Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

• Название: Атаман Платов (сборник)
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2547-9

Два исторических романа, включенные в данную книгу, связаны незримой нитью времен.

Атаман Платов, в молодости возглавивший легендарный поход в Индию, прерванный из-за смерти императора Павла I, вошел в историю как герой Отечественной войны 1812 года. Имя атамана, храбрость, воинское умение и везение приводили в ужас противников.

Герой романа Василия Николаевича Биркина – ветеран Русско-японской войны – не ищет спокойной жизни, а записывается добровольцем во 2-й кавказский саперный полк и едет служить в бурлящий страстями Тифлис, где набирает ход кровавый маховик революции.

---

– Послушайте-ка, – прервал я это словоизвержение, – вы сами слишком еще молоды, чтобы судить старших офицеров. Вы, видимо, повторяете чужие слова. Видели вы сами то, что говорите?

– У нас нет, а в пехоте, говорят, есть.

– И в пехоте нет. Плохие офицеры не уживаются в армии. Кроме того, уж не молодежи, понятно, перестраивать армию.

– Да вы – консерватор! Вы стоите за старые порядки!..

– Нет, я стою за порядок, а не только за старое… В армии многое нужно изменить. Это показала последняя война. Только изменять должны специалисты и знатоки дела, а не любители. Что, например, я, сапер, могу сказать о переустройстве государства?.. Ничего. Что штатский может сказать о переустройстве армии?.. Тоже ничего или ерунду!

– Вы правы, конечно, нужно много поработать. Вот мы и изучаем политику.

– Всякое изучение – вещь хорошая, – одобрил я. – С этими вопросами и мне нужно будет ознакомиться…

Я лег спать, а чтение Эрфуртской программы продолжалось.

Ах, какая жара! Просто жгет, как в духовой печи. Сон не дал отдыха. Утром мухи разбудили рано. Было еще сравнительно прохладно, но только сравнительно. Пот льет с человека уже с шести часов утра.

– Хотите посмотреть город? – спросил меня Зинкевич. – Пойдемте вместе.

Я с любопытством осматривал улицы, залитые ослепительным солнечным светом. Привокзальная часть города не отличается хорошими зданиями. Движение на улицах тоже не особенно большое. Мы обогнули сквер перед вокзалом; вокруг сквера ходил трамвай. Вдруг прямо перед нами остановились два оборванца с типичными наглыми лицами. Они смотрели на нас в упор. Я вздрогнул. Что-то будет?..

И вот, оба, как по команде, сняли картузы и, низко кланяясь, больше чем в пояс, склонились перед нами, опуская театральным жестом фуражки до самого тротуара.

– Кавказским саперам! – с пафосом произнесли оба. Зинкевич снял фуражку и также поклонился. Я инстинктивно откозырял.

– Видите, какое почтение оказывают саперам рабочие, – гордо кинул в сторону Зинкевич.

– Вижу, но это меня не радует, а смущает. Будто и я замешан в революцию, – сказал я. – Это что же, они за обезоружение, что ли, нас так приветствуют?

– Думаю, да! – ответил Зинкевич. – Обезоружение создало громадную популярность саперам. Пример вы видели. Мы можем безопасно идти, куда угодно, по самым глухим улицам, и никто нас не тронет. Зато стрелкам, казакам и особенно жандармам нужно быть крайне осторожными. Пристрелят моментально!

– Все это очень прискорбно, – покачал я головой. – У меня сейчас такое чувство, будто я нарушил присягу и честное слово. Не офицерское дело мешаться в политику.

– А вот революционеры говорят совсем другое. У них надежда только на офицеров, которые, если захотят, помогут им сильно. Пока офицеры не перейдут на сторону социалистов, – ни дума, ни революционные вспышки не добьются ничего… Тут уже есть орган, объединяющий офицерство, – тихо заговорил Зинкевич, искоса оглядывая меня. – Тайный, конечно… Я слышал о нем мельком.

Мне тогда и в голову не могло прийти, что возможно такое общество. Я с удивлением смотрел на Зинкевича.

– Тайное общество, обрабатывающее офицерство? Значит, в нем участвуют и офицеры?!

– Наверное.

– Да, ведь, это ужасное дело! Ведь это пахнет виселицей!

– В случае реакции – да. А в случае переворота?.. При новой власти, при республике?..

– Нет, это слишком ужасно, и лучше быть подальше. Избави Бог от всяких тайных обществ.

Вскоре мы расстались, и я закончил прогулку один. Едва дополз до казарм. В виски стучало. Рубашка, китель, все было мокро до нитки. Такой адской жарищи я еще не испытывал нигде. Эта жара заставила меня выехать в Александрополь в лагери скорее, чем я предполагал. Даже не соблазнился осмотреть Тифлис.

Дорога до Александрополя прелестна. Местность гористая. Особый паровоз, специально присвоенный этой дороге, тянет короткий состав. На некоторых участках второй паровоз подталкивает поезд сзади. Всей езды меньше суток, но какое огромное различие в климате или, вернее, в температуре – между ущельем Тифлиса и горами.

Днем и здесь жарища, но ее умеряет приятный ветерок. Ночью же совсем холодно, нужно даже надевать шинель. Эта разница между дневной жарищей и ночной прохладой невыразимо приятна. Она сообщает особую прелесть жаркому климату. Насладившись за день солнечным пылом и жаром, тело отдыхает ночью и приобретает свежесть и крепость.

Виды здесь – сама красота. Дикие ущелья. Горы, покрытые лесом. Недалеко от Александрополя, у самого полотна дороги, вздымается на высоту 31/2 верст священный Ала-Гез, Божий Глаз, покрытый вечным снегом. Необычайной красоты гора как бы расколота надвое, а нагорный снег, покрывающий ее, блестит на солнце всеми цветами радуги. Если нет тучек, больно смотреть на эту ослепительную белизну.

В Александрополе улицы мощеные. Извозчики все парные и на великолепных лошадях. Экипажи с резиновыми шинами. Ездят быстро – одно удовольствие. Самый городок чистый, но какой-то особенный, – издали кажется черным из-за того, что все дома построены из местного темного камня. Население – преимущественно армяне. Посредине города большой сквер.

Улицы то идут в гору, то спускаются вниз. Экипаж ныряет по ним, как по волнам, и выносится к старинной крепости. Грозные ворота встречают посетителя. Верки здесь солидные: высокие насыпи, глубокие рвы, обложенные камнем. Внутри крепости зимой стоит 79 пехотный Куринский полк. Летом казармы были открыты и видно, что ремонтировались. Народу мало. Все военные. Вот опять ворота, мосты через рвы, и экипаж крупной рысью выносится на площадку.

Сколько может охватить глаз, – тянутся ряды белых палаток. Это лагери всех артиллерийских частей. Видны линии орудий, грибы-навесы, часовые под ними. Быстро проезжаем сквозь артиллерийский лагерь, и внезапно экипаж подкатывается к обрыву. Поворот направо, и дорога круто спускается в ущелье. Внизу видны опять ряды палаток. Это и есть лагерь Кавказской саперной бригады.

Сюда он перенесен недавно, только в прошлом году, и потому больше похож на временный бивак. Посажены молодые, еще чахлые деревца. Палатки стоят под палящими лучами солнца. Ни крытых столовых, ни бараков для офицеров, ни даже батальонной канцелярии не имеется. До реки далеко. Чтобы искупаться в холодных струях Арпачая, нужно пройти с версту.

Командира бригады нет. Старый ушел, новый еще не назначен. Временно бригадой командует командир нашего батальона, полковник Исаевич. Это толстый, обрюзгший человек, лет под пятьдесят пять. Китайские раскосые глаза, заплывшие жиром. Маленький нос, с которого все время сползают очки. Разговаривая, полковник поднимает очки на лоб и вытаращивает, пучит на собеседника большие, выцветшие глаза. Тогда он производит впечатление старой толстой бабы. Нянька нянькой. Большой живот колышется, как пузырь, и его поддерживают белые, пухлые, старческие руки.

Последние события сломали полковника. Он был блестящим офицером и прославился своими выдающимися отчетами еще в бытность начальником штаба Варшавской саперной бригады. Он думал и сам получить бригаду и генеральский чин. Но обезоружение батальона и вызванная этим отставка старого начальника бригады подорвали и его престиж у Вернандера. Теперь Исаевич еще не знал, что его ожидает. Отставка ли, оставление ли командиром, а, быть может, и предание суду? Возможно все, – в городе ходят слухи о более чем либеральном направлении мыслей маститого сапера.

Жена его настоящая эсерка и не скрывает этого. В случае переворота Исаевичу предсказывают видное положение. Все это я узнал в первый же день за обедом в офицерской столовой, которая помещалась в большом шатре.

Первые впечатления были неважные. Собрание запущенное, содержится неаккуратно, готовят плохо и под открытым небом. За шатром валяются горы пустых ящиков, бутылок, жестянок.

Офицеры не похожи на саперных, особенно младшие. По виду они скорее пехотинцы, и, действительно, многие оказались из пехотных училищ. Это разделяет офицерство на два лагеря. Но еще больше разделяют политические убеждения. Определенных монархистов мало, все больше либералы.

Лагерная работа еще не налажена. Больше возятся с устройством самого лагеря, чем со специальными занятиями. Вечером представился командиру. Он живет в лагере, а занимается в канцелярии в крепости. Ни о чем меня не спросил, – видно, что мысли полковника витают где-то далеко.

Его адъютант, молодой подпоручик нашего училища, Булгаков, видно, малый башковатый. Обладает большим апломбом. Он сразу же заявил, что получил отпуск на три недели, и командир приказал передать адъютантство мне.

– Как же я могу быть адъютантом, когда совершенно ни с чем не ознакомился?

– Это все равно и притом дело решенное, – так хочет командир и так нужно… – добавил он, сделав ударение на последнем слове. – Завтра же пожалуйте в канцелярию ознакомиться с работой.