Николай Лузан - Сталин. Операция «Ринг»

• Название: Сталин. Операция «Ринг»
• Автор: Николай Лузан
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9907491-3-9

Книга «Сталин. Операция «Ринг» рассказывает о проведении «специального мероприятия» по ликвидации актера-предателя Всеволода Блюменталь-Тамарина, в начале войны перешедшего на сторону фашистов и начавшего активную антисоветскую пропаганду в эфире и на страницах профашистских газет. Советские спецслужбы решили уничтожить предателя. Исполнителем согласился стать племянник Блюменталь-Тамарина – чемпион Ленинграда по боксу Игорь Миклашевский.

Как и все произведения ветерана органов безопасности полковника Н.Н. Лузана, книга основана на реальных событиях и документально подтвержденных фактах.

---

– Как обстановка, товарищ капитан? – поинтересовался Ильин.

– Тяжелая, но держимся. Вчера отбили очередную атаку фрицев на Пулковских высотах, – доложил Самойлов.

– Ну ничего, недолго им осталось атаковать. Всыпали под Москвой, всыпим и под Ленинградом! – без тени сомнений заявил Ильин и поторопил: – Ну что, поехали, машина где?

– Здесь, недалеко. Следуйте за мной, только под ноги смотрите. После последней бомбежки сам черт ногу сломит, – предупредил Самойлов и шагнул к провалу в стене. Ильин и Маклярский последовали за ним. Стоянка машин находилась в двух сотнях метров, в капонире, отрытом в земле, сверху от вражеской авиации ее закрывала маскировочная сетка. По дороге к ней Самойлов не удержался и спросил:

– Как у вас в Москве, по-прежнему бомбят?

– Отбомбились. С марта фрицы носа не показывают, – развеял его тревогу Ильин.

– А у нас дня не проходит, чтобы не было налета. Вам повезло, ночь прошла спокойно.

– Будем надеяться, что и дальше повезет, – добродушно произнес Маклярский и поинтересовался: – Тебя как звать?

– Михаил, – ответил Самойлов.

– Меня тоже, выходит, тезки.

– Выходит так, – обронил Самойлов и, помявшись, обратился к Ильину: – Товарищ майор, а что в Москве слышно про наше наступление?

– Будет наступление, Миша! Обязательно будет! Погоним фрица до самого его логова, до Берлина, – заверил тот.

– Скорее бы, а то невмоготу. От голода померло жуть сколько. Дети, старики, сил нет смотреть.

– Война, Миша, но ничего, сдюжим.

– Оно, конечно, так, но скорее бы.

– К лету наберем силенок и ударим… Зараза! – чертыхнулся Ильин.

Маклярский успел его подхватить и не дать свалиться в воронку. Проклиная фашистов, они добрались до машины. Встретил их разбитной водитель, перехватил увесистые вещмешки с продуктами, сложил в багажник и сел за руль. В густой пелене тумана он каким-то чудом находил дорогу. На подъезде к городу она улучшилась. С севера подул порывистый, не по-весеннему холодный ветер, и в кисельной пелене образовались проплешины. В них проглядывали блеклая россыпь звезд и тусклый диск унылой луны. Водитель прибавил скорость. По сторонам, сливаясь в безликую, безжизненную стену, потянулись окраины Ленинграда.

Прошло несколько минут, и горизонт на востоке окрасила бледно-розовая полоска. Хмурый рассвет занялся над осажденным городом, больше напоминавшим каменно-бетонный призрак. Серые коробки зданий потерянно смотрели гноящимися после пожаров глазницами-окнами на заваленные обломками кирпича и изрытые уродливыми оспинами от разрывов артиллерийских снарядов и авиабомб улицы и проспекты. Повсюду виднелись горы мусора. В воздухе стоял смрад от разложившихся тел и нечистот. Из-под колес доносился пронзительный визг разжиревших и потерявших всякий страх крыс. О том, что Ленинград все еще держится и в нем теплится жизнь, говорили редкие комендантские патрули на перекрестках, колоны машин с похоронными командами, стекавшиеся траурными ручьями к одной огромной братской могиле – Пискаревскому кладбищу, и вяло чадящие трубы заводов.

Все увиденное произвело на Ильина и Маклярского гнетущее впечатление. Они не находили слов, чтобы выразить свои чувства, и замкнулись в себе. Самойлов тоже ушел в себя, нервно покусывал губы и порывался что-то сказать. Маклярскому показалось, что он как будто не в себе, но не решился спросить. За оставшееся до отдела контрразведки фронта время они не проронили ни слова.

В приемной начальника особого отдела Ленинградского фронта их оглушили какофония звонков и осипшие голоса дежурного и помощника. Они разрывались между телефонами и не успевали принимать доклады из войск. Наиболее сложная обстановка складывалась в районе Колпино. Противник силами 12-й танковой и 122-й пехотной дивизий предпринял очередную попытку овладеть этим стратегически важным железнодорожным узлом обороны советских войск. Несмотря на значительные потери в живой силе и боевой технике, гитлеровцы продолжали упорно атаковать и на отдельных участках вклинились на несколько сот метров в оборону.

– Сколько?! Какими силами? – пытался добиться ответа дежурный.

Из трубки доносился прерывистый голос, тонувший в шуме боя.

– Володя, мы к комиссару! – вклинился в разговор Самойлов.

– А? Что? – переспросил тот.

– Я говорю, мы к комиссару, – повторил Самойлов и, кивнув на Ильина с Маклярским, представил: – Начальник 2-го отдела 3-го управления НКВД майор Ильин и заместитель начальника 2-го отдела 4-го управления НКВД капитан Маклярский.

Они предъявили удостоверения. Дежурный скосил на них глаза, кивнул, снял трубку другого телефона и доложил:

– Товарищ комиссар, к вам капитан Самойлов, с ним представители наркомата майор Ильин и капитан Маклярский.

– Пусть заходят! – прозвучало в трубке.

– Владимир Алексеевич, проводи товарищей, а я к себе прихвачу материалы на доклад, – попросил Самойлов дежурного.

Тот кивнул помощнику и продолжил принимать доклад. Ильин и Маклярский в сопровождении помощника дежурного вошли в кабинет начальника особого отдела Ленинградского фронта. Обстановка в нем была более чем скромная и близкая к боевой, об этом говорил автомат, висевший на вешалке. Встретил их моложавый, подтянутый комиссар госбезопасности 3-го ранга Павел Куприн. Ильин и Маклярский с нескрываемым интересом разглядывали его. В последнее время имя Куприна все чаще звучало в начальственных кабинетах наркомата. О предстоящем его назначении на новый участок работы – начальником особого отдела НКВД Московского военного округа – на Лубянке говорили как о свершившемся факте.

Куприн оказался одним из немногих партийных назначенцев, кто на новом для себя участке – в органах госбезопасности оказался на месте. На службу он пришел в декабре 1936 года в возрасте 28 лет с должности ответственного инструктора отдела руководящих партийных органов Курского обкома. Столь резкий поворот в его успешной гражданской карьере был связан с очередной чисткой НКВД от «пробравшихся в его ряды троцкистов и перерожденцев».

Работу Куприну пришлось начинать с низовой должности помощника начальника 1-го отделения 4-го отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Смышленый по жизни и хваткий в работе, он быстро разобрался в особенностях агентурно-оперативной деятельности и стремительно поднялся по служебной лестнице. Не прошло и трех лет, как Куприн получил назначение на одно из ключевых управлений – УНКВД Хабаровского края. На момент его вступления в должность от управления осталось одно название.

Предшественник Куприна – бывший комиссар госбезопасности 3-го управления Генрих Люшков, за неполный год репрессировавший свыше 70 тысяч человек, сбежал к японцам. Сменивший Люшкова старший майор госбезопасности Григорий Горбач окончательно добил управление. За пять с небольшим месяцев его руководства в УНКВД Хабаровского края от прежнего состава почти никого не осталось. Команда «чистильщиков» Горбача добралась до самых отдаленных райотделений НКВД и не пощадила даже тех, кто Люшкова и в глаза не видел.

Это не спасло от расправы самого Горбача. 28 ноября 1938 года он был арестован за «перегибы, допущенные в проведении линии партии по очищению рядов НКВД от перерожденцев». Следствие по делу Горбача продолжалось недолго. Он хорошо знал, как безжалостно работает машина насилия, и потому после первых же допросов-пыток признался даже в тех преступлениях, которых не совершал. 7 марта 1939 года Горбач был расстрелян.

28 декабря 1938 года, прибыв в Хабаровск, Куприн обнаружил в управлении пустые кабинеты. Работу на новом месте ему пришлось начинать с чистого листа. За короткий срок он укомплектовал опустошенные репрессиями подразделения в центре и на местах, восстановил их боеспособность. Такая оперативность, а также дисциплинированность и строгость, делавшие Куприна настоящей армейской косточкой, были учтены руководством наркомата, и с началом войны его перевели в военную контрразведку – назначили начальником особого отдела НКВД Северного фронта. 23 августа 1941 года, в тяжелейшие для обороны Ленинграда дни, он был направлен на этот, один из самых сложных, участок контрразведывательной работы и быстро взял ситуацию под контроль. За восемь месяцев 1941–1942 годов сотрудниками особого отдела Ленинградского фронта была пресечена шпионская и подрывная деятельность нескольких сотен гитлеровских агентов, а главное – не допущено крупных диверсий на стратегических объектах города.

Все это давало Ильину и Маклярскому надежду на то, что при поддержке Куприна им удастся подготовить Миклашевского к выполнению задания Сталина, а именно: ликвидировать предателя Блюменталь-Тамарина. Обменявшись крепкими рукопожатиями, они приняли предложение Куприна позавтракать. Стол был накрыт в соседней с кабинетом комнате отдыха. Более чем скудный завтрак скрасили припасы: сало, консервы – бычки в томатном соусе и буханка свежеиспеченного ржаного хлеба, прихваченные предусмотрительным Ильиным. После завтрака они вернулись в кабинет, где к ним присоединился Самойлов. Прежде чем открыть совещание, Куприн поинтересовался у Самойлова: