Нина Грёнтведт - Первый поцелуй

• Название: Первый поцелуй
• Автор: Нина Грёнтведт
• Издательство: КомпасГид
• Жанр: Детская проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00083-248-6, 978-5-00083-282-0

Книга «Привет, это я! Первый поцелуй» Нины Элизабет Грёнтведт — это продолжение дневника двенадцатилетней девочки Оды. Его первая часть — «Привет! Это я… (не оставляй меня снова одну…)» — вышла в издательстве «КомпасГид» в 2012 году. В новой книге, придуманной и нарисованной Ниной Грёнтведт, главная героиня все так же дружит с Хелле, иногда ссорится с младшей сестрой Эрле и пытается не сердиться на родителей (это получается с трудом, хотя она очень их любит). А еще Ода влюблена в… хотя нет, она вовсе не влюблена! Разве что совсем немножко. Или ей это только кажется? Разобраться в этом сможет только она сама, ведь поговорить с кем-то о своей первой любви очень непросто.

Многие девочки ведут дневники, записывая в них все свои чувства. Дневник Оды не исключение, и Нине Грёнтведт удалось очень точно отразить переживания своей героини. Возможно, для кого-то книги серии «Привет, это я!» станут возможностью разобраться в том, что творится в душе.

Дневники Оды переведены на многие языки и уже полюбились читателям по всему миру. В России книга «Привет! Это я… (не оставляй меня снова одну…)» вошла в список 10 лучших книг зарубежных писателей Всероссийского конкурса «Книга года: выбирают дети» 2012 года и неоднократно переиздавалась. В ближайшее время в издательстве «КомпасГид» выйдут третья и четвертая книги серии «Привет, это я!».

---

А я — на него. Он протягивает руку, и, хотя я с ужасом вспоминаю его прошлое рукопожатие, я протягиваю руку в ответ. Это самое меньшее, что я могу, раз он не хочет принять моих денег. Я набираю воздуха, и он сжимает мою руку. Крепко. (Мне немножко больно.)

— Спасибо, Ода, ты честная и смелая, — говорит Златан, и я очень удивляюсь этим словам.

— Э-э, спасибо за… «спасибо», — говорю я, не находя слов получше.

— Наш секрет? — спрашивает Златан.

— Ладно, — говорю я, и мы улыбаемся друг другу и оба смотрим на папу, а он делает вид, что застегивает рот на молнию, закрывает его на ключ, а ключ выбрасывает, и Златан все еще жмет мне руку ЖУТЬ как сильно, но я не говорю «ой».

Потом Златан отпускает мою руку, вынимает все деньги из конверта и отдает их мне, а письмо в конверте кладет в карман рубашки и уходит в дом.

Я стою одна на крыльце с руками, полными денег. Смотрю на папу. Он улыбается, подходит и крепко меня обнимает. Потом кладет мне руки на плечи и смотрит прямо в глаза:

— Я очень горжусь тобой, дочка. Ты крутая.

— Не-е-е-е, — отвечаю я, на самом деле очень довольная собой.

— Папин подросток, — говорит папа гордо, и мы возвращаемся домой.

Дома Эрле с мамой все еще сидят за столом. Мы с папой садимся. Я сунула деньги в карман моей кенгурушки. Мама с Эрле смотрят на нас.

— Вы где были? — спрашивает Эрле.

— Прогулялись, — отвечает папа, — немного поболтали с соседом.

И папа подмигивает мне, а я подмигиваю ему в ответ, и больше мы об этом не говорим. А мама с Эрле тоже не спрашивают, потому что понятия не имеют, что на самом деле есть о чем расспросить.

А потом мы чудесно обедаем всей семьей.

Как назвать кур?

За едой папа рассказывает, что купил корм для кур и еще целый огромный мешок кукурузных зерен в качестве лакомства.

— А как мы назовем кур, папа? — спрашивает Эрле.

Мы принимаемся обсуждать имена для кур. Мама считает, их надо называть Берта, Моника и Ниси, это ее знакомые из Англии, когда она там жила (она, кстати, с ними до сих пор поддерживает знакомство). Папа хочет называть их Сатай, Чоп Суэй и Тикка Массала, и мама страшно смеется. Но я настроена к его предложению скептически, потому что папа не просто так предложил. Все это — названия разных блюд из курицы!

— Папа, нельзя ЕСТЬ кур!!! — говорю я в ужасе.

Папа улыбается, подмигивает мне хитро и говорит:

— Нет, нет, Щепка, мы не будем есть кур. Я хочу только яйца, тогда я смогу приготовить кучу бананового хлеба.

Я кошусь на папу. Стараюсь выглядеть строгой, чтобы папа даже не пытался выкинуть что-нибудь такое.

Эрле хочет, чтобы их звали Курочка-Тим, Курочка-Пауль и Курочка-Франк. (Какая она ГЛУПАЯ!!!) А я хочу их назвать Ангелика, Аврора и Элла. Это имена девочек, которые мне нравятся больше всего. Спящую красавицу, например, на самом деле звали Принцесса Аврора, а Аврора Бореалис — это северное сияние! Элла — так звали девочку, с которой я однажды познакомилась на каникулах в Дании, прикольная такая! Ангелика — это как «Ангел» и еще название продуктового магазина «ИКА». АНГЕЛИКА.

Мы долго обсуждаем, но никак не можем договориться. Вдруг папа решает, что нельзя называть кур в честь людей, которых мы знаем или о которых слышали, потому что каково будет, когда куры умрут, а маме придется сказать, например: «К сожалению, Берта умерла», а ведь она знает женщину по имени Берта. Это неприятно.

И мы все соглашаемся с этим разумным правилом. Тогда мы вычеркиваем Берту, Монику, Ниси и Эллу. Я хочу еще ввести правило, чтобы не называть кур в честь разных блюд, но мама с папой не соглашаются. А еще мама говорит, что куры — девочки, точнее, дамы, поэтому мальчиковые имена им не годятся, правда? (Она смотрит на Эрле.) Но Эрле не согласна.

— Ода всю жизнь называет меня Эрлендом! — говорит она. — И ничего со мной от этого не случилось!

Ей НРАВИТСЯ, когда ее называют Эрлендом, говорит она. Ей все равно, Эрленд она или Эрле. И тогда мама сдается. Хм, — думаю я. — С каких это пор сестричка стала такой умной?..

В конце концов мы договариваемся, что мы с Эрле придумываем по одному имени для двух кур, а мама с папой вместе называют третью.

Вот как будут звать кур Стокхейм:

1) Курочка-Паула (Эрле хочет назвать курицу в честь своей любимой игрушечной уточки. Мама с папой соглашаются)

2) Ангелика (мой выбор)

3) Чоп Суэй (и папа, как говорят, поклялся честью, что он не приготовит настоящий чоп суэй из нее и из двух других тоже)

А-А-А-А-А-А-А! Как я рада, мы скоро заберем наших курочек!!!!

Подрезанные крылья

— Что?!! Мы будем ПОДРЕЗАТЬ крылья?! — в ужасе спрашиваю я.

— Да, если их еще не подрезали, — отвечает папа. — Это чтобы они не вылетели из курятника.

Мы едем забирать наших курочек. Мы с папой на передних сиденьях. Я помогаю папе разобраться в карте, мама с Эрле сидят сзади. Сегодня совершенно ненормально теплый весенний день, а кондиционер в машине сломался. У нас с папой открыты окна, и на маму с Эрле просто жуть как дует.

— А… это не больно? — спрашиваю я у папы.

— Что? — говорит папа.

— Подрезать крылья курицам! — отвечаю я.

Папа смотрит на меня и улыбается.

— Да, наверное, больно.

— А наркоз нужен? — спрашиваю я.

— Нет, это делается очень быстро, и наркоз не нужен, — отвечает папа.

— Не нужен?!! — переспрашиваю я.

Я в полном шоке: мы собираемся подрезать одно крыло у кур, чтобы они не могли нормально летать. И я не понимаю, как это мы будем без наркоза! А как же кости — они же сломаются, нет? По-моему, папа бесчувственный и жестокий, раз думает, что это нормально.

— Ой, не тут ли нам сворачивать? — спрашивает папа, когда мы проезжаем поворот.

Я смотрю в карту.

— Нет, еще не здесь, но нам скоро налево, — говорю я. И стараюсь изо всех сил следить за картой, поэтому мы запросто находим дорогу до фермы, где живут наши курочки.

Фермер выходит нам навстречу, когда мы поворачиваем к его дому, и ведет нас к курам. Мы с Эрле бежим к загородке.

— А-а-а-а, ты только посмотри на курочек, папа! — кричит Эрле в восторге.

У фермера страшно много кур. Наверно, сотня, не меньше. Эрле считает, что их скорее тысяча, но это неправда. И трех из них мы купили. Нам с Эрле разрешают выбрать наших курочек. Но они все такие одинаковые!

Все коричневые. Ходят, кудахчут и что-то все время клюют.

Тут я вижу такую чуть более светло-коричневую и очень большую курицу. По-моему, она немного отличается от всех остальных, потому что сидит на насесте, вот так, запросто, и ведет себя не так, как остальные.

— Эта! — говорю я папе и показываю на нее.

— Вот эта? — переспрашивает фермер, подходя к курице на насесте.

— Да, — отвечаю я.

— Отличный выбор, — говорит фермер.

Потом он нам рассказывает, что ее большой красивый красный гребешок означает, что она скоро будет готова нестись.

— Когда? — спрашиваю я.

— Через пару недель, — отвечает фермер. (По-моему, еще так долго ждать!)

— Давай ее будут звать Курочка-Паула! — кричит Эрле, и мы соглашаемся.

Папа спрашивает, подрезано ли у нее крыло. Оказывается, нет.

— Хотите сами? — спрашивает фермер и смотрит на папу, а папа говорит: «ДА» (!), идет к курам и берет из рук фермера Курочку-Паулу.

У мамы с собой две картонные коробки, в которых мы собираемся везти кур домой; фермер ставит коробки друг на друга, и получается маленький столик. Папа ставит Курочку-Паулу на столик и держит ее там. И тут фермер протягивает папе ножницы!!! Я глазам своим не верю.

— Отвернитесь, девочки, если не выносите вида крови, — говорит папа с усмешкой, и фермер смотрит на папу как-то странно.

По-моему, ситуация просто бредовая, не понимаю, как мама так спокойно на все это смотрит? Как же ее материнский инстинкт? Разве мамы не спасают маленьких беззащитных животных? И еще, по-моему, очень странно, что папа смеется и ему так забавно. Кажется, он меня дурачит — может быть, но я не понимаю как.

— Нет, я буду смотреть, — говорю я.

— Я так и думал, Щепка, — говорит папа и хитро мне улыбается. (Или кровожадно, или как там это называется.)

Потом он расправляет одно крыло Курочки-Паулы и берет ножницы.

— Что? Кровь, папа? Что ты собираешься делать с Курочкой-Паулой?!! — говорит Эрле. (Наверно, она не слышала нашего разговора в машине.)

Я смотрю во все глаза на папу, Курочку-Паулу и ножницы. Бедная, БЕДНАЯ Курочка-Паула! — думаю я, но не закрываю лицо руками, а только смотрю на ужас, который вот-вот произойдет у меня прямо на глазах.