Юрий Соломин - От Адьютанта до егο Превосходительства

• Название: От Адьютанта до егο Превосходительства
• Автор: Юрий Соломин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-227-00240-1

Популярный актер и художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин вспоминает о споем детстве, ролях, сыгранных на сцене, и съемках в фильмах «Адьютант его превосходительства», «Дерсу Узала». О том, как был первым российским мимистом культуры.

Немало интересного поведали о Юрии Соломине его коллеги — режиссер Сергей Соловьев, актеры Виктор Коршунов, Виктор Норцов, Евгений Весник и Ирина Муравьева.

---

В Японии я впервые почувствовал себя иностранцем. Мне очень нравится, что японцы так чтут свои традиции. Например, в августе месяце у них праздник усопших, праздник поминовения. Мы были в это время в Киото. В городе продается огромное количество светильников, фонариков разного размера, разного цвета. В Киото течет маленькая речка, она вся горела от плывущих по ней светильников — потрясающее зрелище. Миллионы светильников. В центре реки стояло несколько человек, направляющих эти светильники, чтобы они не сталкивались. Этот праздник — один из самых впечатляющих. В сценарии этого эпизода не было, но когда Соловьев услышал о празднике, то понял, что это очень зрелищно, и специально дописал сцену.

В Киото я приехал впервые, и мне город очень понравился. Я вообще люблю старые города — и наши, и зарубежные. В них другая аура, другая атмосфера, другие люди, все другое. В Киото в каждом домике обязательно существует внутренний садик. Там может быть два квадратных метра, но все равно это сад, где есть ручеек или фонтанчик, есть деревья. Придешь туда, побудешь даже немного и становишься другим — наступает умиротворение. Я часто заходил и в пагоды. Там спокойно-спокойно, так же как у нас в церкви. Я, к сожалению, неверующий человек. Так уж случилось, как, впрочем, и у многих людей моего поколения, но я всегда во что-то верил. Правда, я очень суеверный — это у меня с детства.

Я точно знаю, что за добро воздается, а за зло — наказывается. Удивляюсь, что люди не боятся наказания. Все равно оно будет. Может, после их смерти, но будет. Надо об этом помнить.

Что же касается веры… Я все подхожу, подхожу. Ближе, ближе… Потом опять откат. Но все-таки, когда попадаешь в храм, начинаешь понимать, что Бог существует. Я в это верю. И с каждым годом все больше и больше.

Японские пагоды, казалось бы, ничем не напоминают русские церкви — там иной запах, все иное. Ты туда попадаешь, и для тебя это в большей мере экзотика, но все равно на тебя что-то нисходит.

В Японии многое располагает к размышлению. К примеру, сад камней. Вначале я не мог понять, чего это японцы приходят семьями, садятся и смотрят на эти камни. А как-то сам пришел, сел молча и вдруг почувствовал, как во мне пробуждаются воспоминания. Посидишь и уходишь умиротворенный.

На японских улицах много колоколов — можешь подойти и позвонить. Я любил иногда делать это.

Японцы народ гостеприимный, доброжелательный. Когда мы расставались после премьеры «Дерсу Узала» и после «Мелодий», то каждый из группы японцев обязательно дарил что-то на память. У меня, например, хранится носовой платок, подаренный Мнемосимо — ассистентом Куросавы. Прошло много лет после «Дерсу». Мы с театром приехали в 1993 году на гастроли в Токио, вдруг ко мне подходят наши актеры и говорят, что в одном кафе они видели афиши спектакля «…И Аз воздам», на которых изображен я. Конечно, я видел, что афиши висят возле касс, где продаются билеты, возле театра, но в кафе… Это было необычно. Решил сходить туда. Пришел. Смотрю, действительно, висит наша афиша. Вошел, взял кофе, оглянулся, но ничего не понял. Потом оказалось, что это кафе того самого Мнемосимо. Мы с ним встретились как давние друзья, хотя не виделись лет двадцать. Он смотрел все наши спектакли вместе со всей своей многочисленной семьей. Приходил за кулисы. Мы фотографировались. Перед отъездом он подарил мне массу сувениров, подарков и для внучки, и для дочки, а нам с женой два прекрасных фарфоровых бокала, разрисованные в японском стиле. Эти бокалы хранятся у меня до сих пор. Хранится, кроме картины, нарисованной Куросавой ко дню моего рождения, и очень красивое кимоно, подаренное им же для внучки.

Спустя много лет, в 1992 году, я снялся еще в одном японском фильме — «Сны о России». Это фильм исторический — о первых японцах, которые попали в Россию. Снимала его японская группа. Там я играю небольшую роль князя Голицына. Кроме меня, в фильме снималось несколько наших актеров, среди которых Олег Янковский, Виталий Соломин, Евгений Евстигнеев. Снимали в основном в Ленин-граде и иод Ленинградом. Меня привлекало то, что Екатерину Великую играла Марина Влади. Актриса, которую я полюбил давно, еще после выхода «Колдуньи». В ее облике присутствует нечто большее, чем красота, — колоссальное обаяние. Мы много с ней общались. О Высоцком почти не говорили, хотя я и был знаком с Володей — мы вместе снимались в фильме Столпера «Четвертый». Но говорили мы с Мариной не о вещах личных, а в основном о театре, об актерской профессии, о новых спектаклях. Она оказалась милым и спокойным человеком. Очень русским по натуре. У нее не было никаких «звездных» капризов. Она могла бы претендовать на отдельную грим-уборную, на какие-то особые условия — ничего этого не было.

С этим фильмом у меня связано и грустное воспоминание. Только я приехал на съемки в Ленинград, мне позвонила жена и сообщила, что умерла моя мать. Я сказал об этом только Олегу Янковскому, а он, видимо, передал это продюсеру. В конце съемочного дня продюсер подошел ко мне и сказал, что я могу уезжать, а снимали мы в Юсуповском дворце. Я представляю, сколько денег они заплатили, а потому особенно оценил их понимание и никогда этого не забуду.

ЕЩЕ ОДНА ДАША

Сколько фильмов позади… Сколько впечатлений от встреч, событий, тех мест, где они происходили. Особая история связана с фильмом «Свет в окне». В то время я снимался без конца, иногда сразу в нескольких фильмах — играл военных, разведчиков, следователей. Был к тому же очень занят в театре. Я страшно устал и буквально задыхался от работы, и жена категорически сказала: «Хватит. Надо отдох-путь, а то можно и ноги протянуть». Мы собрались на отдых и буквально сидели на чемоданах. Вдруг раздался звонок из Ленинграда — мне предложили прочитать сценарий, где есть для меня роль. Я прочитал. Сценарий мне понравился, дал почитать жене, она прочитала и сказала: «Снимайся!» Так и не состоялся наш отдых.

Говорят, первое впечатление поверхностно, банально, приблизительно. Но что поделать, я знаю: если первое общее впечатление увлекает, все будет сходиться к нему и каждая деталь найдет свое место.

Я начал сниматься. Надо сказать, что мне редко приходилось участвовать в подобных фильмах. Это настоящая мелодрама — добрая, трогательная и симпатичная. Сюжет простой — женщина, жена моего героя, умирает при родах. Мой герой, у которого есть дочь-школьница, остается с младенцем. Старшая дочка вначале агрессивно относится к маленькой, считая ее виновницей смерти матери, но постепенно начинает помогать отцу. В фильме есть и любовная линия. В картине снимались очень хорошие актрисы — Елена Соловей и Тамара Дегтярева. Мне они обе очень правятся. Елена Соловей стильная актриса, которая занимала свою особую нишу. Мне жаль, что она уехала и исчезла с экрана. Тамару Дегтяреву я знал еще со студенческой скамьи — она училась в Щепкинском училище. Будучи студенткой, играла в наших спектаклях. В фильме она играла медсестру, влюбившуюся в моего героя. Но главная героиня не она, а маленькая девочка — по фильму моя дочь. Мы вместе с режиссером и оператором ездили в Дом малютки выбирать ребенка. Это посещение произвело на меня гнетущее впечатление, хотя все дети были ухоженные, но все равно сознавать, что все они растут без семьи, тяжело. Мы выбрали одну симпатичную девчушку. Дома мы много говорили о ней, и моя дочка, она в то время училась классе в восьмом, предложила взять ее и удочерить. Мы с женой уже серьезно начали думать об этом.

Снимались мы с ней вместе несколько месяцев. С моих рук она пошла во время съемок. Первое свое слово она тоже произнесла у меня на руках. Мы снимали эпизод, когда я везу ее в ясли. Я стоял с ней в подъезде, она гладила-гладила меня по лицу и вдруг сказала: «Дя-дя». Это случилось в последний съемочный день, я уже представлял, как вместе с ней приеду домой, вдруг в конце съемки няня, которая привозила ее, сказала: «Попрощайтесь с ней. Ее удочерили. Знаете, как новые родители ее назвали? Даша». Надо же такое совпадение — ведь именно так зовут и мою дочь. Где сейчас та Даша, я не знаю, а она и не догадывается, что чуть было не стала моей дочерью. На память о ней остался фильм и фотография, которую мы сделали в последний съемочный день.

Жаль, что у нас мало снимается мелодрам. Это самый благодарный и благородный жанр. Очень любимый зрителем. Играть в нем, правда, нелегко — ни в коем случае нельзя быть слезливым.

В моем послужном списке разные жанры — есть и трагедии, и комедии, и драмы. А мелодрам, пожалуй, всего две — «Мелодии белой ночи» и «Свет в окне».

«ЧЕЛОВЕК С ЛУНЫ»

Поводом для создания фильма может послужить любое событие или биография, книга или архивные документы — все, что может быть выстроено в экранное повествование.

Очень дорогой для меня фильм «Берег его жизни» родился так.