Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

• Название: А до Берлина было так далеко...
• Автор: Василий Шатилов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Первая часть книги — ранее изданные воспоминания «На земле Украины», посвященные событиям первых четырех месяцев Великой Отечественной войны на Южном, а затем на Юго-Западном фронте, где автор был начальником штаба 196-й стрелковой дивизии. Во второй части — «А до Берлина было так далеко…» — автор рассказывает о славных боевых делах, высоком воинском мастерстве, мужестве и отваге воинов 182-й стрелковой Дновской дивизии в боях на Северо-Западном фронте с августа 1942 года по апрель 1944 года. Герой Советского Союза генерал-полковник В. М. Шатилов — автор широко известных мемуаров «Знамя над рейхстагом».

---

Бой в тот день начался необычно. В высоком полуденном небе появилась группа «юнкерсов» — до десятка машин в сопровождении звена «мессершмиттов». Не долетая до Ольшанки, они рванулись вниз и пошли бреющим полетом. Тотчас же последовало несколько взрывов, слившихся в один продолжительный грохот. Летчики бомбили мост через реку. Фашисты рассчитывали запереть нашу дивизию на левом берегу Ольшанки и здесь разгромить ее силами 57-й дивизии вермахта. Но гитлеровцы и на этот раз просчитались. Во-первых, к тому времени части дивизии уже переправились через реку, а во-вторых, несмотря на все старания, мост фашистам разрушить не удалось. Три раза они делали заходы на него, сбросили, по всей видимости, не менее полсотни бомб, а мост стоял точно заколдованный.

Красноармейцы посмеивались над незадачливыми фашистскими пилотами:

— А еще асы!

— В белый свет как в копеечку.

— За такую бомбежку кормить не стоит. Дармоеды!

Только окончилась бомбежка, как прискакал посыльный от капитана Тараканова. Он сообщил, что до трех рот немцев на мотоциклах прорвались через боевые порядки разведбатальона и направились в сторону села Мошны. Действительно, примерно через полчаса показалась колонна мотоциклистов. Фашисты ехали осторожно. Остановятся, постоят минуту-другую, осмотрят местность, затем делают бросок на километр-полтора и снова все повторяют в той же последовательности.

«Посбивали мы с вас спесь, сволочи. Поняли теперь, что это не Бельгия или Люксембург. Здесь и пулю можно получить», — подумалось мне, когда я глядел на осторожничавших мотоциклистов. Не доезжая до реки, мотоциклисты повернули обратно и скрылись в лесу. На смену им из леса показалась колонна танков. За ними наступала пехота.

Мы с Куликовым и Самсоненко были на КП. Генерал, разглядывая в бинокль вражескую колонну, спросил полковника Самсоненко:

— Иосиф Иосифович, как пушкари, выстоят? Не сомнут их немцы?

— Там, товарищ генерал, тринадцать орудий. Все поставлены на прямую наводку. Отобьются.

И как бы в подтверждение оптимистичных прогнозов начальника артиллерии пушкари дали залп, причем довольно меткий. Снаряды угодили в первые четыре машины и вывели их из строя. Это тем не менее не обескуражило фашистов. Они развернулись и продолжили атаку.

Бой сложился для дивизии довольно тяжело и драматично. Силы наши были на исходе, приходилось экономить снаряды и стрелять лишь наверняка, ибо на каждое орудие оставалось не более чем по пять — десять снарядов. Спасла нас нерешительность противника. После того как загорелись от артогня еще пять машин, фашисты увели танки в лес. Если бы они этого не сделали, то их оставшиеся боевые машины наверняка ворвались бы па мост и захватили его: снаряды у нас к тому времени уже кончились. Когда же гитлеровцы, подтянув резервы, снова нас атаковали, по приказу полковника Самсоненко на батареи уже доставили НЗ. Он расходовал свой последний запас, но другого выхода не было. И это нас спасло, позволило отбить и третью атаку танков. В тот день были минуты, когда думалось, что наступает катастрофа, что все летит в тартарары, что река Ольшанка станет бессловесным свидетелем гибели 196-й стрелковой дивизии. Но героизм и мужество наших людей выручили и сейчас. Низкий, земной им поклон за это!

А случилось вот что. До роты немецкой пехоты прорвались к мосту и захватили его. Наше подразделение вынуждено было отойти. В этот критический момент командир полка Кобжев поднял один из своих батальонов в контратаку. Удар пришелся во фланг фашистскому подразделению. Контратаковали наши бойцы отчаянно, вид их был страшен, и это парализовало волю противника. Гитлеровцы побежали, а ведь взятие моста обошлось им очень дорого. Правильно говорится, что смелость города берет. И не только. Она подавляет психику противника, обезоруживает его, делает слабым.

Фашисты после этой неудачи отошли и больше в тот день атак не предпринимали. А нам как раз это и требовалось.

В те дни в дивизионной многотиражке были напечатаны стихи поэта-красноармейца. В них были такие строки:

Запомнят фашисты село Межиречи,
Где Рось укрывает ветла.
Немецкие танки горели, как свечи,
Сжигала их ярость дотла.

Но не только село на тихой Роси немцы будут вспоминать со страхом и проклятием. Так же они будут вспоминать и село Мошны на берегу другой украинской реки — Ольшанки. Здесь они тоже получили хороший урок.

Когда мы подвели итоги боя, то от души порадовались успеху. Части дивизии уничтожили 23 танка, несколько бронетранспортеров и мотоциклов, больше 200 солдат и офицеров противника. Эти фашисты уже не напьются днепровской воды, уже не пройдут в глубь Украины.

Вечером по приказанию генерала Куликова мы связались со штабом 38-й армии, в оперативное подчинение которой распоряжением командования Юго-Западного фронта была накануне передана наша дивизия. Оттуда последовало приказание отвести дивизию на черкасский плацдарм в район Елизаветовки. Там она поступала в резерв армии. 1 Отходу, если он проводится организованно, всегда предшествует тщательная рекогносцировка местности. Группа командиров разведывает предстоящий маршрут движения, определяет промежуточные рубежи обороны. Помимо штабных командиров в рекогносцировочную группу включаются представители частей. Не на карте, а на местности они получают маршрут предстоящего марша, участок обороны на промежуточном рубеже. Не изменили мы этому правилу и на этот раз. Возглавил рекогносцировочную группу я. Со мной выехали начальник инженерной службы дивизии, командир из оперативного отделения и командиры полков.

Полуторка бежала быстро, вчерашний дождь спрессовал дорожную пыль, и теперь большак стал ровным, словно стол. В километрах десяти от Ольшанки начался лес, и дорога нырнула в него. Нас окружила густая настороженная тишина. День был безветренный, и листва могучих дубов и кленов замерла в какой-то сладкой дремоте. Мы, непонятно почему, сразу перешли в разговоре на шепот, будто боялись нечаянно спугнуть лесной покой.

Было около шести вечера, но солнце еще пекло, и хотелось пить. Шофер остановил машину у журчащего из-под камня родника, и все принялись утолять жажду из чудотворного источника. Прозрачная студеная вода была приятна на вкус, и чем больше мы ее пили, тем больше хотелось.

— Добрый вечер, товарищи командиры!

Эти слова прозвучали совершенно неожиданно, и все мы разом оторвались от родника.

Перед нами появился невесть откуда всадник. Его борода, длинная и косматая, была под стать длиннющей гриве и такому же длинному хвосту коня, на котором он восседал. На первый взгляд всадника можно было принять за глубокого старика. На самом же деле горящие глаза и задорная улыбка свидетельствовали о его молодости.

Мы взаимно представились. Бородач оказался секретарем Черкасского райкома партии, звали его Сергеем Наумовичем Полехой. На мой вопрос, к чему эта борода, Полеха, вмиг посуровевший, ответил:

— Фашист со дня на день придет в наши места. В лесу временно придется поселиться. Партизанить будем. Вот такие дела.

Коммунисты Черкасс очень серьезно готовились к партизанской войне. После того как в речи И. В. Сталина 3 июля 1941 года прозвучал призыв ко всем патриотам, оставшимся на временно оккупированной врагом нашей земле, подняться на борьбу против фашистских оккупантов, райком партии, несмотря на то что линия фронта была еще далеко, не сбрасывал со счетов худший вариант, а именно то, что война может прийти сюда и перекинуться за Днепр, начал исподволь готовить базу для будущих партизанских отрядов: в лесах создавались запасы оружия, боеприпасов, продовольствия. Партийный и советский актив распределялся по отрядам. В лесах проводились учения и занятия. Будущие партизаны учились стрелять, обращаться с минами, подрывать мосты и дороги, оборудовали наблюдательные пункты, отрабатывали системы связи и сигнализации. В последние дни, когда фронт приближался к городу, когда через Черкассы на восточный берег Днепра текла огромная масса войск — целые части, группы солдат, вышедшие из вражеского окружения, — партизаны во главе с «дедом», как в шутку называли они Полеху, обеспечивали переправу через реку. Они работали на паромах и лодочных станциях, мобилизовали все имевшиеся в городе лодки и катера. Партизаны позаботились об организации медицинской помощи раненым и о том, чтобы накормить военнослужащих. Словом, забот у райкома и его секретаря было достаточно.

Расставаясь у лесного родника, Полеха крепко пожал нам руки и с печальной ноткой в голосе сказал:

— Пейте досыта нашей лесной водички, товарищи командиры. Как знать, может, и не придется еще раз прикоснуться к этому родничку.

К счастью, он ошибся, довелось мне побывать в этих местах. Довелось спустя четверть века, В 1966 году, объезжая места былых боев, в которых участвовала 196-я стрелковая дивизия, я побывал в Черкассах и нашел живым и здравствующим Сергея Наумовича. Полеха узнал меня, порадовался встрече, и снова мы побывали у лесного родника. Напились студеной воды, вспомнили сорок первый год. Сергей Наумович рассказал мне о своем партизанском житье-бытье, о том, как они жили два года, пока не вернулась в Черкассы Красная Армия. Я вспоминал, как уходили за Днепр, вспоминал товарищей, которые навсегда остались на его правом берегу…