Ирина Степановская - Манящий запах жареной картошки

• Название: Манящий запах жареной картошки
• Автор: Ирина Степановская
• Издательство: ACT: Транзиткнига
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036394-Х, 5-9713-2048-3, 5-9578-3932-9, 985-13-7528-4

Ирина Степановская, автор романов «День да ночь…», «Экзотические птицы», «Боковая ветвь», «Вслед за Ремарком», представляет новую книгу.

Это истории о том, как хочется людям любви и как дорого порой приходится за нее платить, как трудно воспитывать детей и что считать основным инстинктом…

И наконец, о том, как все-таки дорог каждому человеку манящий запах детства — запах родного дома, где тебя всегда ждут и любят.

---

Наконец Пашка закричал: «Помогите, убивают!» — и мне в стенку постучали соседи. Тогда я набрала в кувшинчик холодной воды и с превеликим удовольствием выплеснула его на этот орущий, дерущийся клубок. Холодная вода всегда в таких случаях оказывает положительное влияние. Клубок расцепился. Пашка с малиновой физиономией на всякий случай уполз под диван, а мои подруги, еще дрожа от возбуждения и тяжело дыша, не глядя ни друг на друга, ни на меня, причесались по очереди в коридоре, попили водички на кухне прямо из-под крана и гордо направились к выходу, предварительно заявив, что я могу делать с этим двуногим (обе с презрением показали под диван) все, что хочу, а ни одной из них он больше на фиг не нужен. Дверь за ними захлопнулась с удвоенной силой. Тогда я открыла шкаф и достала оттуда Пашкину одежду.

— Я не понял. Ты что, это все нарочно подстроила? — Пашка выполз из-под дивана и, нисколько меня не стесняясь, вяло стал влезать в джинсы. Я молча наблюдала за ним. Он двинулся к выходу, даже не застегнув пуговицы рубашки.

«Куда же он пойдет в таком виде? — жалобно шевельнулось у меня где-то в области сердца. — Ведь он теперь боится обеих — и жену, и любовницу! Может, оставить его у себя?» «Пусть идет к семье, а ты занимайся диссертацией!» — отозвался мой холодный аналитический ум. Я открыла Пашке дверь и выпустила на площадку. Он, спотыкаясь, придерживаясь рукой за стенку, побрел к лифту.

— Ну ты и придумала! — через два месяца с восхищением говорила мне по телефону Лена. Пашка, как я и предполагала, вернулся к ней (мужчины такого типа в конце концов всегда возвращаются к женам), и с пылу с жару состоявшегося примирения они, неожиданно даже для себя, умудрились сделать третьего ребенка. Юлия тоже не осталась внакладе. В то самое утро, разозленная всем произошедшим, она по дороге от меня совершенно неожиданно зашла в магазин горящих путевок и купила по дешевке тур в Турцию. Там на пляже она познакомилась с перспективным, молодым и неженатым мужчиной, за которого в настоящее время собирается замуж. Что касается меня, то я по-прежнему парюсь над своей диссертацией — заканчиваю последнюю часть, которая называется «Выводы».

Несмотря на счастливый конец этой истории, и Ленка, и Юлия относятся ко мне пока все-таки настороженно. Юлия не торопится познакомить меня с женихом, а Ленка больше не ходит с Пашкой ко мне в гости. Кроме того, одна наша общая знакомая мне рассказала, что при ней они назвали меня «опасной женщиной». Так что с выводами теперь у меня все в порядке. И вы тоже можете их обсудить.

Июль 2004 г.

СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ

Она пришла ко мне на прием в поликлинику в сером брючном костюме. Я считаю, серый — самый подходящий цвет для деловой женщины. На ней костюм сидел превосходно. Он очень шел к ее каштановым волосам и глазам оттенка хмурого неба. Эта женщина мне сразу понравилась, хотя и не подозревала об этом. Она обратилась ко мне, начинающему психотерапевту, потому что ни разу за всю свою тридцатипятилетнюю жизнь не смогла никого полюбить, и ее это беспокоило. Я же, молодой врач, в сущности, мальчишка, моложе ее десятью годами, должен был разобраться в том, что объективна, как разумному человеку, профессионалу, мне было понятно, но во что невозможно было поверить — настолько это казалось непонятным, странным, нереальным и неправильным.

Как это — она никогда никого за свою жизнь не любила? Вообще никогда? А в школе? А в детском саду? А маму с папой тоже не любила?

— Отец мой был директором небольшого предприятия, мама в молодости — фабричной девчонкой. Мать отца чуть ли не боготворила. Она говорила, что за нашу жизнь, действительно, в общем, безбедную и стабильную, мы должны быть благодарны ему, как Богу. Отец же был очень раздражительным человеком, вечно орал по пустякам, а когда выпивал по выходным, становился еще более неприятным, начала она свой рассказ.

Анна — так звали мою пациентку, — с детства вполне благополучная, хорошо одетая и прилично воспитанная, понимала все сложности житейских обстоятельств, но и к матери ни благодарности, ни любви не испытывала.

— Родись на моем месте другая девчонка, родители любили бы ее точно так же, как и меня, — продолжала она. — За что мне быть им благодарной?

В детский сад она никогда не ходила, а школьные подруги ее раздражали тем, что учились хуже ее и чуть не с первого класса говорили почти всегда о мальчиках и о любви. «Глазки и лапки!» — с презрением называла она эти разговоры.

Теперь она была уже давно замужем за симпатичным и очень достойным человеком. Детей у них не было. Муж зарабатывал приличные деньги для их небольшой семьи. Не очень много, но достаточно, чтобы она могла не работать, пару раз в году съездить отдохнуть куда-нибудь в Турцию или в Грецию и одеваться если уж и не в фешенебельных магазинах, то, во всяком случае, и не на рынке. Но ей было скучно сидеть дома и заниматься только хозяйством, поэтому она работала. Не каждый день и не помногу, но с удовольствием — числилась переводчиком в небольшом издательстве.

В тот первый раз она вошла в мой малюсенький задрипанный кабинетишко и села напротив меня, спокойно положив руки на колени. Было видно, что мой возраст ее несколько смутил, но она пришла ко мне по рекомендации хороших знакомых, которым я, несмотря на мою молодость, очень помог, и, раз уж пришла, она решила все-таки довериться мне. Речь ее была спокойна, без какого-либо налета экзальтированности. Время от времени она поднимала на меня глаза, как бы ожидая вопроса, но я сначала ни о чем ее не спрашивал — хотел, чтобы она выговорилась сама. Собственно, свою проблему Анна изложила в нескольких четких, коротких предложениях.

— Я часто читала в книгах что-то вроде: «она задрожала от страсти» или «ее разум помутился от любви», но вот мне самой уже довольно много лет, а я никогда не дрожала от страсти и не ходила как пьяная от любви. Поэтому я хотела бы знать: все эти разговоры и писанина о страстях человеческих — сплошные выдумки и все только молчат, притворяются и делают вид, что испытывают что-нибудь подобное, или другие люди на самом деле могут любить по-настоящему, а мне это не дано?

— Разве сейчас вам плохо живется? — спросил я. — Любовь и страсть часто приносят несчастье. Зачем усложнять себе существование?

— Вы правильно сказали — существование. Говорят: «Любовь — это жизнь». Я хочу испытать это чувство. Хотя бы из интереса, — ответила она. — Я должна понять, можно ли было действительно любить этого грубого, раздражительного, некультурного человека, моего отца, или моя мать всю жизнь притворялась? Не буду врать, что сейчас я не ценю свою удобную жизнь, комфорт, но я боюсь опоздать… Мне кажется, что пока я живу, будто в мешке, наблюдая действительность сквозь пыльную серую ткань, а мне хотелось бы увидеть мир в ярких красках. Знаете, я даже голода почти никогда не испытываю, а говорят, с возрастом чувства притупляются еще больше…

— Чаще бывает наоборот, — ответил я. — В книжках написано, что именно к старости человек начинает ощущать всю полноту жизни. Что же касается женщин, то именно в период после сорока пяти многие пускаются в рискованные авантюры…

— Ну, до этого возраста мне еще далеко, — задумчиво сказала Анна, и по твердости ее голоса я понял, что она не собирается отступать от своего решения.

И я начал с ней работать. На первый взгляд она не была интересной пациенткой — довольно часто встречаются разумные и уравновешенные натуры, как правило, счастливо проводящие свои дни без всяких потрясений. В Анне же интересно было другое — она сама хотела измениться. Ее худоба, быстрота реакции на раздражители выдавали в ней страстную натуру, только страсть эта была запрятана где-то очень глубоко, и я всеми способами пытался выманить ее на поверхность из неведомых глубин подсознания.

Сначала я решил, что дело в сексуальной неудовлетворенности. Я задал ей несколько вопросов. Она посмотрела на меня с холодным презрением.

— Я читаю журналы о здоровье. Естественно, будь у меня такие проблемы, в первую очередь я постаралась бы отрегулировать эту сферу. Но проблем нет. Мой муж — умный и понимающий человек, и, в то время как сердце мое молчит, физиологические механизмы работают соответственно уровню выработанных гормонов.

Я опустил глаза — на это мне было нечего возразить, если только она не врет. Но Анна меня не обманывала — потом и сам смог убедиться в правдивости ее слов. Когда мы уже стали близки, я обнаружил, что действительно у нее все происходит как полагается. Да и не было ей никакого резона обманывать меня. В минуты, когда глаза ее, покрасневшие и замутненные, закрывались от неги, сердце, хотя и колотилось неистово, оставалось холодным. Она совершенно не была мне благодарна за ласки. В минуту сердце ее успокаивалось, она зевала, равнодушно от меня отворачивалась и очень быстро уходила из моей каморки, никогда не оставаясь ночевать.