Ирина Горюнова - Странная женщина (сборник)

• Название: Странная женщина (сборник)
• Автор: Ирина Горюнова
• Издательство: Литагент1 редакция0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Современная проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94504-7

Эти женщины не сумасшедшие, они просто странные! С ними невозможно договориться, на них нельзя положиться, они чудят, дурят, всё путают и везде опаздывают. Чего от них больше – вреда или пользы? Как к ним относиться – любить или ненавидеть? А ведь без женщин с легким приветом наш мир был бы не таким интересным! Каждый хоть раз в жизни столкнулся с какой-нибудь странной дамой. Мы собрали целую галерею рассказов современных писателей об этих трогательных экзотических созданиях…

---

Мучимая вопросами бытия, страдающая, она мысленно примеривала на себя оранжевый жилет гастарбайтера, лелея иные мыслеформы, разлетающиеся вдребезги от какофонии собственного симфонического оркестра.

Разлагая ощущения на пазлы, она боится сойти с ума, чтобы не оказаться в скорбном доме раньше положенного срока. Со стороны, конечно, любо глянуть, но почувствовать на своей черепной коробке принадлежности для лоботомии – увольте.

Встретив любовинку, она быстро ощипывает её на корпию, дабы не превратилась в очередной сон, рождающий тех же чудищ из детско-взрослых сновидений. Материя расползается под пальцами и становится легче, спокойнее. Новые треволнения посещают всё реже. Зеркало занавешено чёрным во избежание проникновения извне сущностей, а также за-ради отсутствия ненужных портретов, дориангреевских, разумеется.

Повествования о прошлом она записывала в разлинованную тетрадочку эзоповым языком, чтобы информация о её приоритетах, сексуальных наклонностях и пр. оставалась за кадром. Плавление души в эротических страданиях и предвкушениях оказывалось лишь игрой мозга, сама она оставалась холодной, мертворождённой, не способной к тому, что воспевали великие умы много тысячелетий. Но посчитать себя ошибкой природы она не могла.

Любые истории заканчивались одинаково, и приводить их ради красного словца не представляется уместным. Задаваясь вопросом «кто я, тварь дрожащая или…», она находила удобный ответ, не заморачиваясь посещениями богоугодных заведений.

Пока другие пели, смеялись, рожали детей, радовались солнцу, она выписывала иероглифы буковок, видя исключительно в них червивую первозданную красоту.

Как и когда она исчезла, не заметил никто. Говорят, её призрак иногда появлялся на работе, мелькал на значимых мероприятиях и презентациях с пачкой разрозненных листков, судорожно прижатых к груди. Сами мемуары и тома неизданных книг оказались утеряны. Очевидно, съёмная хатка оказалась основательно почищена владельцем, а мусор в виде продавленного дивана, бумажек и нескольких книжек снесён на помойку. Возможно, пара бесприютных душ, прежде чем пустить их на отопление для костра, вгляделась в неоценимые буковки, но, пожав плечами, хладнокровно бросила шедевры на растопку, согревая тщедушные тела в лютые январские морозы.

Оксана Лисковая Усыль!

Одна дама пошла на концерт симфонической музыки. Она сидела на балконе, который был расположен так, что сцена с музыкантами оказалась ровно под дамой. Музыканты сели, дама замерла от восторга.

В конце первого отделения дама была так потрясена, что кричала «Браво», немного перегнувшись с балкона.

– Браво! Плаво! Флафо! – кричала дама, не сразу поняв, что маленькая белая штучка, летевшая вниз, – это её верхняя коронка на шесть зубов.

– Ой, посе пой! – вскрикнула дама, прикрыла рот и побежала в гардероб. Надев шубу, она позвонила мужу. – Я пеку томой, я натела супу, у меня упала коконка, я талоилась, – всхлипнула, наконец, дама жалобно.

– Я ничего не понял, – раздражённо и растерянно ответил муж.

– У меня фыпала коконка, я пес супов, исиот. Я усе фышла, усе у мессо. Латно?

– Ладно, придёшь, поговорим, – утомился муж.

– Ну что, Котик? Что случилось, – произнесла, покачиваясь на котике, обнажённая Фея, – женуська спешит домой? Почуяла опасность?

– Хрен знает, я ничего не понял, связь, наверное, плохая.

– Связь у нас ничего, мы такие сильные, такие вкусные, закончим?

Котик приподнял обнажённую Фею за бёдра и пересадил себе на живот.

– Нет, тебе на всякий случай лучше уже одеваться.

– А как же я брошу Котика в таком интересном положении?

– Оййй, бросай уже на сегодня, – сказал Котик и потеребил её левую грудь, которую особенно любил.

– Ну, тогда не трогай меня.

Котик раскинул руки в стороны и закрыл глаза. Фея соскользнула с него и пошла одеваться. Она была абсолютно прекрасна, но рассеянна, как все красивые женщины. Она куснула Котика напоследок за указательный палец и помахала ему рукой. Котик закрыл дверь, застелил кровать, сполоснулся, надел трусы, футболку, халат, включил телевизор, насыпал чипсов на ковер и наступил на них. В дверь, наконец, позвонили.

– Фшто ты лсошь? Это ты финофат, – злилась жена, кидая на пол шубу, в глазах у неё дрожали слёзы.

– Виноват, – неожиданно согласился муж.

Он действительно был виноват, потому что полгода назад жена просила дать ей сорок тысяч на новые коронки, а он дал двадцать, потому что потратил остальные на Фею. И вот что вышло. Жена сделала дешёвые коронки у дешёвого мастера и вернула котика на землю. Фея испарилась, а жена фыркала и брызгалась различными звуками, объясняя, что случилось.

– Я займу у папы, – вспоминая Феины ноги и пушистые волоски на попе, пообещал котомуж.

– Ты иссе у моей мамы сайми, мутак! – возмутилась жена, роняя суп изо рта обратно в тарелку.

Муж засмеялся. Жена заплакала и резко отодвинула суп, расплескав его по столу.

– Хорошо, что у нас нет детей, – нечаянно сказал муж.

Жена замерла, приоткрыла рот, чтобы ответить, но вместо этого встала со стула, посмотрела на мужа в упор и как можно точнее произнесла:

– Эфо у сепя нёс тисей, хосёл!

– Сиси у меня как раз есть, – сообщил он почти шёпотом.

– Сосина!

– Сосина, да.

– Некотяй!

– Некотяй.

– Усыль!

– Это что? – возмутился муж.

– Не нлависа? – злобно просвистела жена.

– Нет. Но возможно, понравилось бы, если бы я понял.

– Суситса!

Муж заикал от смеха. Жена взвизгнула, схватила салфетку и стала махать ею в сторону мужа. Котик продолжал икать, не защищаясь.

– Суситса! Суси! Тса!

– Да, – икал мужекот, – я найду денег, не волнуйся.

– Не фолнуся! Кте найтёсь? Фих! Усыль!

– Опять! Ну уж.

Муж обиделся. Непонятное слово стало нагнетать обстановку.

– Знаешь, что… Я не виноват, что ты потеряла коронку, хотя тебя это не портит. Понимаешь? Никакой разницы! И не смей меня оскорблять!

– Осколять? Осколять? Мелусафес! Осколять! Потумать солько, он осколпился!

– Послусай! Тьфу. Ну себя, тебя. А может, потумаем?

Дама села в кресло и закрыла глаза, она боялась врачей и предпочитала не смотреть на них, тем более что свет лампы бил в глаза. Дама открыла рот и стала терпеть.

– Сплюньте, прополоскайте.

Дама сплюнула, взяла одноразовый стакан с подставки, а рот прополоскала, стакан уронила.

– Ой!

– Не волнуйтесь. Это у нас стаканы такие.

Дама закрыла глаза и расстроилась.

– Сплюньте и прополоскайте.

Стакан упал снова, вода из него выплеснулась даме на плечо и на пол.

– Не волнуйтесь, это типичная ситуация.

Дама поверила и закрыла глаза в надежде, что стаканов больше уже не будет, а будет тепло и приятно, вот как сейчас.

– Ну вот и всё на сегодня, Елизавета Львовна.

Елизавета Львовна вздохнула и поняла, что на её груди что-то лишнее. Она открыла глаза и посмотрела вниз. На её груди, обтянутой неудачным пёстрым свитерком, лежала нежная, немного волосатая стоматологическая рука.

– Со ето? – растерянно спросила Елизавета Львовна и поняла, откуда было приятное тепло.

– Где?

– Фот!

– А это… рефлективно. У моей жены такой же свитер.

– Аааа, у тота латно.

– Сегодня вторник. В пятницу придёте, примерим новые короночки, – с сожалением убирая руку, прожужжал стоматолог-ортопед второй категории, у которого не было никакой жены, и увлёкся письменной работой.

Елизавета Львовна выбралась из кресла, кивнула, подхватила сумку. Но вдруг остановилась, огляделась – никого, опять вздохнула, поставила сумку обратно на стул и сняла свитерок.

– Как доктор, что говорит, – поинтересовался муж, – не надо ещё денег?

– Кафолит, сто потконяет, сто-то у их не полушаеса, слоссный слусай, – жена уронила кусок сосиски, – ты сашем есь сосисхи? Тенех тафаий. Кте ты фсял тенех?

– Каких тенех? А слусай кто?

– Тенех, тулак, а не тенех! Слусай… – жена покраснела, – сфисел тах… не офитал нихто… – растерялась жена. – Хте ты фсял тенех?

– Аааа… заработал.

– Хах?

Муж махнул рукой, ему не очень хотелось вспоминать, как он заработал денег. Он собственно тоже имел отношение к медицине.

Откланявшись, оркестр стал покидать сцену, виолончелист привстал и заметил возле своего нового лакового ботинка что-то беленькое, наклонился и схватил это. Разжав пальцы, он обнаружил, что на ладони лежит коронка на шесть зубов. Аккуратно завернув её в платок, он зачем-то спрятал короночку в карман концертных брюк и, обняв виолончель, ушёл под хилость последних хлопков. Жена, которую он ласково называл Гриф, неожиданно оказалась дома и даже стояла у плиты, на которой что-то горело. Виолончелист срочно вымыл руки и поспешил отогнать Грифа от плиты.

Гриф была взята в жёны из поклонниц. Нельзя сказать, чтобы она была младше своего мужа, но точно не старше. Гриф была потрясающе хороша. Абсолютно прекрасна. Особенно хороши были бёдра. Виолончелист дрогнул и женился на ней по требованию её мамы, папы, бабушки и самой Гриф. Одна была беда – Гриф жгла всё на плите, часто вместе с плитой. А один раз сожгла концертную рубашку, потому что, когда желание быть хорошей женой ещё не остыло, она поставила кипятить эту рубашку в большом тазу с крахмалом – бабушка научила, а рядом в кастрюле варить сгущенное молоко для «моего Майэстро» по рецепту тётки. Банка сгущенки «по рецепту тётки» вдруг выпрыгнула из кастрюли, облетела кухню, ударилась в витражное окно между кухней и ванной, попрыгала на полках и затихла там. Рубашка сделала проще, она выпила всю воду из таза, потемнела и прилипла ко дну навсегда. Гриф прибежала на вопль и сквозь вонючий дымок обнаружила, что кухня обляпана липкой бежевой гадостью, витраж разбит, рубашка уже не рубашка, но и не ужин.