближайшее отделение полиции и связаться с моим отцом. Я могла бы вернуться в Ла-Хойя завтра, в мою любимую комнату, которая была в два раза больше дома Дамиана на острове, снова окружить себя вниманием, заботой, капризами. Это имело бы смысл.

Но не я. Не я, бежавшая по улицам, ведущим к порту, ловя такси в безумной надежде, что смогу догнать его, сжимая бумажный пакет с земляникой и капая соком на сиденье.

― Остановите! Сейчас же! ― я швырнула несколько купюр водителю, узнав пристань, где мы бросили якорь, и выбралась из машины прежде, чем он остановился.

Я добежала до конца пирса, когда лодка Дамиана выходила из порта.

― Дамиан! ― я поднялась на цыпочки на самом краю, так близко к нему, как только могла, пытаясь привлечь его внимание.

― Дамиан!

Он обернулся.

Да.

Не было другого пути, чтобы показать ему, что я простила его, показать, что то, что я чувствовала, было совсем не боль и страдание. Я поняла причину. Я поняла его. Теперь была его очередь: отпустить, дать шанс, позволить мне защищать его, позволить мне поддержать его, что бы ни случилось.

Тебе всего-то нужно развернуть лодку и вернуться, Дамиан.

Он слышал меня, хоть и не произнесла ни слова. Наши глаза встретились, и я увидела все его чувства. На несколько лазурно-небесных коротких мгновений мое и его сердце были единым целым, они хотели одного и того же. Затем он отвернулся и продолжил свой путь.

Я выпустила из рук дурацкую землянику. Выбросила дурацкую надежду, что раздувалась у меня в груди, подобно большому дурацкому воздушному шару. Я выбросила свою дурацкую гордость, уселась на дурацком пирсе и позволила себе дурацкие слезы.

Я гналась за лодкой Дамиана точно так же, как он гнался за моим автомобилем много лет назад. Но это было по-другому. Это не была сухая, пыльная дорога. Это был безоблачный день, безоблачное небо. Ничто не загораживало меня от него.

Он видел меня, он слышал меня и решил не останавливаться. Поскольку там, где есть ненависть, любви быть не может, а Дамиан все еще ненавидел моего отца.

― У тебя нет права наказывать меня за него! ― я швырнула землянику вслед лодке.

Лодка все отдалялась и отдалялась с каждой минутой. Я хотела было кинуть еще одну вслед за ней, но он не заслужил ни единой землянички, поэтому я сунула ее в рот и вытерла свои слезы.

― Что случилось, милочка? ― я почувствовала руку на своем плече. Это была пожилая леди, одетая в легкое, с бахромой, кимоно, в топе и длинной юбке. На ее толстых пальцах сверкали массивные кольца.

― Я опоздала на свой рейс, ― я почувствовала мгновенную родственную связь с этой большой грудастой женщиной. Она звенела и бренчала всеми своими цветными ожерельями и браслетами.

― Вон тот? ― она указала на лодку Дамиана.

Я кивнула.

― Еще не слишком поздно. Мы можем еще догнать его. Кен и я как раз готовились отплывать. Запрыгивай, мы подбросим тебя.

Я последовала за ней к небольшой парусной лодке на пирсе.

― Я ― Джуди, кстати. А это мой муж, Кен, ― она помахала мужчине с полным, добрым лицом.

― Приятно познакомиться.

Мы обменялись рукопожатиями.

Если они и подумали, что это невежливо, что я не назвала свое имя, то ничего не сказали. Они выглядели как приятные люди, и я не хотела лгать им, но я не хотела рисковать, на тот случай если они слышали новости.

― Что может быть лучше, чем небольшая ссора влюбленных в открытом море, ― сказал Кен после того, Джуди прояснила ситуацию.

― Я не говорила, что они влюбленные. Пожалуйста, извините моего мужа, ― Джуди повернулась ко мне. Ее белокурые волосы были такими светлыми, что выглядели почти белыми. ― На него солнце подействовало. В Гамильтоне мы будем нескоро

― Гамильтон? ― спросила я, когда мы отчалили. ― Где это?

― В Канаде. Мы владеем небольшим антикварным магазином, но часто плаваем под парусом и порой находим разные здешние безделушки и возвращаемся.

― На ней надета половина из них, ― подмигнул мне Кен. ― Если мы затонем где-то у тихоокеанского побережья, это случится из-за ее шопинга.

Парочка шопоголиков. Не удивительно, что я почувствовала непосредственную связь.

― Хотите немного земляники? ― спросила я. Это было все, что я могла предложить за их доброту.

― Ох, нет. У нас ее вдоволь. Здесь лучше всего идут гуава, манго и ананасы, ― сообщил Кен. ― И, говоря откровенно, не похоже, что у вас хватит ягод, чтобы разбрасываться ими.

Джуди и я рассмеялись. Ветер поднялся, и парусная лодка быстро двигалась в сторону Дамиана.

― Я подам ему сигнал снизу, ― произнес Кен, когда мы настигли лодку.

― Спасибо, ― ответила я. Лодки качались бок о бок. Кен начал опускать шлюпку.

― Не нужно, ― сказала я. Я почти испугалась, что Дамиан увидит меня. Я понятия не имела, что буду делать, если он уплывет снова. ― Я могу сделать это прямо отсюда.

Я прыгнула в воду.

― Ну что же. Не станем задерживать вас! ― выкрикнул Кен мне вслед.

Я поднялась по лестнице на лодку Дамиана и ступила на палубу в большой луже, чувствуя себя, как мокрая крыса.

― Не забудь это, ― Джуди перебросила землянику. Два больших полных пакета.

― Спасибо! ― я помахала, когда Кен и Джуди отплыли.

Когда я повернулась, Дамиан стоял на другом конце лодки, похожий на дьявола или фурию, укутанную в белую хлопковую рубашку.

― Что ты вытворяешь?

― Я еду с тобой.

― Я не хочу тебя, Скай. Я думал, что ясно дал это понять. Ты настолько до смешного испорчена, настолько привыкла получать то, что хочешь, что не можешь вдолбить это в свою голову?

О, Господи, этот мужчина. Этот чертовски невыносимый мужчина. Я только что оставила все позади ― мою свободу, мой простой мир, моего отца ― ради этого мужчины. Я выслеживала его посреди океана, прыгнула в море, взобралась на лодку, все из-за любви к нему. Если бы он только позволил мне любить его.

Но нет. Он сделал то, что и всегда делал, не подпустил меня, как вначале я не подпускала его, потому что это то, что он ожидал от мира ― боль, предательство, бессердечность. Он не собирался даже давать нам шанс.

― Ты ― чертов трус, ― я схватила землянику и швырнула в него. Она шмякнула ему по лицу, оставив розовое пятно.

Я бросила в него еще одну. И еще, и еще, и еще, до тех пор, пока он не покрылся пятнами, его лицо, рубашка, руки, его шея.

― Я ненавижу тебя!

Так и было. Я ненавидела то, что он просто стоял там, непоколебимый, безучастный, несгибаемый, и смотрел, как я разваливаюсь на части.

― Ты слышишь меня? ― я схватила горсть земляники и раздавила ее об его грудь. ― Я ненавижу тебя!

Когда вся земляника закончилась, я начала молотить его кулаками. Я хотела превратить в пыль каждое воспоминание о нем. Я хотела сделать ему больно так же, как больно было мне. Я хотела, чтобы он рыдал так же, как рыдала я. Я хоте…

Дамиан схватил мои руки и зажал их у меня за спиной. Его губы нашли мои, и он с жадностью впился в них, заставляя меня задыхаться. Он были океаном, требующим и нуждающимся. Вся злость, вся энергия, скопившиеся в нем, ударили в меня. Я пыталась удержаться, ухватившись за него, но у меня не было и шанса. Мое сердце, мой гнев, мои слезы были уничтожены чем-то более глубоким, чем-то значимым, реальным, мощным и беспредельным.

Это был поцелуй того, кто пробирался в открытое окно, поцелуй, спрятавшийся в бумажном жирафике, в перерывах между 5, 4, 3, 2, 1, в косточках мини манго и здесь, теперь, наконец-то это все вырвалось на свободу. И чувство правильности этого, чувство сильнейшего желания и принадлежности заставляли меня хотеть, чтобы это не прекращалось. Я хотела, чтобы Дамиан продолжал целовать меня, целовать и целовать, пока все остальные поцелуи не будут стерты, пока этот не останется единственным.

Мой топ промок, мои брюки промокли, мои волосы промокли, но рот Дамиана был как земляничное пламя — горячий и сладкий, и совершенно бесконтрольный. Вся сила, с которой он оттолкнул меня, тянула меня обратно, соединить мои губы с его. Мне было почти больно, когда он отпустил меня.

— Не плачь, güerita (блондиночка), — большим пальцем Дамиан вытер слезу с моей щеки. — Ударь меня, врежь мне, толкни меня, но, черт возьми, не плачь.