Борис Фрадкин - Дорога к звездам

• Название: Дорога к звездам
• Автор: Борис Фрадкин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1958

Роман  представляет собой сплав производственно-технической и фантастической литературы, рассказывает о жизни изобретателя-самоучки, который к финалу книги всё-таки создает сплав для строительства космических кораблей. Удивительная история жизни юноши Яши, начиная с детства до абсолютной зрелости. Его любовь, его целеустремлённость, идеи, потери, терзания, труд и упорство. В книге много интересных героев, нутро которых автор описал от и до. Роман добрый, захватывающий, впечатляющий, сюжет развивается очень увлекательно, в нём каждый найдёт для себя что-то интересное. Обо всём этом и не только, в книге «Дорога к звездам».

---

— Ты разве не на аэродроме? — удивился Яков. — Погода сегодня очень хорошая.

Анна Матвеевна открыла рот, чтобы сказать что-то, но, поймав быстрый предостерегающий взгляд Любы, смешалась и вышла из комнаты.

…Яков проснулся под утро, разбуженный легким прикосновением рук Любы. Она сидела на постели, подобрав под себя ноги, и гладила его лицо. До рассвета было еще далеко. В темноте смутно выделялось лицо Любы с рассыпавшимися по белой сорочке волосами.

— Слушай, — сказала она, — это нечестно. Ты не должен спать.

— Что… Любушка? — испугался Яков.

— Я беременна… вот что,

Яков сел в кровати. Глаза его ничего не видели, и он остервенело тер их кулаками. Ему нужно было рассмотреть выражение лица Любы. Включить свет он не догадался.

— Как же, Люба, — пробормотал он, — ничего не было и вдруг… Ты, может быть, ошибаешься? А? Как-то сразу…

— Шестая неделя, — сказала Люба, — я сегодня у врача была.

— Ну и что же ты приуныла, хорошая? — он привлек ее к себе. — «Это» обязательно должно случиться. И хорошо, что случилось. Это даже замечательно, честное слово!

Так они и сидели обнявшись в темноте.

— Яша, — шепнула Люба, — а что если не рожать? Девчонки советовали… понимаешь. Я бы Анне Матвеевне сказала, да стыдно. А ты что думаешь?

— Любка? — испугался Яков. — С ума сошла? Я башку отверну той гадюке, которая тебе советовала.

— Тс-с-с… Тише. — Люба прижала ладонь к его губам. — Весь дом на ноги подымешь. Я ведь и сама… не очень. Мне самой противно. Только ведь, Яша, мутит меня. Ох, если бы ты знал, как мутит… и вот… — Она всхлипнула и ткнулась лицом в его плечо.

— Ну?

— Летать мне уже нельзя. Понимаешь — летать нельзя…

— Ох ты! — вырвалось у Якова, и он порывисто прижал к груди ее голову.

— Пускай… все равно, — нагнувшись, Люба, вытерла глаза о рукав Яшиной рубашки. — Пускай… Я выдержу… И… и не отступлю.

Они долго еще шептались, и шепот их был горячим и торопливым, будто спешили они до того, как выйти к людям, решить эту новую чрезвычайно важную для них задачу.

На кухне тикали ходики, из комнаты доносилось бормотание спящего Филиппа Андреевича, в полу что-то треснуло. Анна Матвеевна лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к шепоту в комнате сына, а когда те умолкли, улыбнулась. Ей хотелось внучат, это желание мучало ее с первого дня появления молодой снохи в доме.

Перед тем как заснуть, Яков крепче прижал к себе Любу и шепнул ей в ухо:

— Мальчишку? Хорошо?

Утром Анна Матвеевна долго не могла их разбудить. А когда они выскочили на кухню, она не увидела на лице Любы вчерашней грусти. И у самой у нее на душе стало светло и празднично.

14

Глазков встретил Якова в пролете отделения, схватил за руку:

— Как чувствует себя Любовь Дмитриевна?

Прежде Марк Захарович называл жену Якова только по имени или даже ласкательно Любушкой. Сегодня, улыбаясь одними глазами, он подчеркнул особое уважение к Любе, словно та выполняла чрезвычайно важную миссию.

— Хорошо, — ответил Яша.

— Полнеет? А?

— Полнеет, — смутился будущий папаша.

— Передай ей от меня самые наилучшие пожелания. А у тебя, между прочим, будет новый начальник отделения.

— Как?! А вы?

— Меня избрали секретарем заводского партийного комитета. Большое доверие. — Глазков, не отпуская руку Яши, повел его за собой по отделению. — Я в столовую направляюсь, очевидно, и тебе пора. Может быть, пойдем вместе?

Они сели за отдельный столик.

— Тебе не приходило в голову, Яков, что пора вступать в партию?

— В партию? Мне?

Яков опустил поднесенную ко рту ложку с супом обратно в тарелку.

— Да. В партию. Разве ты не чувствуешь, что уже пришел к ней? У тебя в нее своя, очень своеобразная дорога. Но, собственно, и каждый из нас по-своему приходит в партию.

— Как-то неожиданно получается.

— Догадываюсь, что наводит тебя на раздумье: боишься, как бы увлечение сплавом не поглотило все твое время? Не так ли?

— Да, — признался Яков. — Вы угадали.

— Разве ты предполагаешь получить его у себя на квартире? На плите в кухне? Тебе же предстоит постоянно работать с людьми. Они будут помогать тебе, и ты должен помогать людям. Подумай, Яков, это очень важно.

— Хорошо, Марк Захарович, я подумаю.

— Ну, а как дела с твоим сплавом?

— Нужно начинать эксперименты.

— Кто-нибудь из сведущих людей видел твои расчеты?

— Пока никто.

— Нечего таиться, время не ждет. Я рассказывал о твоих замыслах главному металлургу. Он с удовольствием поможет тебе. Но я думаю, лучше начать с оптического института: там условий для экспериментальных работ больше. Нам уж если развертываться, так на широкую ногу. Что говорит Турбович? По-моему, он очень благосклонен к тебе. Уж очень тобой восторгается. Или ты с ним о своем сплаве еще не заговаривал? Начни с него.

Но Яков начал не с Турбовича. Он пригласил к себе Пащенко. Иван Матвеевич пришел с женой. Люба увела Ларису в большую комнату, чтобы мужчины могли поговорить наедине. Яша раскрыл тетради с расчетами и положил их перед Пащенко.

Иван Матвеевич перелистал сначала все три общие тетради, пробежал глазами первые страницы и, дойдя до сути, то есть до того места, откуда начиналась трактовка вопроса о жаропрочных структурах, ниже склонился над столом.

Яков сидел поодаль, пристально наблюдая за лицом Ивана Матвеевича. Он видел, как растет напряжение, с которым Пащенко вникает в расчеты. Пащенко начал волноваться, покусывать губы. Едва просмотрев четверть первой тетради, он изумленно оглянулся на Якова.

— Но, Яков Филиппыч, — пробормотал он, — это почти то же самое, что было и у меня.

— Я не видел ваших расчетов, — холодно ответил Яков.

— Нет, нет, не поймите меня превратно! — испугался Иван Матвеевич. — Я и не думаю ничего подобного. Но тем более удивительно. Такое совпадение.

— Я радуюсь такому совпадению и намеренно ничего не говорил вам, пока не закончил всех расчетов. Если наши мысли совпадают, значит, вдвое больше гарантий того, что мы идем верной дорогой.

— А вы не думаете, что и ошибки могут повторяться?

— Нет!

— Я завидую вашей уверенности…

— В расчетах могут оказаться и ошибки, но во всяком случае не принципиального характера.

— Позвольте мне забрать ваши тетради к себе домой, — попросил Пащенко. — Вы понимаете: я готов сойти с ума. Я же сам себе руки связал, посмеялся вместе с Турбовичем над собственной фантазией. А вы почти до конца довели.

— Еще вопрос, довел ли.

— Стержень! Стержень для начала экспериментальных работ есть. Так я забираю тетради?

— Возьмите, — согласился Яков. — Я буду рад, если вы все прочтете и поделитесь своим мнением. И буду счастлив, если вы согласитесь работать вместе со мной над сплавом.

— Да, — сказал Пащенко, положив свою ладонь на ладонь Якова, — я, разумеется, согласен. Давайте работать вместе.

— Учтите, однако, Иван Матвеевич: мне только восемнадцать лет, опыта в экспериментальной работе нуль.

— Не скромничайте, Яков Филиппович! А восемнадцать лет означают, что у вас почти на десять лет больше возможностей, чем у меня. Будем экспериментировать.

— Тогда по рукам!

Неужели судьба свела, наконец, его, Якова, с единомышленником в стремлении к небесному миру?

Пащенко ушел, а Яков, заложив руки за спину, долго ходил по комнате. Так ли он начал? Ему порою становилось страшно от своей дерзости. Его первый шаг был не просто переходом от учебы к собственным поискам. Создание задуманного необычного сплава требовало и новых методов исследования, которые еще не применялись ни на комбинате, ни в оптическом институте. В подобных случаях от исследователя требуется не только большая ясность мысли, но еще большая уверенность в правильности выбранного пути.

Спустя три дня Яков собрался в оптический институт, чтобы встретиться с Пащенко. Люба попросила Якова взять ее с собой.

— Я пройдусь по свежему воздуху, — сказала она, — и подожду тебя где-нибудь на скамеечке.

Люба уже не могла ходить быстро и не покидала дома без Якова.

Знойный июльский день клонился к вечеру. Спадала жара. Солнце казалось раскаленным медным диском и вовсе не слепило. А выше солнца рокотал мотор ПО-2. Люба остановилась и стала наблюдать за машиной.

— По маршруту пошел, — сказала она, — высота тысячи две с половиной. Хорошо-то как… Скоро выпуск, значит. Отличников сразу в школу летчиков направят.

Глаза ее повлажнели, пальцы судорожно стиснули руку мужа. Вздохнув, она отбросила косу с груди, упрямо встряхнула головой и пошла дальше.

Напротив института находился небольшой садик. Люба опустилась на скамейку.