Люсьен Леви-Брюль - Первобытный менталитет

• Название: Первобытный менталитет
• Автор: Люсьен Леви-Брюль
• Издательство: Европейский Дом
• Жанр: Психология
• Год: 2002
• ISBN: 5-8015-0136-3

Фундаментальное исследование классика французской этнологии, посвященное проблемам духовной жизни первобытных обществ, в частности, их специфическому религиозному менталитету. Оно основано на огромном фактическом материале, собранном европейскими миссионерами, путешественниками и учеными в первобытных обществах во всех уголках планеты почти за три столетия. Книга предназначена для этнографов, философов, психологов и студентов гуманитарных факультетов.

На обложке: деревня Бонгу, Папуа-Новая Гвинея (стр. 171, 223, 392, 393) На внутренних сторонах обложки: рисунки на коре, аборигены Австралии

Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных дел Франции и посольства Франции в России

Ouvrage réalisé dans le cadre du programme d’aide à la publication Pouchkine avec le soutien du Ministère des Affaires Etrangères français et de l’Ambassade de France en Russie

---

«На реке Мимика (голландская Новая Гвинея) туземцы… часто наносили себе довольно глубокие порезы нашими топорами и ножами до того, как научились правильно пользоваться их лезвием, но раны заживали с удивительной быстротой… Единственное неудобство происходило из-за того, что им нравилось снимать свои повязки, чтобы сделать себе из них украшения»[25]. Чигнел говорит то же самое относительно папуасов: «Трудно, иногда даже, я считаю, совершенно невозможно оказаться понятым этими людьми. К вам ходит человек с тяжелой язвой. Вы ее обрабатываете, накладываете повязку и велите ему непременно прийти завтра. Он все забывает или появляется в следующий раз по прошествии недели и заявляет вам, что, по его мнению, примочка не очень-то помогает… Может быть, папуасы полагают, что лекарство — это что-то вроде чар и что оно должно было бы подействовать немедленно»[26].

Конечно, их представление именно таково, и это без колебаний подтверждают другие наблюдатели. «Бедняги-пациенты были очень удивлены и раздосадованы тем, что Паттерсон не вылечил их с помощью чуда»[27]. На Борнео (Квала Капуас) «необходимо, чтобы лекарства помогали больным немедленно. Если получается именно так, значит, все хорошо, и люди благодарят Господа. Если же успех достигается не вдруг, то начинают сомневаться в доброте Бога»[28]. На Суматре у батаков «едва лишь миссионер Шрей раскрыл свой маленький сундучок, как все сказались больными и пожелали получить свое лекарство. Один кашлял, у другого оказалась лихорадка, третий жаловался на боли в членах и т. п. Каждый получил свое лекарство и ушел довольным. Однако они очень удивлялись, если болезнь не исчезала немедленно»[29].

И наконец, чтобы больше не продолжать перечисление фактов, Норденшёльд сделал совершенно похожее наблюдение в Большом Чако в Южной Америке. «Мне самому несколько раз случалось исполнять обязанности врача во время пребывания среди индейцев. Невозможно заставить индейцев долго лечиться. Они должны быть вылечены немедленно, а без этого они больше не принимают лекарств. Морфин, кокаин, опиум — вот лекарства, которые они только и ценят»[30].

Когда Бентли ожидал от своих конголезцев восхищения тем, что он за пять недель вылечил их застарелые язвы, он был далек от реальности. Если бы он вылечил их в пять минут, это удивило бы туземцев ничуть не больше. Исчезновение язвы объясняется действием чар, так почему бы этому не случиться в один момент, если чары достаточно сильны? Белый — это могущественный волшебник. Если бы он пожелал, то туземец в мгновение ока избавился бы от своей болезни. К чему же тогда эти многочисленные лекарства, предписания, предосторожности, режим и все остальное?

Именно этим в значительной мере объясняется нежелание туземцев, чтобы их доставляли к белым для лечения, а также трудность удержать их в больнице, когда их удается убедить туда лечь. Они не понимают, что для лечения нужно время. Они нисколько не дают себе отчета в пользе того, что им предписывают, а с другой стороны, они испытывают недоверие и страх. Доктор Беллами хорошо описал чувства папуасов английской Новой Гвинеи по этому поводу. «Они без всякого желания подвергаются лечению, и им до сих пор не удается понять, что больница устроена для их же блага…»[31]

На Тробрианских островах «перспектива систематического лечения, которое отдаляет мужчину или женщину от своей деревни, огородов, всех своих близких, отнюдь не улыбается им. Кроме того, туземные лекари на Тробрианах, томегани, тоже лечили в аналогичных случаях, но люди продолжали умирать. Что свидетельствует о том, что лекарства белых вылечат болезнь папуасов? Вот так они рассуждают. История первых шести месяцев больницы — это история неравной борьбы с туземным предрассудком, туземным суеверием, туземной тупостью… Отсутствие у них веры в лекарства гуханума (европейские) само по себе было неблагоприятным обстоятельством. Многие из тех случаев, которые пришлось лечить поначалу, были худшими из того, что только можно было встретить (запущенные венерические болезни). Больные были настроены так, что разрешали предпринять не больше чем трехдневную попытку лечения: если по истечении этого срока не становилось лучше, к чему продолжать лечение? Их звали назад огороды, рыбная ловля, лодки, и таким образом под покровом ночи они по одному или по двое исчезали из больницы»[32]. Со временем положение улучшается, и туземцы научаются ценить те услуги, которые оказывает им больница.

То же недоверие потребовалось преодолеть и в Южной Африке. «Один старик, вождь нескольких деревень, которого поразила слепота, услышал обо мне и вообразил, что я смогу, как ему рассказывали, вернуть ему зрение… Он согласился на лечение… Однако как только я выдвинул в качестве условия исполнения его желания то, что он должен провести несколько дней в Табу Боссиу, в каком-нибудь христианском доме, все сразу изменилось… Напрасно я убеждал его… «Мне страшно идти жить к христианам, я боюсь, как бы они не совершили против меня какого-нибудь колдовства». От лечения он отказался[33]. «У них есть собственные лекарства, нгаке… и они полагают, что эти зелья должны вылечивать чернокожих подобно тому, как наши лекарства хороши для белых. Это касается не только Замбези, однако, может быть, именно замбезийцы более других племен сопротивляются научным способам лечения. Во всяком случае, они испытывают инстинктивный страх перед ампутацией…» Доктор де Прош пишет далее: «Госпитализация не очень нравится нашим чернокожим. Обеспеченное хорошее питание, чистое жилье, самый полный уход — всех этих преимуществ недостаточно, чтобы перевесить недоверие, которое к нам все еще испытывают те, кто не знает нас близко… Далее: они не решаются расстаться с языческим комфортом, если я могу назвать так ту грязь, которая является обычным окружением наших бедняг. Мы даже не предполагаем, в какое затруднение ставит туземцев наше обращение с ними. Я мог бы привести случаи, когда тяжело больные, которым я оказывал всевозможный уход и чьи родственники приходили ко мне с сосудами простокваши, тайно исчезали, чтобы спрятаться и укрыться от христианского милосердия»[34].

Таким образом, даже продолжительное тесное общение с европейцами с трудом примиряет уже таких «продвинутых» туземцев, как басуто, с медициной и больницами белых. «Администрация Лесуто поместила врачей в административных деревнях, установив правило, что каждая консультация или каждое лекарство стоит пятьдесят сантимов. Это сделано для того, чтобы позволить даже самым бедным из чернокожих пользоваться добрыми услугами этих врачей. И было устроено две больницы… Вот как реагировали басуто: «Лекарства правительственных врачей никуда не годятся: это всего лишь вода, так как что они могут дать за десять су, кроме воды? К белому доктору можно идти один или два раза, но не три, так как на третий раз он скажет, что его лекарства растрачиваются даром, и приготовит вам бутыль с ядом, чтобы избавиться от вас. В больнице у вас отберут одежду, и вы ее больше не увидите. Вам не дадут есть, а когда кто-нибудь умрет, его труп положат в особый дом, чтобы там разрезать на куски». И дальше в том же духе»[35].

По мнению Дитерлена, это неприязненное отношение вытекает из того, что «чернокожие думают, будто белые желают им зла или не хотят им добра. Они не верят в их бескорыстие. Они не доверяют из страха быть обманутыми, обокраденными, обиженными, доведенными до несчастий. Эти чувства у них естественны, врожденны; они неодолимы и неискоренимы…» Возможно, это так на самом деле, это — горький опыт, о котором сообщает удрученный, но не обескураженный миссионер. Тем не менее, как это было видно, нежелание туземцев ложиться в больницу и находиться в ней кроется не только в общем и неискоренимом недоверии, но также и в том, что они ничего не понимают в том лечении, которому подвергаются, особенно тогда, когда нужны дни, недели, а иногда и месяцы, чтобы увидеть результаты, которые, по их мнению, должны были бы быть мгновенными. Именно это длительное пребывание в больнице более всего возбуждает их подозрение. Какие намерения могут быть у белого врача, могущественного колдуна, который их так долго задерживает? Что он собирается сделать с ними?

Таким образом, границы отмеченного нами недоразумения между туземным больным и его врачом-европейцем определены. Чем больше старается врач ради своего клиента, чем труднее и сложнее лечение, особенно если ему пришлось госпитализировать больного у себя, кормить его, ухаживать за ним, заставлять его соблюдать режим, тем с большим основанием он полагает, что заслужил право на его признательность и тем более он рассчитывает по крайней мере на благодарность. Впрочем, туземец, без сомнения, поблагодарил бы его, если бы вылечился в одно мгновение, если бы, как он ожидал, лекарства оказали бы свое действие словно по мановению волшебной палочки. Однако все обстоятельства, которые ставит себе в заслугу врач, наоборот, беспокоят и восстанавливают против него его больного. Идут дни, одни лекарства сменяют другие, перевязки следуют за перевязками; с большей или меньшей охотой пациент подчиняется всему, однако полагает при этом, что врач должен быть ему благодарен и что именно он, пациент, должен бы иметь право на благодарность. По мере того как продолжается лечение, врач все больше становится обязанным больному, который на это лечение соглашается.