Михаил Ахманов - Другая половина мира

• Название: Другая половина мира
• Автор: Михаил Ахманов
• Издательство: Лениздат; «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-289-02349-6

Мир Дженнака, наследного принца Одиссара, во многом подобен земному, но цивилизация в нем зародилась не на берегах Средиземноморья, а в Эйпонне, на материках двух Америк. Там воздвигнуты великие города и проложены меж ними дороги, там куют стальные клинки и спускают на воду корабли, там поклоняются милосердным богам, и боги эти сделали Дженнака своим избранником, даровав ему необычайно долгую жизнь. Но на заре ее Дженнак подвергается тяжким испытаниям, ибо, как считают жрецы, лишь вкусивший страдания в юности может стать мудрым правителем. Повинуясь судьбе, Дженнак теряет свою возлюбленную, сражается с дикими племенами, противостоит предательству; наконец, он отправляется на восток, в земли Европы и Африки, чтобы стать Колумбом своего мира.

---

— Санраты… Они-то здесь при чем?

Грхаб шумно отхлебнул хмельного.

— Придут санраты, — повторил он, — и увидят: наком не пьет, наком не обнимает свою женщину, наком занят делом — чистит свои клинки. Клянусь тремя хвостами Хардара, они удивятся и возрадуются, что у них такой вождь! А ты им скажешь… Что ты им скажешь, балам? — Оторвавшись от чаши, сеннамит уставился на Дженнака. Тот ответил растерянным взглядом.

— Ты им скажешь так: если в полдень битва, точи меч на рассвете. Хайя!

Мощная длань Грхаба протянулась к дверному проему, и Дженнак увидел, что небо над восточной стеной Фираты начало сереть.

* * *

Утром тасситская орда снялась и откочевала куда-то, скрывшись с глаз, растаяв среди кустарника и травы, — или, быть может, затаилась среди холмов, что обступили маленькую крепость. Воины занялись делом: проводили в Чак Мооль павших, сожгли их тела, закопали прах в южной стене насыпи, посвященной, по обычаю, заступнику Арсолану. Потом они вышвырнули за изгородь трупы врагов, собрали трофеи, натаскали в цистерну воды из реки; Дженнак же точил оружие и вел поучительные беседы со своими санратами. Два дня прошли спокойно, на третий из прерии прибежал человек.

На вид он казался сущим пожирателем грязи — такой же невысокий, сухощавый и смуглый — но Аскара встретил его как давнего знакомца, провел на площадь к колодцу и пояснил, что Иллар-ро — лазутчик, один из немногих охотников шилукчу, умевших ездить на тасситских скакунах. По словам санрата, Иллар изредка появлялся в крепости, оставляя шифрованные донесения, которые следовало тут же передавать на восток. И в этот раз охотник сунул Аскаре клочок кожи с условными значками, после чего на вышке загрохотал барабан. Дженнаку не понадобилось много времени, чтобы узнать код и догадаться, что Иллар — человек Фарассы.

Впрочем, в том не было ничего предосудительного; все шпионы относились к Очагу Барабанщиков и занимали в нем весьма почетное положение. Разумеется, не такое, как потомки благородных родов, что отправлялись посланниками в Великие Уделы, и не такое, как судьи, разбиравшие споры меж родовой знатью, купцами, иноземцами и простым людом; однако лазутчики считались гораздо выше гонцов, которые доставляли указы сагамора в одиссарские селения и города, оглашая их на площадях. Большинство таких искусников, добывавших сведения для Фарассы в чужих землях, сами являлись уроженцами этих земель, падкими на одиссарское серебро, но были среди них и люди вроде Иллара, способные рядиться хоть в перья попугая, хоть голубя, хоть гуся. Сам Иллар-ро, по правде говоря, походил на слегка ощипанного степного стервятника, но что поделаешь, все тассйты были такими.

Передав послание, охотник сложил у низкой стены сенота свой мешок, колчан со стрелами и лук в налучнике из коры, уселся перед наследником и егосанратами в почтительной позе, выпил просяного шебу и доложил, что в прерии бродят целые полчища дикарей. Ему пришлось бросить своих быков и уйти в холмы, чтобы не попасться на глаза тасситским всадникам: собралось слишком много племен, и обычная уловка — выдать себя перед тоуни за отанча, а перед отанчами за кодаута — могла привести прямо к столбу пыток.

Аскара выслушал лазутчика, велел подлить ему хмельного и заметил, что воинство, от коего бежал Иллар-ро, попыталось штурмовать Фирату в День Пальмы, в ночное время, но было отбито с изрядными потерями и изгнано с позором в степь. Охотник принялся дотошно выспрашивать насчет раскраски воинов, количества перьев в волосах, узоров на топорищах и поясах, формы ножей и наконечников стрел. Наконец Квамма вызвал Орри Стрелка и распорядился принести трофейный лук с колчаном. Увидев их, Иллар оскалил зубы в усмешке.

— Ха! Хирты! Эти торопливые голодранцы! — Он поддел пальцем тетиву и презрительно скривился: — Сплетена из женских волос, а не из жил. На колчане — охряные и белые ромбы… стрелы тоже выкрашены охрой… вот, посмотри, мой наком. — Охотник продемонстрировал стрелу Дженнаку. — Хирты, точно! Самые бедные из всех восточных Кланов, а потому и самые жадные! Я-то видел других.

— Кого? — сразу помрачнев, спросил Аскара.

— Отанчей и себров. А с ними — всадников из Срединной Прерии, что несли на копьях по два бычьих хвоста.

Аскара помрачнел еще больше. Скользнув взглядом по Квамме и Орри, который с интересом рассматривал тасситский лук, он повернулся к Дженнаку и пояснил:

— Эти, с двумя хвостами на копьях, воины самого Ко-ко’наты. Умелые бойцы, светлорожденный! Да и отанчи не хуже… Раньше они нас не трогали — от Фираты до их кочевий дней десять пути.

— Четырнадцать, — уточнил охотник. — Но все, милостивые господа, когда-нибудь случается в первый раз.

— Значит, и отанчи эти в первый раз отведают одиссарского железа, — заметил Квамма; потом, подмигнув Аскаре, ткнул его в тощий бок: — Что приуныл, облезлый койот? Если в полдень битва, точи меч на рассвете, как говорит наш наком! Точи свой меч! Таким огромным клинком, как у тебя, можно выпустить кишки всем пожирателям грязи отсюда и до Западных гор!

Но Аскара словно не слышал подначки. Насупившись, почесывая костлявое плечо, он с задумчивостью уставился на облака в высоком светлом небе и огненный зрачок Арсолана, пылавший над степью. Взгляд его скользил над крышами бараков, поросшими травой, над возвышением насыпи и бревенчатым тыном, над плотными зарослями колючего кактуса, словно санрат пытался разглядегь полчиша всадников на рогатых скакунах, что торопились к стенам его крепости. Наконец он спросил:

— Сколько их?

Иллар уклончиво усмехнулся:

— Кто сочтет звезды на небе, господин?

— Их больше, чем этих хиртов? — Аскара пнул колчан с оранжевыми и белыми ромбами, валявшийся на земле.

— Уж всяко не меньше…

— Точнее, ты, сын черепахи! — Лицо санрата налилось кровью, он с угрозой занес над головой лазутчика кулак. — Говори! И помни, кто перед тобой! Наш наком и наследник Удела Одисса!

— Если у тебя свербит в ухе, милостивый господин, не надо чесать под мышкой. — Покрытое пылью лицо Илла-ра насмешливо сморщилось. — Я сказал все, что видел, все, что было мной написано и что передали твои барабанщики. Клянусь благоволением Мейтассы!

— Плохо же ты глядел, падаль! — Кулак Аскары метнулся вниз, но Дженнак придержал руку санрата.

— Дареному попугаю не заглядывают в клюв, — спокойно произнес он. — Теперь мы знаем, что в степи бродит орда, — чего же еще? Может, их пять тысяч, может, десять… Что от этого изменится? Брат мой Джиллор придет с войском не раньше Дня Камня или Глины, а до того мы должны защищать Фирату. Не так ли, санрат?

Квамма хлопнул себя по мясистым ляжкам.

— Внимание и повиновение! Мудрые слова, мой наком, мудрые слова! Если бы мы и проведали сейчас, сколько дерьмодавов бродит в прерии, это не прибавило бы нам ни единого копья! Пусть будет, что будет. Все в руках Шестерых!

— Да свершится их воля! — Повернувшись к лазутчику, Дженнак кивнул на пестро размалеванный колчан: — Выходит, у каждого тасситского Клана есть свои знаки? Как в Серанне в старые времена?

— Да, мой повелитель, — охотник почтительно сложил руки перед грудью. — Есть знаки, такие же, как наши. Одни украшают обувь иглами ежей, другие плетут пояса из змеиных шкур, третьи втыкают в волосы перья куропаток — и все они по-разному раскрашивают лицо, тело и оружие. Вот стрела хиртов, цвета охры… — он потянул из колчана стрелу. — Такая же у отанчей, но с черным кольцом посередине древка, и наконечник на ней плоский, не граненый. Себры, те…

Дженнак слушал его и постепенно начинал понимать, что этот охотник-шилукчу, этот неказистый, грязный, прокаленный степным солнцем человек воистину является знато- ком из знатоков. Он говорил на двух десятках тасситских наречий, он знал, где и когда кочуют восточные Кланы, он мог с тысячи шагов отличить дикого быка от прирученного скакуна, он ведал, как степняки вьщельшают шкуры, как плетут циновки, как заквашивают молоко. И он умел прятаться среди травы, в холмах и распадках, на берегах ручьев и редких озер, и даже в полупустыне, где только колючие кактусы тянули к небу свои искривленные ветви. Странно, что такой искусник не сумел счесть тасситских воинов!

Решив поразмыслить о том на досуге, Дженнак сказал:

— Раз у каждого из племен своя одежда и свое оружие, они легко отличат чужака. Ты обмолвился, Иллар-ро, что перед тоуни выдаешь себя за отанча, а перед отанчами за кодаута… Но всякий, бросив взгляд на твой лук, на твои нож и пояс, на твою обувь, легко разоблачит обман.

На смуглом лице охотника промелькнула лукавая усмешка.

— Люди — разные, мой господин. И даже здесь, в степи, все больше таких, кому нравятся луки отанчей, пояса себров, обувь хиртов, а ножи так и вовсе одиссарские. Тут, — он похлопал по лежавшему рядом плотно набитому мешку, — много всякого добра… стрелы десяти племен, краски, перья, сбруя, украшения… Если я захочу стать отанчем, то стану им, хотя бы в глазах тоуни. — Он снова усмехнулся. — Вот только лук я не меняю. Лук я сделал сам, мой светлый господин, и против него тот, что в руках твоего таркола, простая палка.