Клара Пинта-Коррейа - Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо

• Название: Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо
• Автор: Клара Пинта-Коррейа
• Издательство: Copernicus Books
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 0-387-98876-9 SPIN 10730283

Эта книга не выходила на русском языке, хотя была написана достаточно давно - в 2003 году. Она посвящена интересной теме, которая, к сожалению, редко затрагивается в отечественной научно-популярной литературе: судьбе странных и неуклюжих птиц, которые открывают "чёрный список" видов животных, вымерших по вине человека с 1600 года - дронтов. Но стиль изложения автора значительно отличается от привычного. Вместо краткого описания биологии этих птиц автор рисует нам портрет дронтов "на фоне пейзажа", рассказывая об исторических и культурных событиях, которые прямо или косвенно затрагивали судьбу этих птиц, чаще всего оказывая, увы, резко негативное воздействие на самих птиц и на среду их обитания. Читатели книги узнают о том, почему португальцы оказались в Индийском океане и как открыли Маскаренские острова, как дронт попал в зверинец императора-алхимика Рудольфа II, как художник Руландт Саверей запечатлел эту невероятную птицу на холсте, как дронт вымер во второй раз в сознании людей, скольких усилий стоило доказать, что эта птица действительно жила на Земле, и почему на родном Маврикии её начисто забыли.

С момента выхода книги в свет прошло уже достаточно много времени, и в отношении дронтов были сделаны новые открытия, которые по понятным причинам не попали в книгу. Но материалы, которые собраны в книге, уже стали частью истории науки. Эту книгу с одинаковым интересом прочтут любители биологии, истории и изобразительного искусств.

---

хорошая бухта с песком на дне. На небольшом расстоянии вглубь суши было озеро, в котором вода была не вполне пресная. Бонтеку видел много гусей, голубей, серых попугаев и других птиц. Он нашёл до двадцати пяти черепах в тени лишь под одним из деревьев. Гуси совсем не взлетали и позволяли людям убивать их, не сходя с места. Они были настолько жирными, что едва могли ходить. Если они брали попугая или любую другую птицу, и мучали её, пока она не начинала кричать, появлялись другие из вида этих птиц и летали вблизи жертвы, точно защищая её, и поэтому их очень легко было схватить.16

Разведав целую бухту, Бонтеку сообщил новость о своём открытии больным, которые с радостью поднялись на борт снова в надежде обнаружить ещё более удобное убежище. «Всем людям из числа экипажа было дано разрешение сойти на берег и искать пресную воду в лесу. Восемь человек зашли в озеро с баграми и веревками и добыли множество рыбы, включая карпов, морского языка и род жирного лосося с очень хорошим вкусом...»А потом «Они также видели дронтов, которых голландцы также называют дод-арс, род птиц, у которого маленькие крылья и чей жир делает их очень тяжёлыми». Начался грандиозный пир:

Из древесины они сделали палки, которые были очень удобны, чтобы жарить птиц; и, смазывая их черепашьим жиром, придавали им такой тонкий вкус, как если бы они были приготовлены со всеми удобствами на большой кухне. Они обнаружили другую реку с весьма хорошей водой, которая была полна стай угрей. Они взяли свои рубашки и держали их за края, таким образом используя их как сети и поймав потрясающее количество этих угрей, которых они признали весьма вкусными. Было также несколько коз, но они были весьма дикими, а их рога были наполовину съедены червями, никто не хотел их пробовать.17

Однако, туземная фауна уже узнала ранее неизвестные вещи, такие, как страх и самозащита. «По прошествии двадцати дней птицы острова из-за этой непрерывной охоты стали дикими и теперь обращались в бегство, как только к ним подходил человек».18Накопив большой запас провианта из солёной птицы и черепах, Бонтеку и его люди, наконец, оставили изобильный остров, который поправил им здоровье. Они вновь направились к Маврикию, но вскоре пожалели, что покинули Реюньон. Состояние их корабля не позволяло преодолеть такое расстояние; сначала показалось, что пожар на борту уничтожил всех, кроме Бонтеку и одного моряка, но потом появились другие оставшиеся в живых. Они построили плот, сделали парус из своих рубашек и направились на восток, имея из еды не больше восьми фунтов бисквитов. После отплытия они ловили летучих рыб и ели их сырыми, и они говорили друг с другом о том, чтобы съесть кого-нибудь из них самих, начав с самого молодого из находящихся на борту.Когда спустя 13 дней они, наконец, добрались до земли, это был остров Суматра в западной части Индонезии, в тысячах миль от Реюньона. Бонтеку выжил и в дальнейшем отправлялся в другие плавания.

После Кастлтона и Бонтеку больше никто и никогда не писал о белом додо, пока тот ещё был жив.

Французы были последними европейскими исследователями, которые появились на этой сцене. Англичане и португальцы уже прочно закрепили свои позиции в Индии, а у голландцев была власть над Индонезией и мысом Доброй Надежды. Вновь прибывшим осталось немногим больше, чем Мадагаскар.В 1638 году, когда голландцы предприняли первую попытку основать постоянное поселение на Маврикии, французы захватили Родригес и Реюньон. Последний они назвали Бурбоном в честь своей королевской династии. Нереализованные французские амбиции по основанию колонии в Южной Африке объясняли несколько морских сражений с Нидерландами и вылились в энергичную попытку захватить Реюньон. Если помнить об истинной природе побуждения решения о заселении острова, то Реюньон оказался единственным местом на Маскаренских островах, где к рассмотрению этого вопроса подошли достаточно серьёзно и включили в число поселенцев достаточное количество женщин; это объясняет гораздо более быстрый прирост населения, чем на Маврикии за такой же период времени. Кроме того, были заложены плантации, которые дали хороший урожай кофейных зёрен. Нападение малагасийских туземцев на Форт Дофин, французскую базу на Мадагаскаре, дало дополнительный толчок к заселению Реюньона и вызвало к жизни амбиции по захвату близлежащего Маврикия, где ещё продолжалась агония додо.На Реюньоне поселенцы не тратили время впустую, ведя истребительную охоту на местную дикую фауну. В Европу была отправлена пара белых додо: один примерно в 1640 г., а другой около 1685 г., где, как полагают некоторые учёные, птиц рисовали голландские художники.А затем они тихо исчезли. В 1801 г. французское правительство организовало исследование населения, ресурсов, флоры и фауны Реюньона. Не обнаружив никаких свидетельств существования белого додо и, исходя из времени исчезновения додо с Маврикия и пустынника с Родригеса (исключительно на основании негативных свидетельств), они сделали вывод о том, что ненормальная птица, вероятнее всего, вымерла более чем за век до этого.

1 Hugh Edwin Strickland, The Dodo and Its Kindred; or, The History, Affinities, and Osteology of the Dodo, Solitaire, and Other Extinct Birds of the Islands Mauritius, Rodriguez, and Bourbon, London: Reeve, Benham, and Reeve, 1848.2 Там же.3 Anthonie C. Oudemans, “On the Dodo,” Ibis 10 (1918), n. 6: 316.4 Hugh Edwin Strickland, The Dodo and Its Kindred; or, The History, Affinities, and Osteology of the Dodo, Solitaire, and Other Extinct Birds of the Islands Mauritius, Rodriguez, and Bourbon, London: Reeve, Benham, and Reeve, 1848.5 Peter Mundy, The Travels of Peter Mundy, London: The Hakluyt Society, 1919.6 Там же.7 Abbe Prevost, L’Histoire generale des voyages, Paris: 1750.8 Цитируется по: Hugh Edwin Strickland, The Dodo and Its Kindred; or, The History, Affinities, and Osteology of the Dodo, Solitaire, and Other Extinct Birds of the Islands Mauritius, Rodriguez, and Bourbon, London: Reeve, Benham, and Reeve, 1848.9 Цитируется по: Robert Silverberg, The Auk, the Dodo, and the Oryx: Vanished and Vanishing Creatures, New York: Thomas Y. Crowell Company, 1967.10 Jean de la Roque, Voyage de l’Arabir heureuse: Par l’Ocean oriental, & le detroit de la mer Rouge, fait par les francois pour la premiere fois, dans les annees 1708, 1709 &1709; avec la relation particuliere d’un voyage fait du port de Moka a la cour du roi d’Yemen, dans la seconde expedition des annees 1711, 1712 &1713; un memoire concernant l’arbre & le fruit du cafe, dresse sur les observations de ceux qui ont fait ce dernier voyage; et un traite historique de l’origine & du progres du cafe, tant dans l’Asie que dans l’Europe; de son introduction en France, & de l’etablissement de son usage a Paris, Paris: A. Cailleau, 1716.

11 Там же.12 David Quammen, The Song of the Dodo, New York: Simon & Schuster, 1996, p. 270.13 Цитируется по: Abbe Prevost, L’Histoire generale des voyages, Paris, 1750.14 Там же.15 Willem Ysbrandsz Bontekoe and C. B. Bodde-Hodgkinson & Pieter Geyl (trans.), Memorable Description of the East Indian Voyage, 1618–25, London: G. Routledge & Sons, 1929.16 Там же.17 Там же.18 Там же.

Глава 5 Родригес

Самый маленький из Маскаренских островов, всего лишь десять миль в длину и четыре мили в ширину, и самый изолированный, Родригес привлекал мало кораблей и до конца семнадцатого века никогда не был целью серьёзных попыток заселения. Так продолжалось почти два века после его открытия португальцами и полвека после установления более или менее постоянного присутствия людей на Маврикии и Реюньоне. По этой причине он был последней твердыней для семейства дронтов. Необычный характер первого поселения на Родригесе, основанного группой не более чем из восьми человек, и личные качества их лидера, французского фермера по имени Франсуа Лега, стали предпосылками появления самого обширного и заслуживающего доверия описания дронтов.Подробный рассказ Лега о двухлетнем пребывании на Родригесе, написанный и изданный им в Лондоне в 1708 г., выдержал критические исследования целых поколений экспертов и в итоге стал исчерпывающе полным сообщением о фауне и флоре острова до того, как на него обрушилась вся ярость европейского вторжения. И без этого набожного, доброго и преданного своем делу французского Робинзона Крузо, даже со всевозможными инструментами для анализа прошлого, у нас не было бы ни единой возможности предположить, как размножался додо, или каковы были его повадки при поиске корма. Аналогичным образом то, как изначально, до прибытия людей-поселенцев, работала вся экосистема, которая сделала эту птицу настолько живучей (а затем настолько же нежизнеспособной), также оставалось бы тайной. История путешествия Лега объясняет причину столь обстоятельного взгляда на окружающий мир, в том числе примеры замечательных описаний, сделанных его собственными словами.О ранних годах жизни Франсуа Лега мало что известно, за исключением того, что он был сыном некоего Пьера Лега и родился в маленькой французской провинции Бресс, расположенной немного восточнее центра страны, за пять или шесть лет до смерти кардинала Ришелье и короля Людовика XIII в 1642 и 1643 гг. Он был гугенотом, то есть, французским протестантом, хотя неизвестно, был ли он им от рождения или же был обращён. Весьма вероятно, что он был последователем некоторых учений швейцарского реформатора шестнадцатого века Жана Кальвина.Мы знаем, что Лега исполнилось больше 50 лет, когда его отправили в изгнание вследствие отмены Людовиком XIV Нантского Эдикта в 1685 г., что сделало преступлением быть протестантом во Франции. Многие из гугенотов, кто не отрёкся от своей еретической веры, стали жертвами резни, а другие бежали.Франсуа Лега был в одной из групп изгнанников, которая добралась до Нидерландов в 1689 г. Подобно тому, как ранее в семнадцатом веке английские пилигримы поселились в Массачусетсе, гугеноты искали в Голландии помощи в поиске места, где они могли бы жить в мире. Тем временем, Нидерланды и Англия, уязвлённая военными амбициями Людовика XIV в Исторических Нидерландах, а также его явными попытками разжечь восстание в Англии и таким образом вновь передать корону дому Стюартов, приверженцам католицизма, вступили с Австрией и несколькими немецкими государствами в союз, направленный против Франции. Этот конфликт, который стали называть Войной Аугсбургской лиги, будет вяло тянуться на протяжении восьми лет.Вскоре после своего прибытия в Нидерланды Лега и его друзья узнали о планах организовать колонию французских беженцев-протестантов на управляемом голландцами острове в Индийском океане. Проект был детищем маркиза Анри Дюкена, сына прославленного французского флотоводца, в дальнейшем протестанта, чьи заслуги сделали его фаворитом Людовика XIV и тем самым освободили от последствий отмены Нантского Эдикта.1