Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

• Название: Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I
• Автор: Александр Наумов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

---

Шла пьеса „Нина” Мансфельда. Я игралъ молодящагося дядюшку, а Петръ Александровичъ — красавца кавказца.

При всѣхъ своихъ несомнѣнныхъ умственныхъ и душевныхъ достоинствахъ, милѣйшій Петръ Александровичъ въ смыслѣ внѣшности былъ природой серьезно обиженъ. Рыжій, нескладно сложенный, Араповъ обладалъ продолговатой, съ выпяченнымъ подбородкомъ, физіономіей, покрытой жидкой бѣлесоватой растительностью, съ небольшими безцвѣтными и безбровыми глазками, слегка сдвинутымъ въ сторону мясистымъ дулеобразнымъ носомъ и огромнымъ, косо расположненымъ, прямо-таки уродливымъ, ртомъ...

И вотъ такой-то Петръ Александровичъ вздумалъ изобразить кавказскаго горца, по пьесѣ неотразимаго красавца.

Приходилось мнѣ играть на любительскихъ самарскихъ сценахъ также съ незабвеннымъ и милымъ Александромъ Александровичемъ Воронинымъ, служившимъ въ то время Прокуроромъ Самарскаго Окружного Суда, съ которымъ мы тѣсно сошлись и продолжали наши дружескія сердечныя отношенія и послѣ того, какъ онъ былъ назначенъ въ Москву Управляющимъ Генералъ-Губернаторской Канцеляріей при Великомъ Князѣ Сергіѣ Александровичѣ. Женатъ Воронинъ былъ на Александрѣ Александровнѣ Салтыковой.

Воронины были бездѣтны и представляли собой удивительно милую, симпатичную чету. Несмотря на полную противоположность своихъ характеровъ, они жили душа въ душу, всюду появляясь вмѣстѣ и разставаясь лишь по необходимости. Въ частной жизни Александръ Александровичъ былъ незамѣнимымъ собесѣдникомъ, много читавшимъ и всѣмъ интересовавшимся. Между прочимъ, онъ отличался удивительной способностью всѣхъ имитировать и артистически разсказывать анекдоты, запасъ которыхъ былъ у него неистощимъ.

Судьба его была трагична. Приглашенный Великимъ Княземъ Сергіемъ Александровичемъ занять постъ Управляющаго его Канцеляріей, Александръ Александровичъ два раза чудомъ спасся отъ вѣрной гибели при террористическихъ покушеніяхъ на жизнь Его Высочества. Въ первый разъ, Воронинъ задержался въ канцеляріи, и Великій Князь, не дождавшись его, посадилъ, вмѣсто него, въ свою коляску своего адъютанта, который черезъ нѣсколько минутъ погибъ отъ взрыва бомбы на углу Тверской.

Второй разъ — Александръ Александровичъ тоже долженъ былъ ѣхать вмѣстѣ съ Великимъ Княземъ, который ожидалъ его въ своемъ экипажѣ около Николаевскаго Дворца въ Кремлѣ, но былъ срочно отозванъ Великой Княгиней Елизаветой Ѳедоровной для какихъ-то распоряженій, и Великій Князь рѣшилъ ѣхать одинъ. Черезъ нѣсколько минутъ его не стало, — Каляевъ совершилъ свое звѣрское дѣло.

Вскорѣ послѣ этого, довелось мнѣ встрѣтиться съ милымъ Воронинымъ въ Москвѣ, въ Англійскомъ клубѣ, гдѣ онъ повѣдалъ мнѣ свои недобрыя предчувствія. „Два раза сошло — сказалъ онъ мнѣ — въ третій, пожалуй, дешево такъ не отдѣлаешься”... Его слова оказались пророческими. Въ 1906 году онъ отправился въ Петербургъ и представлялся новому Министру Внутреннихъ Дѣлъ П. А. Столыпину какъ разъ въ день страшнаго террористическаго на него покушенія на Аптекарскомъ Островѣ. Одѣтый въ свой малый церемоніймейстерскій мундиръ, прислонившись къ стѣнѣ въ ожиданіи своего пріема, Александръ Александровичъ о чемъ-то весело бесѣдовалъ съ чиновникомъ особыхъ порученій Приселковымъ, какъ вдругъ раздался ужасающій взрывъ, и силою газа голову бѣднаго Воронина мгновенно снесло прочь, словно срѣзало съ золотого воротника, оставивъ въ полной неприкосновенности омертвѣвшее туловище и застывшія жестикулировавшія руки.

Объ этомъ повѣдалъ мнѣ самъ Приселковъ, чудомъ уцѣлѣвшій отъ террористическаго погрома. Такъ неожиданно оборвалась еще молодая жизнь незабвеннаго Александра Александровича, моего искренняго друга и прекраснаго во всѣхъ отношеніяхъ человѣка.

Въ губернаторскомъ домѣ въ описываемое время чаще всего я встрѣчалъ двухъ наиболѣе близкихъ А. С. Брянчанинову лицъ: Начальника Самарскаго Удѣльнаго Округа Дмитрія Павловича Терлецкаго и Управляющаго Самарскимъ отдѣленіемъ Волжско-Камскаго Банка — Арсенія Дмитріевича Соколова. То были его интимные друзья и постоянные партнеры въ винтъ. Терлецкій пользовался среди своихъ подчиненныхъ и всѣхъ его знавшихъ всеобщимъ уваженіемъ за свой недюжинный умъ, служебный опытъ, превосходное знаніе подвѣдомственнаго ему дѣла и умѣлое обхожденіе съ людьми. При Дмитріи Павловичѣ Самарскій Удѣльный Округъ безусловно переживалъ свой цвѣтущій періодъ.

Будучи одновременно страстнымъ охотникомъ, Дмитрій Павловичъ часто приглашалъ для совмѣстной охоты Александра Семеновича Брянчанййова, у котораго было три главныхъ развлеченія въ его губернаторской жизни: скрипка, звучавшая въ его рукахъ лишь среди своихъ домашнихъ слушателей, подъ аккомпаниментъ дочки „Нюты”, карты — винтъ съ добрыми друзьями и охота (облавы и съ гончими), причемъ, кромѣ Дмитрія Павловича Терлецкаго любимыми его соохотниками бывали — нотаріусъ Михаилъ Семеновичъ Афанасьевъ и Врачебный Инспекторъ — Леонидъ Николаевичъ Малиновскій — оба превосходные стрѣлки и знатоки этого спорта.

Арсеній Дмитріевичъ Соколовъ занималъ мѣсто управляющаго отдѣленіемъ Волжско-Камскаго Банка, за много лѣтъ своей службы сдѣлавшись Самарскимъ старожиломъ. Это былъ типъ спокойнаго, уравновѣшеннаго, банковскаго дѣльца, сумѣвшаго завоевать за время своей долголѣтней работы весобщія симпатіи среди самарскаго населенія. Обходительный и вмѣстѣ съ тѣмъ осторожный, Арсеній Дмитріевичъ считался человѣкомъ широко идущимъ навстрѣчу удовлетворенія кредитной нужды, именно въ силу превосходнаго своего ознакомленія съ этимъ краемъ и самарскимъ дѣловымъ людомъ.

Выше я указалъ еще на двухъ лицъ, проживавшихъ въ то время въ Самарѣ — нотаріуса Афанасьева и Врачебнаго Инспектора Малиновскаго. Оба были видными городскими фигурами — каждый въ своемъ родѣ.

Михаилъ Семеновичъ Афанасьевъ былъ дѣльцомъ совершенно американской складки. Кромѣ исполненія своихъ профессіональныхъ функцій, онъ одновременно велъ свое личное хозяйство, участвовалъ въ городскихъ общественныхъ дѣлахъ и имѣлъ рядъ довѣренностей отъ многихъ проживавшихъ за предѣлами Самарской губерніи лицъ на веденіе ихъ всевозможныхъ хозяйственныхъ и промышленныхъ дѣлъ. Необычайно работоспособный, энергичный Михаилъ Семеновичъ обладалъ быстрой сообразительностью, превосходнымъ знаніемъ нужныхъ законоположеній, давая своимъ кліентамъ точныя указанія и дѣльные совѣты.

Что касается Леонида Николаевича Малиновскаго, доктора медицины, Инспектора Самарскаго Врачебнаго Округа, онъ былъ несомнѣнно исключительной личностью. Это былъ человѣкъ живой, интересовавшійся не только своей спеціальностью, но и всѣмъ, происходившимъ вокругъ него и во всемъ мірѣ. Онъ много путешествовалъ, успѣвъ объѣхать весь земной шаръ. Отсюда становится понятнымъ, почему Малиновскій являлся собесѣдникомъ, необычайно увлекавшимъ слушателей интереснѣйшими разсказами о своихъ путевыхъ впечатлѣніяхъ, охотахъ на львовъ, тигровъ и пр. Не безъ основанія его вскорѣ перевели изъ Самары въ Петербургъ на отвѣтственный постъ по завѣдыванію Инспекторской Часты^всего. врачебнаго дѣла въ Имперіи. Послѣ него Самара получила обычный типъ Врачебнаго Инспектора — узкаго чиновника и формалиста.

Въ бытность мою земскимъ начальникомъ мнѣ приходилось посѣщать своего Губернскаго Предводителя, которымъ въ то время состояли сначала Александръ Николаевичъ Осоргинъ, занимавшій эту должность недолго, а затѣмъ два трехлѣтія — Александръ Николаевичъ Булгаковъ. Оба были преклонными старцами.

Первый былъ характера живого, общительнаго, имѣлъ свѣтскія манеры, любилъ общество, городъ, вечера, удовольствія, посѣщалъ клубъ. Скорѣе высокаго роста, элегантной внѣшности, съ серебристо-бѣлой головой, коротко остриженной бородкой, Осоргинъ, розоватый, жизнерадостный, шепелявя и картавя, любилъ много говорить и вести салонный разговоръ, но на отвѣтственныхъ роляхъ Предсѣдателя Дворянскихъ и Земскихъ Собраній Александръ Николаевичъ чувствовалъ себя не на мѣстѣ, терялся, путалъ и, въ концѣ концовъ, вынужденъ былъ отъ предводительскихъ обязанностей окончательно отойти.

Инымъ былъ Андрей Николаевичъ Булгаковъ, крѣпкій Бузулукскій хозяинъ-помѣщикъ, страстный охотникъ-борзятникъ, по внѣшности сильно напоминавшій собою Льва Николаевича Толстого — съ такой же львиной головой, большой широкой бородой, грубыми чертами лица и впавшими подъ лобной костью глазами, полузакрытыми мохнатыми бровями. Молчаливый, туго думавшій и нудно складывавшій фразы своей рѣчи, Андрей Николаевичъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, былъ человѣкомъ хозяйственно-умнымъ, стойкимъ въ своихъ религіозныхъ и монархическихъ вѣрованіяхъ, не легко склонявшимся на какіе-либо компромиссы ,ввиду чего подъ его Предсѣдательствомъ Губернскія Собранія велись въ опредѣленномъ направленіи — хозяйственно экономическомъ, безъ какой-либо политической окраски.. Съ виду строгій,