Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

• Название: Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)
• Автор: Илья Ратьковский
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906880-57-4

Поэтизируя и идеализируя Белое движение, многие исследователи заметно преуменьшают количество жертв на территории антибольшевистской России и подвергают сомнению наличие законодательных основ этого террора. Имеющиеся данные о массовых расстрелах они сводят к самосудной практике отдельных представителей военных властей и последствиям «фронтового» террора.

Историк И. С. Ратьковский, опираясь на документальные источники (приказы, распоряжения, телеграммы), указывает на прямую ответственность руководителей белого движения за них не только в прифронтовой зоне, но и глубоко в тылу. Атаманские расправы в Сибири вполне сочетались с карательной практикой генералов С.Н. Розанова, П.П. Иванова-Ринова, В.И. Волкова, которая велась с ведома адмирала А.В. Колчака.

---

8 августа 1918 г., Хвалынск. Объявление «О красноармейцах» за подписью члена Учредительного Собрания эсера К. С. Буревого, секретаря КОМУЧа: «Объявляю, что большевики, шпионы, красноармейцы и другие слуги советской власти, в случае обнаружения их в рядах Народной Армии, будут расстреляны. Член Учредительного собрания Буревой. 26 июля 1918. Хвалынск. [Особоупономоч. Ком. членов Всерос. Учредит. Собр. по Вольс. и Хвал. уездам]»[603].

9 августа 1918 г. после захвата донскими казаками города Богучара Воронежской губернии в центре города, на Соборной площади, было расстреляно 28 красноармейцев[604]. За взятие Богучара, первого крупного населенного пункта вне Области войска Донского, командовавший операцией полковник З. А. Алферов был произведен атаманом П. Н. Красновым в генеральское звание.

Последующими массовыми расправами в городе руководил полковник красновской контрразведки Филиппов. Более 300 большевиков были заключены в тюрьмы, и каждую ночь происходили расстрелы по 10–20 человек заключенных. Кроме того, по уезду было расстреляно 115 человек, а 213 подвергнуто различным телесным наказаниям[605]. По уезду также была проведена конфискация скота: только лошадей было отобрано 1326 голов, волов – 1043. Крестьянин слободы Грушовой 68-летний старик Скляров перед расстрелом бросил палачам: «Вы пили и хотите пить кровь, я погибаю, но Советская власть будет жить не только в России, но и на всем земном шаре…»[606]. Среди погибших от рук казаков было и трое братьев марксиста Данцева.

Из воспоминаний Максимовой Варвары Федоровны, жительницы села Макашевка Байчуровского района Воронежской области: «Вернувшись домой, в Макашевку, дедушка с бабушкой занялись крестьянским хозяйством, тетя Варя поступила работать учительницей в Макашевскую НСШ, а мама и тетя Нюра поступили туда учиться. Они были хорошо подготовлены и успешно закончили школу. Тетя Варя вышла замуж за Попова Ивана Осиповича. Он работал в Сельсовете и был руководителем местной ячейки коммунистов. Они вскоре ждали рождения ребенка. Но шла гражданская война, Макашевка, как и многие другие города и села, часто переходила из рук красных в руки белых, от чего страдало местное население. Тетя Варя с мужем жили отдельно от родителей, они снимали комнату у одинокой женщины рядом со школой и Сельсоветом, а хозяйка дома жила через сени в другой комнате. Однажды ночью возле их дома раздались зычные крики – требовали открыть ворота. Дядя Ваня быстро перевел жену через сени в комнату хозяйки и попросил выдать ее за свою дочь, а сам бросил из своей комнаты в окно гранату и в суматохе скрылся через огороды. В дом ворвались белые – это были шаповцы, Шапов – это фамилия командира отряда белых, ворвавшегося в ту ночь в Макашевку. Они стали требовать у хозяйки ответа, кто эта беременная женщина. Хозяйка ответила, что это ее дочь. Все бы и обошлось, но в банде был один макашанин. И он выдал тетю Варю, сказав, что это жена коммуниста Ивана Попова. Бандиты схватили несчастную женщину и увели с собой. Ее посадили в подвал. Местные женщины пытались ее вызволить, переодев в крестьянскую одежду, вывести из подвала через огороды, но охрана их заметила и прогнала.

А через день знакомый моего дедушки сказал ему о том, что он ехал из Горелки и под горой лежит убитая дочка деда Варвара Семеновна. Страшно представить, как отец собирал по кускам свою дочь. Ей отрубили голову, вспороли живот и вынули младенца, отрубили руки и ноги. Мать – бабушка Дока – этого не выдержала, сошла с ума, а обе сестры тети Вари – моя мама и тетя Нюра – и дедушка с той поры и на всю жизнь остались замкнутыми и грустными.

Через несколько месяцев после похорон тети Вари с младенцем хоронили бабушку Доку – она отправилась вслед за дочерью и внуком. Похоронили тетю Варю в центре села на кладбище, где хоронили погибших за советскую власть коммунистов, между церковью, школой и Сельсоветом, там было девять могил. А бабушку Доку похоронили в церковной ограде»[607].

Данный рассказ может быть дополнен еще судьбой богучарской семьи Шерстюковых. В 1919 г. одного сына Шерстюковых белоказаки повесят, другого расстреляют, а их отец – Владимир Николаевич Шерстюков (поручитель невесты на свадьбе писателя М. Шолохова) вскоре умрет, не вынеся горя[608].

11 августа 1918 г. после ожесточенного сражения под Орском отряд красноармейцев попал в плен к оренбургским казакам. Все члены отряда были публично расстреляны или зарублены шашками. Впоследствии на месте братской могилы будет установлен памятник погибшим.

В середине августа 1918 г. у слободы Галиевка под Воронежем белогвардейцы закопали живыми 10 пленных красноармейцев. Когда один из них выбрался с трудом на поверхность, его закопали вторично[609].

13 августа 1918 г. руководство Северной области передало в Москву радиограмму в адрес Совнаркома, в которой говорилось, что в случае применения репрессивных мер против видных деятелей-антибольшевиков такая же мера немедленно постигнет и большевиков, арестованных в Архангельске и Мурманске. Впоследствии это заявление было напечатано в газетах[610].

16 августа 1918 г. было совершено нападение на фокинский волисполком (Пермская губерния). Схваченному комиссару исполкома Тарасу Кокорину отрубили голову и выбросили со второго этажа. Также был убит дружинник Ю. Щелканов. Через два дня прибывшим красноармейским отрядом из Осы советская власть была восстановлена. Отступившие в район Альняшево расстреляли 33 советских работников[611]. Впоследствии, после захвата этих территорий чехословацкими частями, здесь утвердится режим белого террора. Общее руководство было под началом генерал-лейтенанта Голицына. Только в Альняшинской волости Осинского уезда с 10 сентября по 10 декабря 1918 г. будет расстреляно 350 коммунистов, красноармейцев и членов их семей; на станции Сусанна – 46 родственников красноармейцев и советских работников[612].

16 августа 1918 г. по дороге из Оренбурга в Актюбинск казаками был схвачен М. Н. Бурзянцев и его беременная жена. Бывший комиссар юстиции Оренбурга был зарублен сразу. Родители подали прошение о помиловании его жены (своей дочери и будущего ребенка), но атаман А. И. Дутов распорядился лишь об отсрочке казни до рождения ребенка. После рождения ребенка мать была казнена. Эта трагедия послужила основой известного рассказа писательницы Л. Сейфуллиной «Милость атамана Дутова»[613].

Впрочем, эта актюбинская трагедия не была единичной в этот период. Путевой дневник А. А. Эйлера, занимавшего ответственную должность в администрации деникинской Добровольческой армии, зафиксировал следующий эпизод актюбинских порядков: «Познакомился с приехавшим к губернатору из Актюбинска уездным начальником Актюбинского уезда полковником Кожиным. Бывший жандармский офицер, грубый и цинично жестокий человек. В частных разговорах проявляет несомненные наклонности к садизму, рассказывая, как утонченно жестоко он мучал большевиков на фронте, закапывая их живыми в землю и вставляя им в задний проход раскаленные шомполы. Политику Добрармии, не стесняясь, ругает, считая ее «дерьмократией»[614].

16 августа 1918 г. во время антибольшевистского восстания в воткинском уезде был расстрелян волостной комиссар Т. Ф. Кокорин[615].

18–25 августа 1918 г. произошло антисоветское Сепычевское восстание крестьян в Оханском уезде. Восставшие жестоко расправились с партийными и советскими работниками, убив около сотни большевиков и их сторонников. Согласно советскому изданию, «кровавая трагедия разыгралась в Вознесенском и Сепыче. Многие сотни сочувствующих Советской власти были подвергнуты порке и издевательствам. С особой изощренностью озверевшее кулачье пытало большевиков. Их били нагайками, топтали ногами, обрезали уши, носы, вытыкали глаза, вырезали на теле пятиконечные звезды, полуживыми закапывали в землю. Секретарь исполкома Совета Е. Елохов был привязан к лошадям и разорван. До полусмерти избитого председателя исполкома П. Жданова облили керосином, подожгли и обгоревшее тело бросили в болото. Только в первые дни разгула кулацкого насилия было замучено и расстреляно в Вознесенском – 42, в Сепыче – 46 советских работников. Зверскую расправу учинили кулацкие банды в Фокинской, Ашапской, Сайгатской волостях Осинского уезда»[616].

В уже изданном в постсоветский период исследовании эти события уточнялись: «События в то утро в Сепыче развивались стремительно. Началось с того, что крестьяне избили жену красногвардейца Тимофея Патракова. Муж ее бросился на защиту, но его тут же застрелили. Это явилось сигналом. В ответ на ту беспощадность, с которой большевики устанавливали Советскую власть, отнимая у людей нажитое трудом имущество и продовольствие, вооруженные мятежники нападали на коммунистов и комсомольцев, партийных и советских работников, на красногвардейцев. Они ворвались в здание волостного Совета, выбрасывали людей в окна со второго этажа. Некоторых тащили к яме, обливали керосином и сжигали живыми. Арестовывали людей по заранее составленным спискам, загоняли их в пустые хлебные амбары. Возле амбаров устроили место пытки. На подпорках здесь была уложена большая чугунная плита, под которой развели костер. Арестованных швыряли на раскаленную плиту, избивали кистенями, нагайками, ломами, палками. Полуживых, замученных бросали в подвал… Замучены были уполномоченный Верещагинского исполкома Николай Конев, сепычевские волостные военные комиссары Никон Конев и Андрей Патраков, сожжен председатель волисполкома Прохор Жданов, тело которого бросили в болото около деревни Горбуново. Сотрудник исполкома Севастьян Елохов был привязан к седлам лошадей и разорван пополам»[617].