Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

• Название: Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
• Автор: Эдмунд Фелпс
• Издательство: Издательство Института Гайдара
• Жанр: Экономика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93255-431-9

В этой книге нобелевский лауреат Эдмунд Фелпс предлагает новый взгляд на причины "богатства народов". Почему в одних странах в 1820-1960-х годах наблюдался резкий рост благосостояния, сопровождавшийся ростом не только материального богатства, но и "процветанием" — осмысленным трудом, самовыражением и личностным ростом для большего числа людей, чем когда-либо прежде? Фелпс связывает это процветание с современными ценностями — желанием творить, создавать и исследовать что-то новое, справляться с возникающими трудностями. Эти ценности подпитывали низовой динамизм, который был необходимым условием для широких инноваций.

Однако в последние десятилетия подлинные инновации и процветание сдают свои позиции. Исследования показывают, что в Америке количество инноваций и степень удовлетворенности трудом снижались с конца 1960-х, а послевоенная Европа так и не смогла вернуться к былому динамизму. Причина этого, по Фелпсу, заключается в том, что современные ценности, лежащие в основе современной экономики, оказались под угрозой вследствие укрепления традиционных, корпоративистских ценностей, которые ставят государство и общество над индивидом. Судьба современных ценностей является сейчас самым насущным вопросом для Запада: смогут ли страны Запада вернуться к современности, низовому динамизму, подлинным инновациям и самореализации личности или же мы и дальше будем иметь дело с ограниченными инновациями и процветанием, доступным немногим?

---

Социальная система

Большая часть инновационных идей нацелена на широкое применение, не ограниченное изобретателем или предпринимателем. В любой момент времени осуществляется множество предпринимательских проектов. Энергия современной системы — как и ее наиболее опасные последствия — возникает из того, что она работает в обществе, а не на уровне одного-единственного человека. Большое число акторов, каждый из которых действует независимо, значительно повышает неопределенность — в том смысле, в каком ее понимают экономисты. Фрэнк Найт, влиятельный американский экономист, противопоставил известный риск (когда бросается известная монета, о которой мы знаем, что она сбалансирована) неизвестному риску (когда бросается неизвестная монета), который он назвал неопределенностью. Он понял, что в бизнесе очень много такой неопределенности. Судя по всему, он положительно оценивал тот факт, что такая неопределенность является отличительным признаком современной экономики[29].

Неопределенность конечных результатов проекта предпринимателя, занявшегося новым продуктом, отчасти является микронеопределенностью: неизвестно, понравится ли конечным потребителям продукт настолько, что они будут его покупать. Предприниматель живет в страхе, что, даже если конечные потребители полюбят его продукт, продукт какого-то другого предпринимателя они полюбят еще больше. (Тогда как Робинзон Крузо боялся только того, что ему самому не понравится новый продукт.) Кроме того, результаты деятельности других предпринимателей будут влиять на собственное дело предпринимателя. (Одна микронеопределенность — неизвестно, понравятся ли эти продукты, когда будут готовы, — повышает другую неопределенность — неизвестно, удержатся ли производство и доход в экономике на достаточно высоком уровне. А это порождает уже макронеопределенность: неизвестно, смогут ли конечные потребители нового продукта покупать его.) Таким образом, как первым понял Джон Мейнард Кейнс, отсутствие координации в предпринимательских проектах современной экономики порождает будущее, формы и масштабы развертывания которого являются в высшей степени неопределенными. Будущее по истечении любого продолжительного промежутка времени становится, по сути, непознаваемым. Как говорил Кейнс, «мы просто не знаем» о будущем. В течение жизни одного поколения экономика может приобрести форму, которая была бы немыслимой для предыдущего поколения[30].

И у Кейнса, и у Хайека основополагающий тезис заключается в том, что двигателями экономической истории являются новые идеи, что противоречило жесткому детерминизму Томаса Гоббса или Карла Маркса, поскольку Кейнс с Хайеком понимали, что новые идеи невозможно предвидеть (в противном случае они не были бы новыми), а раз их невозможно предвидеть, они оказывают на историю независимое влияние. Однако из-за непознаваемости будущего последствия развития современных идей становятся еще более непознаваемыми. Следовательно, никакая правдоподобная проекция экономического развития в современной экономике невозможна, точно так же как дарвиновская теория эволюции не может предсказать направление эволюции. Но все же мы можем узнать некоторые истины, изучая процессы «роста знания» и инновации: провальные идеи не всегда бесполезны, поскольку они могут указать, в каком направлении больше не стоит идти. Успешные идеи, то есть инновации, могут служить источником вдохновения для других инноваций, образуя бесконечное поступательное развитие. Оригинальность — это возобновляемая энергия, которая движет будущее непредсказуемым образом, создавая новые неизвестные и новые ошибки, то есть новое пространство для оригинальности. Нам стоит заняться изучением той плодородной почвы, которая нужна для высокого экономического динамизма.

Современная система достигает успеха, основываясь на многообразии, существующем в обществе. То, в какой мере общество желает инноваций и способно к ним, то есть его склонность к инновациям, или, говоря кратко, его экономический динамизм, очевидным образом зависит не только от разнообразия ситуаций, историй и личных качеств потенциальных изобретателей новых идей. (Известные примеры — проникновение в музыкальный бизнес евреев в 1920-х годах и чернокожих в 1960-х.) Динамизм страны также зависит от плюрализма точек зрения финансистов. Чем выше вероятность того, что идея будет оценена кем-то, кому она может понравиться, тем ниже вероятность того, что хорошая идея не получит финансирования. (Если все креативные идеи отбирает король, указывающий, какие проекты должны получить финансирование, это верный рецепт для создания одноцветного общества.) Динамизм зависит — в числе прочего — от разнообразия предпринимателей, из которых можно выбрать наиболее близкого или наиболее готового к воплощению новой идеи в рабочем методе или продукте. Очевидно, также важен и плюрализм конечных потребителей. Если бы все они были одинаковыми, обнаружение инновации, которая понравилась бы всем им, напоминало бы прицельное бомбометание.

Если все это разнообразие важно, у нас есть ответ на вопрос, от которого мы ранее уклонялись: исторически сложилось так, что описываемая здесь система креативности и прозорливости, то есть система роста знания и инноваций получила бурное развитие в частном секторе, а не государственном. Может ли похожая система роста знания и инноваций работать в государственном секторе? Нет, если разнообразие среди финансистов, менеджеров и потребителей действительно имеет большое значение[31].

Успех этой системы зависит также от уровня ее интерактивности. Проект по изобретению нового продукта обычно начинается с формирования креативной команды. Проект по переходу к коммерческому производству или маркетингу уже придуманного продукта обычно начинается с формирования компании, объединяющей определенное количество людей. Любой человек, у которого есть опыт работы в группе, понимает, что в целом группы способны производить такие идеи, которые значительно превосходят то, что способен был бы сделать изолированный индивид. Вера некоторых социальных критиков в то, что можно сделать хорошую карьеру, работая дома, не учитывает пользы, которую приносит столкновение с чужими идеями и вопросами, особенно если они исходят от людей, которых мы привыкли уважать и которыми мы восхищаемся. А вера в то, что компания может без ущерба для инноваций рассредоточить большое число своих сотрудников, например рассадив их по их собственным квартирам, не учитывает важности случайных встреч у кулера и за обедом.

Взаимодействия усиливают также способности индивидов. Когда главного исполнителя на рожке амстердамского оркестра Консертгебау похвалили за высочайший уровень его мастерства, он ответил, что у него ничего не получилось бы без взаимодействия со всем остальным оркестром. Команда — по крайней мере, хорошо функционирующая — благодаря сочетанию взаимодополняющих талантов достигает не просто производительности, как сказал бы классический экономист, но, как говорят теоретики менеджмента, «сверхпроизводительности», которая возникает, когда каждый член группы добивается усиления своего таланта благодаря взаимным вопросам и итоговому выигрышу в понимании, а также взаимному стимулированию, — этот момент подчеркивался философом менеджмента Эзой Саариненом.

Существует также интерактивность во времени и в пространстве. Идеи определенного общества связываются друг с другом и умножаются. Способность того или иного человека производить новые идеи значительно повышается благодаря столкновению с недавними идеями, порожденными экономикой, в которой данный человек действует, и, если говорить о нашем времени, глобальной экономикой. В изолированном состоянии у человека в какой-то момент могли бы кончиться идеи и он не смог бы породить новые. В своем «Робинзоне Крузо» романист-экономист Даниель Дефо показывает, как мало у Крузо осталось идей без общества, в котором он мог бы черпать вдохновение. Контраргумент, согласно которому для максимизации своего процветания такая страна, как Аргентина, должна оставаться аграрной и не урбанизироваться, поскольку только тогда удастся сохранить естественное преимущество в разведении овец, упускает из виду тот факт, что сельская жизнь не ведет к интеллектуальному стимулированию и обширному взаимному обмену, который столь критичен для креативности[32]. Следовательно, широкий круг общения и значительное скопление в городах людей разных взглядов служат усилению креативности системы.

В этой главе мы рассмотрели историю и внутреннее устройство современных экономик XIX–XX веков. В первые десятилетия участники этой новой системы еще слабо понимали, что все ее элементы уже сформированы и быстро развиваются. Но чем больше росло понимание современной системы, в которой они работали, тем сильнее становилось ощущение, что эта новая система открывает перед ними фантастические возможности. В двух следующих главах излагается малоизвестная история роста производительности и уровня жизни, который принесла с собой эта система, то есть история как материальных приобретений, так и позитивных изменений в характере труда и в самой жизни.