Ялмар Тесен - Узы моря. Опасное соседство. Возвращение

• Название: Узы моря. Опасное соседство. Возвращение
• Автор: Ялмар Тесен
• Издательство: Армада
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0420-4

Писатель и натуралист Ялмар Тесен рассказывает о полной опасностей и острых ситуаций жизни животных, об их взаимоотношениях с человеком, который зачастую безразличен к миру природы. Автор ярко и эмоционально описывает злоключения черного леопарда, возвращение домой увезенного за сотни миль домашнего кота и жизнь обитателей морских глубин.

---

А Меченый все это время пролежал в пещере, недосягаемый для рыболовов. Это было отличное уединенное убежище близ небольшой рощицы морского бамбука, выросшего благодаря постоянно заходившему сюда холодному течению; среди этих водорослей жила целая колония лобстеров, на которых охотились осьминоги, тоже обитавшие здесь во множестве, этих осьминогов, соблюдая должное равновесие, Меченый ловил по ночам, когда те вылезали из своих темных нор. Он мгновенно проглатывал их, чтобы они не успели обхватить его голову своими щупальцами и повредить незащищенные глаза. Постепенно морская окраска Меченого восстанавливалась, заиграли опаловые и бронзовые тона, восстановились и утраченные силы, так что весной, когда горбылям-холо пришло время метать икру, он снова устремился в открытое море, без устали плывя вдоль поросших красными кораллами путей, проложенных природой на дне океана; и, если не считать крупных акул, тунцов и огромных пятнистых панцирных щук, обитавших в поверхностных слоях моря, он был самой большой рыбой в своем придонном царстве.

Глава девятая

В первую же неделю, когда Джеймс снова приступил к работе и стал ходить в город по понедельникам и пятницам, чтобы хоть немного разгрузить Делию, в магазин зашел Джон Уильямс, его приятель-биолог с Брид-ривер. Уильямс отрастил бороду, и сперва Джеймс узнал его с трудом. Впрочем, и сам Джеймс тоже сильно изменился — похудел, начисто сбрил бороду и показался Уильямсу как бы лишенным возраста: просоленный морем «пират» куда-то исчез, а вместо него возник бледный старик, на вид то ли ученый, то ли римский патриций.

— Я слышал, вы болели, — сказал Джон Уильямс, — подцепили что-то вроде краснухи?

Джеймс засмеялся.

— Ну да, что-то в этом роде. Они у меня пневмонию обнаружили, — сказал он, махнув рукой так, словно был не согласен с этим диагнозом, но не спорил, чтобы успокоить встревоженных близких.

Джон Уильямс приехал в отпуск и в тот день с утра устраивал в библиотеке лекцию для старшеклассников.

— О целакантах рассказывал, — сообщил он Джеймсу, — показал слайды и еще кое-что.

Джеймс вдруг очень заинтересовался и даже огорчился:

— Жаль, я не знал! Я бы и сам с удовольствием послушал.

Джон Уильямс купил несколько мелких крючков и грузил в унцию весом, и Джеймс сообщил ему:

— Сегодня Адель из Плеттенберхбая приезжает, ей нужно к зубному врачу. Может, выпьем вечерком вместе?

Адель улыбалась, видя Джеймса таким оживленным. Она все никак не могла привыкнуть к его изменившемуся лицу, хотя, с ее точки зрения, перемена оказалась довольно приятной, а сейчас она была очень довольна тем, что у Джеймса так поднялось настроение в компании молодого биолога. Они пили пиво местного производства; над заливом садилось солнце, окрашивая их уголок ресторанчика на пирсе в розовые и желтые, как дерево на срезе, тона отражавшимся от воды светом.

Мать и отец Джона Уильямса недавно вышли на пенсию и поселились в Книсне, чем он был страшно доволен. Разговор у них шел о защите прибрежных вод и о контроле над промышленным производством на побережье.

— Рано или поздно все начинают стремиться в здешние края, — говорил Джон, — где сохранились еще последние уголки дикой природы, столь необходимые человеку для восстановления душевного равновесия. Так что людям следует вести себя особенно осторожно, иначе вскоре побережье будет целиком затоптано и загажено и природа здесь утратит способность к нормальному развитию. В результате нашей же собственной жадности будет убита гусыня, несущая золотые яйца. — Он обернулся и тихо сказал: — Вы потом взгляните вон туда — там, у стойки бара, один тип с длинными волосами и плешью на макушке. Я его знаю, встречался с ним в Плеттенберхбае. Он занимается строительством подводных лодок и тому подобного. В общем-то, он довольно милый человек, и это его работа, конечно, однако фирма в целом ведет себя совершенно отвратительно, безжалостно. Хотя, по-моему, сам он кое-чему уже успел научиться. У всех ведь в конце концов начинают открываться глаза. Во всяком случае, хотелось бы надеяться, что это так.

— А может, его слегка «потрясти»? Вдруг он вам с этим судном поможет? — сказал Джеймс и, повернувшись к Адели, пояснил: — До твоего прихода Джон успел мне рассказать, что их группа получила субсидию для исследования колонии целакантов и их возможной охраны. Им нужно устроиться в этих местах и приобрести судно, достаточно большое, чтобы на корме поместился батискаф для подводных погружений.

Джон улыбнулся, показав ровные зубы, очень белые на загорелом лице, обрамленном черной бородой, и сказал:

— А что, неплохая мысль! Однако держу пари: этот тип потребует кое-каких уступок и с нашей стороны — как бы в уплату.

— Зато такие пожертвования придадут его компании солидности и повысят ее авторитет, — заявила Адель и с неожиданной теплотой спросила: — Значит, это вы выступали с лекцией в библиотеке? Ну разумеется, вы! Мне говорили, что лекция была очень хороша. (Уильямс видел, что Адель искренне заинтересована и хочет узнать о целакантах побольше.) А что это за «живые ископаемые»? Боюсь, я слишком мало об этом знаю.

— Ну, предположим, — начал Уильямс, — вы идете по лесу недалеко от Книсны и вдруг видите, что над деревьями торчит чья-то голова на длинной шее, очень похожая на змеиную. А потом из-за деревьев появляется и все животное, у которого, оказывается, ноги и тело гиппопотама. Кто это, по-вашему?

— Динозавр, наверное. Но они давно вымерли.

— Да, конечно. Но вы его узнали, хотя никогда в жизни не видели. И никто из людей не видел. Все его изображения, рисованные и объемные, основаны исключительно на данных палеонтологии и на правилах реконструкции тел животных по отдельным костям — ученые знают, как должно было выглядеть то или иное животное, если бы его скелет и живая плоть были восстановлены. Так вот, целаканты — это современные динозавры, только почему-то они не вызывают столь драматического интереса и не так популярны. И все же когда эту рыбу обнаружили живой в сетях тральщика недалеко от Ист-Лондона, хотя целаканты считались вымершими по крайней мере четыреста миллионов лет назад, а за последние семьдесят миллионов лет не встречалось даже их следов — то есть ученые считали целакантов ископаемыми, исчезнувшими на Земле семьдесят миллионов лет назад, а они вдруг оказались живы, — то в науке произошла целая революция, уверяю вас. К тому же был обнаружен не один целакант, а целая их колония близ островов Коморо к северо-западу от Мадагаскара.

Адель отпила пива и спросила:

— Значит, ученые считают, что у здешних берегов есть еще одна колония целакантов?

— Да, вполне возможно, — ответил Уильямс. — Скорее всего, и тот целакант, которого поймали близ Ист-Лондона, не был одиночкой, а просто отбился от стаи, обитающей у островов Коморо.

— А найти их здесь было бы важно для науки?

— Еще бы! К сожалению, эти редкие рыбы очень ценятся с коммерческой, так сказать, точки зрения. Рыбакам отваливают за каждого кучу денег. Целакантов становится все меньше, их трудно защитить, а размножаются они, похоже, очень медленно. Так что перед вами ситуация классическая. Ограниченная численность, ограниченная среда обитания, с одной стороны, и неограниченная потребность — с другой. Представьте себе, что будет, если их за ближайшие пятьдесят лет выловят окончательно! Существо, прожившее четыреста миллионов лет, то есть появившееся на свет задолго до первых динозавров, не говоря уж о млекопитающих, и дожившее до наших дней, будет в один миг уничтожено людьми, которые и появились-то на Земле всего каких-то два миллиона лет назад! Да эволюция снова вильнет неизвестно куда!

— Надо сказать, что людей это характеризует не с лучшей стороны, — мрачно заметила Адель.

— А еще вот по какой причине целаканты так важны для науки, — продолжал Уильямс. — Они совершенно отличны ото всех остальных рыб по большей части своих характеристик, это совершенно особые существа; анатомия, способ размножения, органы чувств — все у них иное, даже то, как они плавают. Да и выглядят они тоже, надо сказать, впечатляюще.

Представьте себе, Джеймс, рыбу синего цвета, значительно крупнее взрослого желтого каменного зубана, так хорошо вам знакомого, — то есть более полутора метров длиной и весом где-то килограммов семьдесят, с семью мясистыми плавниками, напоминающими конечности. Когда целакант всплывает, попавшись вам на крючок, он не только жив, но и пытается цапнуть вас, пока вы втаскиваете его в лодку. У целакантов нет плавательного пузыря, как, например, у горбылей-холо и других рыб, нахождение на воздухе — хотя обитают они на глубине примерно сто пятьдесят метров, — похоже, не наносит им особого вреда. — Уильямс умолк. Потом задумчиво проговорил: — Однако целаканты чрезвычайно чувствительны к переменам температуры. При восемнадцати градусах Цельсия они гибнут; в крови у них резко снижается количество гемоглобина, способного поглощать кислород, и они просто задыхаются.