Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

• Название: Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I
• Автор: Александр Наумов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

---

Спокойный, разсудительный, Владиміръ Николаевичъ отличался невозмутимо-ровнымъ характеромъ и рѣдко вдумчивымъ отношеніемъ къ служебнымъ дѣламъ. Говорилъ онъ плавно, обстоятельно и логично, умѣлъ при самыхъ острыхъ столкновеніяхъ спорящихъ сторонъ вносить разумную примирительную ноту, благодаря чему смягчались личныя страсти и выигрывало само общественное и хозяйственное дѣло. Простой, общительный и страстно любившій природу, Владиміръ Николаевичъ быстро завоевалъ мою искреннюю и горячую симпатію, являясь для меня душевнымъ и добрымъ совѣтчикомъ въ моей одинокой городской жизни и новой губернской земской работѣ. По природѣ прямой и правдивый, Карамзинъ ненавидѣлъ ложь и интригу. Вслѣдствіе этого, ему трудно жилось въ губернскомъ центрѣ и нелегко переносилось отвѣтственное служеніе на предсѣдательскомъ мѣстѣ, вокругъ котораго скапливалось обычно множество всякихъ оцѣнокъ, нареканій, интригъ и злословій со стороны лицъ, претендовавшихъ занять этотъ видный земскій постъ. Въ концѣ концовъ, Владиміру Николаевичу переживать все это стало не подъ силу и, прослуживъ Самарскому губернскому земству два трехлѣтія, онъ отошелъ въ сторону, предоставивъ свое мѣсто старому боевому земцу В. А. Племянникову, о которомъ скажу ниже.

Младшаго Карамзина звали Борисомъ Николаевичемъ. Онъ рѣдко появлялся на губернскихъ собраніяхъ и отличался крайней нетерпимостью въ отношеніи своихъ политическихъ противниковъ.

Всѣ Карамзины были убѣжденными монархистами — Александръ и Борисъ крайне праваго направленія, Владиміръ же скорѣе примыкалъ къ конституціоналистамъ. Обращикомъ его нетерпимости можетъ служить слѣдующій эпизодъ. Давній другъ Карамзиныхъ, А. А. Чемодуровъ, бывшій до меня губернскимъ предводителемъ дворянства, послѣ избранія его отъ дворянскихъ обществъ членомъ Государственнаго Совѣта, проживалъ часто въ Петербургѣ и вотъ однажды, справляя свое шестидесятилѣтіе — (въ 1907 г.) позвалъ на обѣдъ въ Европейскую гостиницу случайно оказавшихся въ столицѣ своихъ близкихъ бугурусланцевъ и нѣкоторыхъ Самарцевъ, въ томъ числѣ и меня. Зашелъ разговоръ на политическія темы, и перешли къ оцѣнкѣ видной въ то время фигуры министра Столыпина. Нѣкоторые изъ обѣдавшихъ стали высказывать опасенія за принятый имъ правительственный курсъ, критикуя намѣченныя имъ реформы по реорганизаціи губернской и уѣздной администраціи, земства и пр. А. А. Чемодуровъ, опредѣленно правый монархистъ, сталъ завѣрять присутствующихъ, что ихъ опасенія преувеличены, что Столыпинъ честный монархистъ, преданный царю и своему долгу... Сидѣвшій рядомъ со мною Борисъ Карамзинъ обращается ко мнѣ и уныло-отчаяннымъ голосомъ говоритъ мнѣ на ухо: „что дѣлаетъ гнилой Питеръ съ людьми! Не узнаешь теперь нашего Александра Александровича (Чемодурова) — до чего онъ полѣвѣлъ!”

Перейду къ характеристикѣ другихъ моихъ коллегъ по Губернской Управѣ, изъ которыхъ наиболѣе старымъ по годамъ давнимъ по земской службѣ былъ Василій Андреевичъ Племянниковъ.

Опытный земскій работникъ, знавшій хорошо свою губернію, честный и въ душѣ добрый, отзывчивый человѣкъ, Василій Андреевичъ отличался необычайной вспыльчивостью, упрямствомъ и болѣзненнымъ самолюбіемъ, а главное имъ руководилъ присущій его характеру духъ противорѣчія, благодаря чему ладить съ нимъ бывало нелегко.

Несмотря на это, Василій Андреевичъ былъ видной фигурой въ земской средѣ, главнымъ образомъ, въ силу его огромной земской освѣдомленности, давняго служилаго опыта и рѣдкой работоспособности. Съ губернскими властями жилъ онъ не въ ладахъ, находясь въ отношеніи къ нимъ въ состояніи „хронической” оппозиціи, съ земскимъ же всѣмъ персоналомъ ладилъ хорошо.

Іосифъ Августиновичъ Вельцъ былъ землевладѣльцемъ Бугурусланскаго уѣзда, по происхожденію изъ обрусѣлыхъ чеховъ. Вельцъ представлялъ собою неутомимую машину, съ ранняго утра до поздней ночи занимаясь въ своемъ управскомъ кабинетѣ дѣлами по взятымъ на себя отраслямъ земскаго губернскаго хозяйства.

Четвертымъ управскимъ моимъ коллегой былъ Николай Сергѣевичъ Тресвятскій, юристъ по образованію, бывшій судебный слѣдователь. Какъ работникъ, это была несомнѣнно полезная сила — большинство его за это и цѣнило, но... не любило. Ему вредила приторная слащавость въ сношеніяхъ съ лицами высшаго порядка и дѣланная надменность въ отношеніи людей подчиненнаго ему ранга.

По состоявшемуся взаимному соглашенію управской коллегіи всѣ дѣла губернскаго земскаго хозяйства были распредѣлены между членами Управы. Мнѣ было поручено сорганизовать и вести только-что, въ январскую сессію 1897 года, образованные два отдѣла: санитарный и статистико-оцѣночный съ почвеннымъ подотдѣломъ. Также мнѣ передано было завѣдываніе пенсіонной кассой. Ко всему этому, на одномъ изъ первыхъ же нашихъ управскихъ засѣданій, несмотря на мой упорный отказъ, я былъ избранъ своими коллегами заступающимъ мѣсто Предсѣдателя Управы. Не соглашался я на принятіе этой должности, потому что былъ недостаточно еще знакомъ съ обширнымъ губернскимъ земскимъ хозяйствомъ. Но управа настояла на своемъ, и я вынужденъ былъ подчиниться.

Въ общемъ ходѣ занятій въ Губернской Управѣ играло первостепенную роль лицо,занимавшее должность ея секретаря. Онъ являлся ближайшимъ довѣреннымъ сотрудникомъ Предсѣдателя, редактировалъ всю обширную его переписку съ внѣшнимъ міромъ и составлялъ по его порученію доклады для земскихъ собраній.

При моемъ вступленіи въ составъ Самарской губернской управы секретаремъ состоялъ Александръ Степановичъ Пругавинъ — извѣстный литераторъ-публицистъ народническаго направленія, которымъ я въ свое время, на старшихъ курсахъ университета, зачитывался наряду съ Успенскимъ, Златовратскимъ и др. Высокій, стройный, всегда элегантно одѣтый, изысканно-вѣжливый Александръ Степановичъ, со своей выхоленной, плотной, съ легкой просѣдью, бородой и золотыми очками на профессорскаго типа лицѣ, внѣшнимъ своимъ видомъ мало походилъ на апостола народнической идеологіи и опальнаго автора зловредныхъ по тому времени политическихъ исповѣданій... Импозантная вылощенная фигура Пругавина, съ щегольскимъ портфелемъ подмышкой и лоснящимся цилиндромъ на головѣ, напоминала собой скорѣе столичнаго завзятаго бюрократа привилегированныхъ министерскихъ департаментовъ, и рѣзко выдѣлялась на общемъ фонѣ остальныхъ земскихъ служащихъ по найму, заслужившихъ съ легкой руки одного изъ Самарскихъ вице-губернаторовъ (В. Г. Коидоиди — въ 1904 г.) крылатое наименованіе „третьяго элемента”.

Александру Степановичу приходилось бывать съ докладами у меня, какъ замѣстителя Предсѣдателя. На первыхъ порахъ совмѣстной съ нимъ работы я бывалъ смущенъ, видя передъ собой, въ качествѣ подчиненнаго лица, человѣка, имя котораго такъ еще недавно представлялось мнѣ непререкаемымъ литературнымъ авторитетомъ. Нынѣ же, въ силу сложившихся обстоятельствъ, я бывалъ вынуждаемъ нерѣдко его доклады — своего рода литературу — сокращать, видоизмѣнять, въ соотвѣтствіи съ требованіемъ земскаго дѣла и моего пониманія. Пругавинъ не подавалъ вида какого-либо недовольства или задѣтаго авторскаго самолюбія.

Но надо сказать правду: если Пругавинъ дѣйствительно владѣлъ прекраснымъ перомъ, излагалъ порученную ему переписку и доклады въ смыслѣ стиля и слога красиво-литературнымъ языкомъ, то все же для занятія должности земскаго секретаря у него многаго не хватало. Прежде всего, онъ былъ далекъ отъ пониманія главной основы земской жизни — ея хозяйственности. Это мѣшало ему во всѣхъ его секретарскихъ работахъ

Служащихъ по найму в Губернскомъ Земствѣ было немало. Такіе отдѣлы, какъ страховой, благотворительный, дорожно-строительный представляли собой цѣлые министерскіе департаменты; бухгалтерія изъ года въ годъ тоже разросталась по мѣрѣ роста губернскаго земскаго бюджета, доходившаго передъ войной 1914 года до трехъ съ половиной милліоновъ рублей.

Во главѣ каждаго отдѣла стоялъ особый завѣдующій, выборъ котораго намѣчался всѣмъ составомъ Управы. Большинство изъ нихъ были настоящими ветеранами земской службы. Такія лица, какъ главный бухгалтеръ съ его помощникомъ служили въ Управѣ чуть ли не съ основанія Самарскаго земства.

Съ особой симпатіей вспоминаю я губернскаго земскаго агронома, милѣйшаго Михаила Алексѣевича Трофимова и его способнаго помощника Александра Владиміровича Тейтеля, оказавшаго мнѣ впослѣдствіи неоцѣнимыя услуги своимъ сотрудничествомъ по веденію всего дѣлопроизводства въ комитетѣ по устройству въ Самарѣ политехникума, а послѣ объявленія войны 1914 года по сбору пожертвованій на нужды самарскихъ воиновъ. Превосходный былъ составъ врачебно-административнаго персонала въ нашемъ земствѣ: старшимъ врачемъ былъ В. М. Рожанскій — спеціалистъ по дѣтскимъ болѣзнямъ, д-ръ Вертель — извѣстный акушеръ, д-ръ П. П. Крыловъ — завѣдывавшій образцовой бактеріологической и Пастеровской станціей, и, наконецъ, знатокъ своей профессіи — Степанъ Александровичъ Бѣляковъ, директоръ прекрасно оборудованной психіатрической колоніи-лечебницы, расположенной въ 7 верстахъ отъ города.