Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

• Название: Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)
• Автор: Илья Ратьковский
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906880-57-4

Поэтизируя и идеализируя Белое движение, многие исследователи заметно преуменьшают количество жертв на территории антибольшевистской России и подвергают сомнению наличие законодательных основ этого террора. Имеющиеся данные о массовых расстрелах они сводят к самосудной практике отдельных представителей военных властей и последствиям «фронтового» террора.

Историк И. С. Ратьковский, опираясь на документальные источники (приказы, распоряжения, телеграммы), указывает на прямую ответственность руководителей белого движения за них не только в прифронтовой зоне, но и глубоко в тылу. Атаманские расправы в Сибири вполне сочетались с карательной практикой генералов С.Н. Розанова, П.П. Иванова-Ринова, В.И. Волкова, которая велась с ведома адмирала А.В. Колчака.

---

Расстреливали не только солдат-интернационалистов, большевиков и евреев. Как вспоминал бывший левый эсер К. Ю. Шнуровский: «А пришли через несколько дней чехи и расстреливали левых с.-р. с неменьшим наслаждением, чем большевиков и крестьянских депутатов наравне с рабочими»[584].

Красочное описание казанских событий оставил и член КОМУЧа, в 1918 г. меньшевик, а затем уже большевистский деятель И. М. Майский: «…уже под вечер, пересекая центральную часть города, я был невольно увлечен людским потоком, стремительно несшимся куда-то в одном направлении. Оказалось, все бежали к какому-то большому четырехугольному двору, изнутри которого раздавались выстрелы. Там группами стояли пленные большевики: красноармейцы, рабочие, женщины – и против них – чешские солдаты с поднятыми винтовками. В щели забора можно было видеть, что делается во дворе. Раздавался залп, и пленные падали. На моих глазах были расстреляны две группы, человек по 15 в каждой. Больше я не мог выдержать. Охваченный возмущением, я бросился в социал-демократический комитет и стал требовать, чтобы немедленно же была послана депутация к военным властям с протестом против бессудных расстрелов. Члены комитета в ответ только развели руками.

– Мы уже посылали депутацию, – заявили они, – но все разговоры с военными оказались бесполезными. Чешское командование утверждает, что озлоблению солдат должен быть дан выход, иначе они взбунтуются.

Я отправился к эсерам, там господствовала та же растерянность. Ни та, ни другая партия не оказались в состоянии держать в руках воинскую силу, действующую именем демократии»[585].

Ужас казанских расстрелов буквально хлынул на страницы советской печати, обрастая подробностями и множась в публикациях. Характерна, например, следующая публикация петроградской «Красной газеты»: «Моряков красного Балтийского флота, просто живыми жгли на кострах, предварительно связав руки и ноги вязательной проволокой… Рабочих связывают друг с другом за руки и заставляют цепью бежать в реку Казанку, сзади открывая пулеметный огонь[586].

Позднее, после подавления 3 сентября 1918 г. белочехами и белогвардейцами (комендант города генерал В. Рычков) при помощи артиллерии и броневиков восстания казанских рабочих, в городе будет расстреляно еще более 600 человек[587]. Расстрелами сопровождался и более поздний уход белочешских частей из города. 22 сентября состоятся похороны около 50 жертв белого террора в городе[588]. Воспоминание о терроре в Казани оставили и выжившие советские деятели[589]. Таким образом, в Казани и ее пригородах менее чем за месяц было расстреляно и казнено, на наш взгляд, не менее полутора тысяч человек за указанные временные рамки. Данные цифры могут показаться завышенными, но современный известный исследователь Е. Г. Гимпельсон со ссылкой на архивные материалы приводит еще большие данные о происходивших в городе расстрелах: более тысячи человек только за первый день после взятия Казани[590]. Эти данные совпадают с приведенными выше свидетельствами. Можно указать и другие новейшие научные исследования, в которых говорится о более чем тысяче расстрелянных в первые дни после взятия города[591].

Впоследствии имевшиеся случаи массовых расстрелов в городе в воспоминаниях гиперболизовались в уже фантастические цифры: «…озверелые чехи, напоенные, пьяные, разгуливали по улице, без всякого разбора расстреливали всех попадающихся в их руки. В течение месячного их разгула расстреляно было в одной только Казани около 7000 рабочих и крестьян»[592]. Однако подобные цифры не могли бы появиться, не будь в городе действительно массовых белых репрессий.

Не только расстрелы, но и многочисленные аресты с дальнейшим тюремным заключением были характерной чертой казанских августовских дней. В Казани в одиночных камерах сидело по 15–18 человек, арестованные отдыхали на полу по очереди в ожидании расстрела[593]. «[…] месячное хозяйничанье чехо-словацкой банды оставило большие следы: тюрьмы были переполнены измученными красноармейцами, масса была могил зарытых революционеров, погибших от рук палачей»[594]. Тюрем не хватало и местные власти использовали «баржу, прицепленную сбоку к судну «Владимира Мономаха», где находился главный штаб чехо-словаков, где было еще много наложников (так в тексте. – А. В.) из Казани и тут у них были все приспособления пытки и расстрела и виселица»[595].

При этом в тюрьмах применялись зачастую пытки, изготавливались даже специальные пыточные орудия, впоследствии захваченные красными частями. В Казанском и Пермском районах уже летом 1918 г. использовались особые кувалды с деревянными ручками и со свинцовыми наконечниками различной формы. Наконечник из свинцового шара служил для битья по ногам и голове, с острой железной иглой – для прокалывания пяток, из дутого свинца – для битья по рукам[596].

В начале августа 1918 г. белыми войсками захвачен Спасск. В статье «Спасские ужасы» за 22 августа 1918 г. газета «Новое казанское слово» извещала, что после занятия г. Спасска отрядом Народной армии во главе с поручиком Лопаевым начались аресты местных советских работников и их казни. Первым был расстрелян начальник милиции и член исполкома совета Брендин, затем еще ряд советских руководителей.

7 августа 1918 г. Покушение на Р. И. Берзина, командующего 3-й советской армией.

7 августа 1918 г. под станцией Кын на пермском направлении произошло сражение, в котором принимали участие с одной стороны подразделения чехословацкого корпуса во главе со штабс-капитаном М. Жаком, а со стороны красных небольшой красноармейский отряд и батальон интернационалистов венгров во главе с Михином (Ференц Мюнних). После победы в ожесточенном сражении чехословаками было расстреляно около 70 пленных. Возможно, цифры были и большими. Стрелок Ржегоунек так объяснял, что на станции Кын было много убитых: «Мадьяры повесили одного нашего раненого, который попался им в руки при первой атаке, и наши не щадили никого. Всего здесь осталось почти 800 мертвых, главным образом мадьяр и немцев»[597].

«Когда 20 августа советские бойцы вновь отбили станцию (Кын. – И.Р.), их взору открылась картина чудовищной расправы белогвардейцев с захваченными в плен ранеными рабочими и красноармейцами. Белые повесили 70 бойцов-интернационалистов. Перед казнью палачи подвергли их страшным мучениям: четвертовали, отрезали уши, носы, выкалывали глаза»[598].

7 августа 1918 г. в ходе белочешского наступления на Екатеринбург белыми войсками занято село Мостовское, где были расстреляны попавшие в плен красноармейцы и члены местного совета.

8 августа 1918 г. в результате выступления «Союза фронтовиков» и рабочих местного завода свергнута власть большевиков в Ижевске. «Готовясь к восстанию, ижевские рабочие заблаговременно запаслись винтовками и хранили их у себя по домам. И вот теперь, с началом стрельбы большевиков с нагорной части города, рабочие поднялись с оружием в руках и 12 часов ловили и расстреливали большевиков в Ижевске. Таким образом, совершился факт восстания ижевских рабочих в Ижевске против большевиков. По окончании расстрелов в Ижевске водворилась тишина»[599].

Количество первых самосудных расстрелов в городе сложно установить. Наиболее же полное исследование «зафиксированных расстрелов» приведено в исследовании Е. Г. Ренева[600]. Согласно исследователю, обоснованной представляется цифра арестованных 8 августа в 300 человек, затем с возрастанием цифры до 800. Количество расстрелянных в городе (за весь период восстания) определяется им, со ссылкой на советского историка и участника ижевских событий В. Сергеева, в цифру более 100 человек[601]. Следует отметить, что в это число не входят расстрелянные в уездах, а также многие из жертв самосудных расстрелов.

8 августа 1918 г. в Иркутске чешские легионеры повесили во дворе семинарии двух шпионов (один из них еврей)[602].

8 августа 1918 г. на борту парохода в Онежской губе Белого моря интервентами расстрелян большевик К. Герасимов. Впоследствии это событие стало основой для написания картины М. И. Коротких «Расстрел К. Герасимова на борту парохода в Белом море 8 августа 1918 г.».

8 августа 1918 г., Хвалынск. Объявление «О красноармейцах» за подписью члена Учредительного Собрания эсера К. С. Буревого, секретаря КОМУЧа: «Объявляю, что большевики, шпионы, красноармейцы и другие слуги советской власти, в случае обнаружения их в рядах Народной Армии, будут расстреляны. Член Учредительного собрания Буревой. 26 июля 1918. Хвалынск. [Особоупономоч. Ком. членов Всерос. Учредит. Собр. по Вольс. и Хвал. уездам]»[603].

9 августа 1918 г. после захвата донскими казаками города Богучара Воронежской губернии в центре города, на Соборной площади, было расстреляно 28 красноармейцев[604]. За взятие Богучара, первого крупного населенного пункта вне Области войска Донского, командовавший операцией полковник З. А. Алферов был произведен атаманом П. Н. Красновым в генеральское звание.