Саша Саин - Приключения сионского мудреца

• Название: Приключения сионского мудреца
• Автор: Саша Саин
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906823-18-2

Автор выразил свое видение окружающего мира, характеры людей, их поступки. Его главный герой идет к своей цели в жизни, пробивается, как «трава сквозь асфальт». У него на пути много преград, отсутствие понимания родителей, материальные трудности, но у него есть и поддержка, в первую очередь брата. Описаны реальные события. Жизнь каждого из нас настолько интересна и оригинальна, что ничего не надо придумывать, надо только ее наблюдать, уметь делать выводы, иметь четкую цель в жизни, немного юмора, тогда и сам придешь к пониманию самого себя, своего места в этом мире.

---

Я ему с чувством рассказал про свои подвиги и дела в Душанбе: «Там все поражаются тем глубоким знаниям, которые получают учащиеся в БМТ, позволяющие работать инженером-конструктором!». И, видя его недоверчивую рожу, показал ему трудовую книжку, где после разметчика на бердичевском заводе «Прогресс» гордо стояло: инженер-конструктор ЗБХ Душанбе. У директора на лоб глаза полезли: «Так, у тебя же, вроде, нет диплома?!» — как бы возмутился он, поражённый тем, что творится в Душанбе. «Да, ошибки можно совершить, главное — вовремя одуматься! — с раскаяньем произнес я. — За этим и приехал — защитить дипломный проект. Я бы мог это легко и в Душанбе сделать, но честно скажу, я всегда гордился тем, что учился в БМТ! И диплом хочу иметь именно из БМТ!» — патриотически-патетически, растроганно произнёс я. Это, надо сказать, слегка растрогало и старика: «Да, — согласился он, — бывает, ты ведь был вначале неплохим студентом?». — «Да в том то и дело! — горячо поддержал я его. — А потом, знаете, переходной возраст, девушки в голове!». — «И портвейн!» — засмеялся он. «Да был грех, — согласился я, чтобы сделать приятное директору, который, судя по носу, любил портвейн, а не девушек, — но мы с вами ещё отметим мою защиту! — пообещал нахально я. — И обязательно в ресторане!». — «О, спасибо! — мечтательно загорелись у него глаза. — Ну, хорошо, пойдём, я скажу завучу, чтобы тебе дали тему, и начинай серьёзно готовиться. Определим тебя в группу выпускников, которая как раз начала делать дипломный проект. Пойдём, я скажу, чтобы тебя в хорошую группу определили и дали знающего руководителя». «Зачем знающего?» — подумал я, но промолчал. Завуч, тоже «лысина», но в раза два крупнее — голова как горшок, был мне незнаком, и я ему тоже, но с директором он согласился, что я достойный дипломант. Директор ему рассказал, каким я был хорошим студентом и как оправдал в Душанбе высокий уровень БМТ (Бердичевского машиностроительного техникума). «Представляешь! — сказал он завучу. — С нашим техникумом там можно инженером работать, вот какие знания мы даём!». Я остался собой доволен — все правильно рассчитал! Теперь я просто обязан защитить диплом! Техникум должен быть заинтересован подтвердить мой высокий уровень и свой образовательный. — «Приходите завтра с утра — в девять часов ко мне, — предложил завуч, — и я вас представлю в одной из групп студентам и руководителю проекта». — «Желаю успеха!» — доброжелательно подал мне руку директор. «Спасибо», — как можно приветливее растянулся я в еще более широкой подхалимской улыбке. Душанбинский жизненный опыт мне пригодился.

Когда я шёл по коридору к выходу, через час примерно, то застал Хейфеца Гену за тем же занятием. Он рассматривал тот же зад, на который я ему указал. «Ладно, пойдём, я снимаю тебя с боевого дежурства. Приказываю: покинуть наблюдательный пункт! Дома этот зад дорисуешь и покажешь мне». — «А у тебя неплохой вкус!» — пришлось признать Хейфецу. Он никак не мог оторваться от этого зада и нехотя пошел за мной, пообещав чаще приходить в техникум. «Жалко, что я уже защитил! — сделал вывод Гена. — Я бы с удовольствием походил с тобой сюда поучиться дальше. Пойдём ко мне, я тебе хотел свои картины показать». Дома у него никого не было, в том числе и его отчима, которого я обидел когда-то. — «Как теперь с „квасолей“, оставляешь ты ему сейчас в кастрюле „квасолю“? Или как раньше — фигу?». — «А давай, кстати, пообедаем, пока он не пришёл!» — развеселился Гена. «Да нет, лучше оставь ему „квасолю“». — «Вот смотри, моя последняя работа! — показал мне Гена большой зад в большой рамке. — Ну что?» — поинтересовался он моим мнением. «Правильно!» — согласился я. «Что правильно?» — не понял он. «Большому кораблю — большое плавание». — «Это ты о чём?» — вновь переспросил он. «О заде и рамке», — сказал я. «Ты в чём-то прав, — согласился весело Гена, — но я тебя о цветовом решении спрашиваю». — «Такой зад в любом цвете хорош!» — заключил я. «Ну, ладно, — разочаровано произнёс Гена, — ты эту картину не понял, смотри другую», — вытащил он мне из шкафа другой зад, сидящий на корточках, как на параше. «Ещё лучше! — согласился я. — Хрущёв остался бы доволен именно этой картиной! Он мечтал сам так сидеть над произведениями искусства». — «Тебя испортил Душанбе», — объявил мне Гена. «Нет, нет, если честно, то нравится, — успокоил я его, — но когда я гляжу на такие зады, не обессудь, мне как-то не до цвета». — «Согласен с тобой», — пошёл на мировую Гена и стал мне все свои картины показывать, пока не пришла его мать. «А вот и моя мама! — насмешливо сказал он. — А это знаешь кто?» — издевательски спросил он у своей мамы, показав на меня. «Приехал насовсем?!» — испуганно спросила она у меня. «В зависимости от того, как Бердичев примет», — уклончиво ответил я. «Ладно, пойдём», — засуетился Гена. «Лучше бы меньше гулял, а искал работу, надоело мне уже твоё паразитство!» — заверила его мама. «Постыдилась бы — бесстыжая, при гостях!» — покатился со смеху Гена и закрыл быстро за собой дверь.

На следующий день, как и договорились, я стоял в кабинете завуча. «А, здравствуйте!» — узнал он меня и повёл в «хорошую» группу с «хорошим» руководителем. Группа была, не вся «хорошая». Во всяком случае, вся мужская половина мне не понравилась, а женская — парочка, не больше. «Ваш новый сокурсник, — представил меня завуч и добавил, — наш бывший выпускник, который, не успев защитить дипломный проект, уехал в столицу Таджикистана Душанбе, и там работал успешно на крупном заводе инженером-конструктором! Вот, что значит наш техникум, знания, которые получают наши студенты! А сейчас он приехал защищать у нас дипломный проект, потому что гордится нашим техникумом, несмотря на то, что в Душанбе есть такой же техникум! Но он хочет иметь диплом именно нашего техникума! Патриот, можно сказать: за семь тысяч километров приехал, только из-за того, чтобы в дипломе стояло — БМТ!». Я чуть было не зааплодировал, но скромно улыбнулся и сказал: «Спасибо». Завуч пожелал мне успешной защиты. Я чуть было не ответил: «От вас зависит!». И он ушёл, оставив меня одного с руководителем проекта и студентами. После такой речи завуча руководитель проекта боялся ко мне подойти и спросил, какую тему я хочу: «Есть тема — спроектировать участок механического цеха для производства детали „шпиндель“ токарного станка, и есть — для производства детали „кулачок“ токарного полуавтомата», — представил он мне на выбор. «Кулачок!» — выпалил я, и все рассмеялись, а руководитель был заметно разочарован. «Кулачок» — маленькая деталь! Я их, эти кулачки, когда-то во время практики на заводе «Комсомолец» сверлил и тут же выбрасывал в туалет, если брак делал! После речи завуча руководитель, вероятно, ожидал, что я скажу: «Такая простая деталь — кулачок! „Шпинделя“ дайте мне, „шпинделя“! А я такой специалист — выбрал всего лишь маленький кулачок!» Чувствую спиной, на меня кто-то смотрит, повернулся в ту сторону: ба, Юля — соседка, которая мне в 14 лет записки писала! Мир тесен, тем более в Бердичеве! Такая встреча! Ну, ничего, думаю — дурак был, что тогда отказался, подросла за последние шесть лет! Вполне теперь «съедобна»! Вот теперь пиши, пожалуйста, и я ей улыбнулся. А она взяла и отвернулась с безразличным видом. «Такая неблагодарность! — подумал я и разочаровался в человеке. — Что ж тогда надо было мне шесть лет назад морочить голову, если любовь так взяла и прошла — всего за шесть лет! Как будто не было этого всего!». Обидно стало за её забывчивость и непостоянство чувств! Ну, что ж! Как, поется: «Отцвели уж давно хризантемы в саду!..».

Получив тему проекта, осталось лишь проект сделать. В этой группе сидели и стояли целыми днями у кульманов и творили, но это было для меня немыслимым, и я стал лихорадочно искать выход! «А что если твой племянник Натан поможет мне?» — спросил я у отца. «Это не только мой племянник, но и твой двоюродный брат», — ответил отец. «Что ты голову морочишь?! — поддержала меня мама. — Тебя он послушает, а его нет!» — сказала она отцу. «Когда что-то надо, так он племянник, а так нет! Я к нему не пойду!» — упёрся отец. «Конечно, тебе твои дети никто!» — сказала мама. «Ты сама виновата, что такие отношения», — продолжал упираться отец. «Да, он такой же хороший, как и вся ваша родня!» — согласилась мать. Натан был «светило» на заводе «Прогресс» и очень осуждал моего брата — своего двоюродного брата, за то, что он плохо учился в техникуме в своё время. Сам Натан, как говорила мама, плохо учился в школе, но затем окончил техникум и даже политехнический институт и вырос на заводе «Прогресс» до руководителя конструкторской группы (за 100 рублей), что, по рассказам его сотрудников, мало для его способностей — ничто! Немногим выше, чем я в Душанбе по справке БМТ работал. Отец «сломался» и обратился к Натану. Тот согласился, но велел мне присутствовать при его творении. Это мне уже было знакомо: я и, когда брат делал — присутствовал. Конечно, это удручало, но все же намного лучше, чем простаивать в техникуме и самому делать! Тем более что кроме директора, как я убедился, меня там уже никто не любит! Дело происходило у Натана дома. Он редко бывал у нас, а мы у него — ещё реже, во всяком случае, я. И для меня всё там было ново и удивительно. Чувствовалось, что и он не знал точно, сколько у него детей, а их было трое или четверо сыновей: пяти, семи, десяти, четырнадцати лет. Все похожи, как две капли воды, на него: худые, высокого роста, с большими ушами, как парашютисты! Они бегали по столам, шкафам, прыгали на кровать со шкафа, затем на пол, затем опять на шкаф, вылезали из-под кровати. Похожесть не позволяла их точно пересчитать. А Натан сам вздрагивал, когда то один, то другой откуда-то выпрыгивал или вылезал. Но он не вмешивался в этот процесс, а его жена Нина — толстая с черными усиками, которой, как и Натану, было сорок лет, просила его вмешаться и прекратить безобразие. Так продолжалось две недели ежедневно, пока мой проект не был готов. Я поражён был Натаном, его талантами, трудолюбием.