Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

• Название: А жизнь продолжается
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-069512-6, 978-5-271-33417-7

«Безумный норвежец». Лауреат Нобелевской премии. Один из величайших писателей XX столетия. Гений не только скандинавской, но и мировой литературы. Судьба его была трудной и неоднозначной. Еще при жизни ему довелось пережить и бурную славу, и полное забвение, и новое возвращение к славе — на сей раз уже не всенародной, но «элитарной». Однако никакая литературная мода не способна бросить тень на силу истинного писательского таланта — таланта того уровня, которым обладал Кнут Гамсун.

Третий роман трилогии Кнута Гамсуна об Августе — мечтателе, бродяге и авантюристе. Август стареет — ему уже за шестьдесят. Но он по-прежнему обладает уникальным даром вмешиваться в человеческие судьбы, заражать окружающих своей жаждой обогащения — и становиться то ли демоном-искусителем, собирающим души горожан и крестьян, то ли, напротив, ангелом, проверяющим их сердца на прочность…

---

— Без меня! — говорит Хольм.

— Да, но это безо всякого злого умысла, у мужа там было дело. Ведь он помог Карелу получить общественные средства на осушение озерца.

— Ваш муж?

— Да. Карел до того обрадовался, что бросил работу и сыграл для нас.

. — Ваш муж просто молодец, раз он сумел выбить казенные средства под свое честное слово.

— Просто-напросто он обратился в земельную управу и получил их. Ну разумеется, муж у меня способный и умный. А вы в этом сомневались?

Хольм улыбнулся:

— Если бы между нами все было по-старому, я сказал бы, что я тоже способный и умный.

Она ответно улыбнулась:

— Если бы между нами все было по-старому, я бы согласилась с вами из страха, что потеряю вас.

— А теперь?

— Теперь я, к сожалению, вынуждена сказать, вы — человек, который только и способен, что переливать из пустого в порожнее.

— Вот дьявол! — сказал Хольм. — Из пустого в порожнее?

— Да, за компанию с такой балаболкой, как я. Оба мы пустомели и пустозвоны.

— После этого мне ничего не остается, как…

— Господи, дайте же мне выговориться! — перебивает фру Хаген. — Иначе опять начнется пустопорожняя болтовня.

— Может, мне вообще замолчать? Так и скажите!

— Ну что бы вам склонить голову и признаться, что теперь вы понимаете, почему я предпочитаю вам мужа.

Хольм внимательно посмотрел на нее:

— А нет ли во всем этом чуточку ревности?

— Не знаю, — ответила она.

Хольм поднялся, собираясь уходить:

— Фру Хаген, давайте будем немножко милосерднее к самим себе. Мы такие, какие есть. Аптекарь Хольм ничего из себя не представляет, зато он такой, как есть, и не такой, как почтмейстер Хаген. Что он великодушно себе и прощает. Мы говорили о вас и о другой даме — болтали, если вам так угодно. Вы с ней совершенно разные, но обе вы представляете собой…

Она вскочила:

— Я не желаю, чтобы меня с нею сравнивали!

Хольм побледнел, глаза его приняли жесткое выражение.

— Фру Хаген, — ответил он, — мы должны быть милосердны к самим себе. Мы должны прощать себе, что в чем-то уступаем другим.

Аптекарь Хольм направился со своим чеком в банк. Он застал там консула, тот разговаривал с директором банка, адвокатом Петтерсеном. Разговор шел серьезный, в нем то и дело упоминалась сумма в шестьдесят тысяч. Поначалу консул принял это за шутку, однако не рассмеялся, а, напротив, нахмурил лоб, чтоб поставить Чубука на место, — при разговорах он не терпел, чтобы с ним шутили, такая уж была у него черта.

Шестьдесят тысяч.

Это было неверно, в корне неверно, и консул сказал:

— Прошу меня извинить, но для подобных шуток сейчас не время.

— Это никакая не шутка, — ответил Петтерсен.

Консул Гордон Тидеманн издавна усвоил, что джентльмену не полагается сгоряча нападать на противника, сперва надо дать ему возможность объясниться. Поэтому он ненадолго умолк, однако же губы у него были поджаты, а в глазах появился колючий блеск.

— Ну что это для вас, господин консул! — произнес Петтерсен. — Наверняка у вас в избытке долговых расписок, и, если бы вы позволили мне подать их ко взысканию, я бы с радостью за вас это сделал.

— Извините, — перебил его консул, — не уклонились ли вы немного от сути дела?

— Не считая всего остального, что у вас есть, — продолжал Петтерсен. — Я бы охотно поменялся с вами местами!

И он небрежно протянул руку за чеком, который держал аптекарь.

Тут терпению консула наступил предел, глаза у него стали совсем колючие.

— Извините, — сказал он, — мы с вами еще не закончили!

— Что ж, — ответил Петтерсен, преображаясь в адвоката. — Только мы, кажется, все уже обсудили?

— Кроме одной мелочи: я хотел бы получить выписку из моего текущего счета.

— Да, — сказал Петтерсен. — Конечно. А почему бы вам не справиться в наших бухгалтерских книгах?

— Вы очень любезны. Но мне нужна выписка. Когда я могу ее получить?

— Я попрошу кассира поторопиться.

— Спасибо. За все годы после смерти моего отца.

— Что? — вздрогнул Петтерсен.

— С того времени, когда дела перешли ко мне.

— Это очень большая работа. Нет, и не просите. Я не уверен даже, обязан ли банковский персонал заниматься такими вещами.

— Вы предпочитаете, чтобы счета проверили в судебном порядке?

— В судебном порядке? — улыбнулся адвокат. — Для этого придется задействовать большой аппарат.

— О чем мне не хотелось бы упоминать даже в шутку.

— Вы же получали выписки из вашего счета год за годом. А теперь, видите ли, вас это не устраивает! Пожалуй, будет лучше всего, если я созову членов правления банка.

— Я отнюдь не против.

Адвокат снова улыбнулся:

— Даже если бы вы были и против, господин консул!

Гордон Тидеманн:

— Вы и дальше собираетесь разговаривать со мной в таком тоне?

— Ну вот, уже и тон не тот! Однако же у вас и гонор, приходите к старому адвокату и угрожаете судебным порядком.

— Извините, если мне придется напомнить об этом еще раз!

— Замолчите! — грубо оборвал его адвокат. — Вы ежегодно получали выписки, счета ежегодно подвергались ревизии.

Консул кивнул:

— Да, я знаю, что, прежде чем стать директором банка, вы занимались ревизией. А оказывал ли вам кто-нибудь квалифицированную помощь?

— Я и сам достаточно квалифицирован.

— Надеюсь. Однако, в числе всего прочего, вы предъявляете мне вдруг не замеченное до сего времени долговое обязательство моего отца на огромную сумму. Стало быть, ваша ревизия его просмотрела.

— Да, тут я рассчитываю на некоторое понимание, суд и тот бы мне в этом не отказал. Ревизию я проводил не один, наверное, мне не стоило так слепо доверяться моему помощнику.

Гордон Тидеманн пожимает плечами:

— И тем не менее вы ссылаетесь сейчас на ревизию? Вы понимаете, господин адвокат, в каком вы затруднительном положении?

— Я? Ну знаете ли!..

— Так я и испугался, — произнес консул.

Короткое молчание. Адвокат стал быстро соображать, часто помаргивая глазами из-под очков. Осадив себя, он сказал:

— Стоит ли поднимать из-за этого такой шум? Если мы допустили ошибку, само собой, мы ее исправим.

Консул:

— Она должна быть исправлена. Кажется, сюда заходил аптекарь?

— И тут же ушел. Да вон он, стоит на улице.

Консул распахнул дверь, завел аптекаря внутрь и принялся перед ним извиняться.

Аптекарь:

— Дорогой мой, ну что вы! Я ж пришел сюда за пустячной суммой. То ли дело капиталы, о которых, я слышал, вы, господа, хлопочете!

И он подал свой чек на подпись.

— Итак, господин директор банка, я как можно быстрее получаю выписку из своего счета? Благодарю, — сказал, собираясь уходить, консул.

— Как можно быстрее, ладно. Только если мы будем созывать правление, нам понадобится какое-то время. А вот если хотите, завтра же мы представим вам выписку за этот год.

— Статей расхода у меня немного, так что времени это не займет. Я должен знать, с какого года вы начали присчитывать фиктивную сумму в шестьдесят тысяч плюс проценты.

— Это я вам скажу сразу же, — ответил директор банка. — Эти шестьдесят тысяч занесены в счет с первого января текущего года, разумеется, с процентами за все предыдущие.

— Спасибо, тогда мне нужна… пока что… выписка за этот год. И я получу ее завтра?

— Да.

Консул Гордон Тидеманн распрощался с обоими господами и отбыл.

Адвокат Петтерсен с запозданием сообразил, что аптекаря, быть может, позвали в качестве свидетеля.

— Вот вы и сели в калошу! — произнес Хольм.

— Это он сел в калошу, — ответил адвокат.

— Насколько я слышал, если этот человек в чем-то и понимает толк, так это в бухгалтерии.

— Я тоже не лыком шит.

— Тогда вам понадобится все ваше умение, — заметил Хольм. Он отошел к кассе и получил свои деньги. — Кстати, раз уж я здесь, — сказал он. — Вы ведь председатель правления кино? Сдадите нам помещение на один вечер?

— Выбирайте любой вечер, кроме субботы.

— Хорошо. Мы дадим небольшое представление в пользу неимущей семьи.

— Тридцать крон, — сказал адвокат. — Какой это будет день? — спросил он, берясь за календарь.

Хольм:

— Очевидно, вы меня не так поняли. Это благотворительное мероприятие, мы не в состоянии платить.

— Благотворительное или нет, не имеет значения. Мы только что потратились на цементный пол, вот и приходится выкручиваться. Тридцать крон — очень умеренная цена. Так какой это день?

— Воскресенье, — ответил Хольм. Лицо у него побледнело. Уплатив тридцать крон, он попросил квитанцию.