Терри Пратчетт - Цвет волшебства (сборник)

• Название: Цвет волшебства (сборник)
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24558-1

Цикл "Плоский мир", подцикл про волшебника-недоучку Ринсвинда.

В пародийно-юмористическом цикле множество аллюзий на самых популярных авторов жанра — Дж.Р.Р. Толкина, Роберта Говарда, Спрэга де Кампа, Г.Ф. Лавкрафта, Энн Маккефри, Фрица Лейбера, Эдгара По и сказки 1000 и одной ночи. Имеется также множество ассоциаций с американскими и австралийскими фильмами. Как признался сам автор: «Я и сам не был уверен в том, что делаю. Мне просто нравилось дотошно пародировать плохую фэнтези-литературу, да и кое-что из хорошей». По стилистике книги Пратчетта напоминают Дугласа Адамса с его «Автостопом по Галактике».

Содержание:

Цвет волшебства (перевод И. Кравцовой) (The Colour of Magic, 1983 г.)

Безумная звезда (перевод И. Кравцовой) (The Light Fantastic, 1986 г.)

Посох и шляпа (перевод И. Кравцовой) (Sourcery, 1988 г.)

Эрик (перевод И. Кравцовой) (Eric, 1990 г.)

Интересные времена (перевод С. Увбарх) (Interesting Times, 1994 г.)

Последний континент (перевод С. Увбарх) (The Last Continent, 1998 г.)

---

Бетан тут же заявила, что она тоже едет — на тот случай, если Коэну понадобится растереть спину.

Ринсвинд смутно ощущал, что тут что-то заваривается. Во-первых, Коэн сделал попытку расчесать бороду.

— Похоже, ты произвел на неё впечатление, — сказал волшебник.

Коэн вздохнул.

— Эх, будь я лет на двадшать моложе, — с сожалением протянул он.

— Ну?

— Мне было бы шештьдешят шешть.

— И что с того?

— Ну… как бы тебе шкажать? Будучи молодым и завоевывая шебе имя в этом мире, я предпочитал рыжеволоших и пылких женщин.

— А-а.

— Но потом я штал немного поштарше и начал ишкать шебе женщин ш белокурыми волошами и глажами, в которых шветитшя жижненный опыт.

— О-о? Да?

— А жатем я штал ещё немного штарше и оценил доштоинштва женщин ш темными волошами и жгучим темпераментом.

Он умолк. Ринсвинд ждал.

— Ну и? — в конце концов не выдержал волшебник. — Что дальше? Что ты ищешь в женщинах сейчас?

Коэн обратил к нему взгляд своего слезящегося голубого глаза.

— Терпение, — ответил он.

— Поверить не могу! — воскликнул голос за спиной. — Я еду вместе с Коэном-Варваром!

Это был Двацветок. С раннего утра — с тех самых пор, как он обнаружил, что дышит одним воздухом с величайшим героем всех времен, — он вёл себя, будто обезьяна, которой вручили ключ от банановой плантации.

— Он, шлучайно, не иждеваетшя? — спросил Коэн у Ринсвинда.

— Нет. Он всегда такой.

Коэн повернулся в седле. Двацветок улыбнулся ему сияющей улыбкой и гордо помахал рукой. Коэн повернулся обратно и крякнул от боли.

— У него што, глаж нет?

— Есть, только видит он не так, как другие. Можешь мне поверить. Я имею в виду… ну, помнишь юрту Конного племени, в которой мы провели прошлую ночь?

— Да.

— Лично я счёл, что она несколько темновата и засалена. Да и воняло от неё, как от очень больной лошади.

— По-моему, очень точное опишание.

— А он бы с нами не согласился. Он заявил бы, что это великолепный варварский шатер, увешанный шкурами величественных животных, убитых остроглазыми воинами, живущими на краю цивилизации, шатер, пахнущий редкими и диковинными смолами, добытыми при набегах на караваны, пересекающие лишённую дорог… ну, и в том же духе. Я это серьёзно, — добавил Ринсвинд.

— Он што, чокнутый?

— Вроде как. Но у этого чокнутого денег куры не клюют.

— А-а, тогда он не может быть чокнутым. Я повидал мир. Ешли у человека денег куры не клюют, то он прошто экшентричный.

Коэн снова повернулся в седле. Двацветок рассказывал Бетан о том, как Коэн в одиночку расправился со змеями, составляющими армию властительницы колдуний С'белинды, и украл священный бриллиант из гигантской статуи Оффлера, Бога-Крокодила.

Морщины, покрывающие лицо Коэна, прорезала странная улыбка.

— Если хочешь, я скажу ему, чтобы он заткнулся, — предложил Ринсвинд.

— А он жаткнетшя?

— Нет.

— Пушть болтает, — позволил Коэн.

Его рука невольно опустилась на рукоять меча, отполированную до блеска хваткой десятилетий.

— Во вшяком шлучае, мне нравитшя, как он шмотрит на мир, — объявил варвар. — Его глажа видят то, што находитшя на рашштоянии пятидешяти лет.

В сотне ярдов за ними, неуклюже прыгая по мягкому снегу, бежал Сундук. Никто никогда и ни по какому поводу не спрашивал его мнения.

* * *

Близился вечер. Они подъехали к краю высокогорных равнин и начали спускаться вниз по мрачному сосновому бору, лишь слегка припорошенному снежной бурей. Пейзаж изобиловал громадными растрескавшимися скалами и настолько узкими и глубокими долинами, что день здесь длился минут двадцать. Дикий, продуваемый всеми ветрами край, где можно ожидать, что вам навстречу вот-вот выйдут…

— Тролли, — сказал Коэн, принюхиваясь.

Ринсвинд оглянулся, всматриваясь в алый вечерний свет. Скалы, которые прежде казались абсолютно нормальными, вдруг зашевелились. Невинные с виду тени наполнились подозрительными силуэтами.

— Я люблю троллей, — объявил Двацветок.

— Врёшь ты всё, — твёрдо сказал Ринсвинд. — Ты не можешь их любить. Они большие, бугристые и людей едят.

— Неправда, — возразил Коэн, неловко соскальзывая с лошади и массируя колени. — Это широко рашпроштранённое жаблуждение. Тролли никого не едят.

— Да?

— Да, они вшегда выплёвывают вшё обратно. Их желудок не переваривает людей, понятно? Шреднему троллю ничего от жижни не нужно, кроме ражве што шлавной глыбы гранита да доброй плиты ижвештняка на жакушку. Я шлышал, это потому, что они кремниш… кремниорганиш… — Коэн запнулся и погладил бороду, — жделаны иж камня.

Ринсвинд кивнул. В Анк-Морпорке тролли были не в диковинку, поскольку их часто нанимали в телохранители. Правда, содержание этих тварей влетало в копеечку — до тех пор пока они не усваивали, что такое дверь, и не переставали, покидая дом, переть напролом сквозь ближайшую стену.

Когда путешественники занялись сбором хвороста, Коэн продолжил:

— Но шамое главное — их жубы.

— Почему? — поинтересовалась Бетан.

— Алмажы. Видишь ли, только алмажы могут шправитьшя ш камнями — и вше равно троллям приходитшя каждый год выращивать жубы жаново.

— Кстати, о зубах… — вмешался Двацветок.

— Да?

— Я не мог не заметить…

— Да?

— О, ничего, — отступил турист.

— Да? А-а. Давайте побыштрее ражжигать коштер, пока ещё швет ешть. А потом, — лицо Коэна вытянулось, — полагаю, нам лучше шварить шуп.

— Ринсвинд в супах мастер, — с энтузиазмом объявил Двацветок. — О травах и корешках он знает всё.

Коэн бросил на волшебника взгляд, который позволял предположить, что он, Коэн, в это не верит.

— Што ж. Конный народ дал нам в дорогу немного вяленой конины, — сказал он. — Ешли найдешь дикий лук или што-нибудь в том же духе, это может улучшить её вкуш.

— Но я… — начал было Ринсвинд, однако решил, что продолжать не стоит.

«Во всяком случае, — рассудил он, — я знаю, на что похожа луковица. Это такая круглая белая штуковина с торчащим сверху зелёным пучком. Она должна прямо-таки бросаться в глаза».

— Я пойду поищу, хорошо? — предложил он.

— Хорошо.

— Вон там, в густом, тенистом подлеске…

— Очень даже подходящее мешто.

— Ты имеешь в виду эти глубокие овраги?

— Я бы шкажал, идеальные ушловия.

— Да, так я и подумал, — горько отозвался Ринсвинд и отправился в путь, гадая про себя, каким образом лучше подманить луковицы.

«В конце концов, — размышлял он, — на рынке они уже связаны и подвешены над прилавком, но в природных условиях лук наверняка другой. Наверное, крестьяне, или кто там занимается отловом, используют натасканных на лук собак или же поют песни, чтобы заманить луковицы в ловушку».

Он начал бесцельно шарить среди листьев и травы. На небе уже появилась парочка ранних звёзд. Под его ногами чавкали светящиеся грибы, неприятно органические и похожие на сексуальные игрушки для гномов. Ринсвинда кусали маленькие летучие существа. Другие существа, к счастью, невидимые, прыжками или скользящими движениями скрывались под кустами и с укором квакали на вспугнувшего их волшебника.

— Луковицы? — шепотом позвал Ринсвинд. — Здесь есть луковицы?

— Несколько штук растет вон там, около старого тиса, — произнёс рядом чей-то голос.

— А-а, — отозвался Ринсвинд. — Ладно.

Наступила долгая тишина, нарушаемая только звоном комаров вокруг головы волшебника.

Он стоял не шевелясь, застыв как каменный. Даже его глаза были неподвижны.

— Извините, — наконец сказал он.

— Да?

— А который из них тис?

— Маленькое скрюченное деревце с небольшими темно-зелеными иголочками.

— Ага, вижу. Ещё раз спасибо.

Он не шелохнулся. В конце концов голос непринужденно осведомился:

— Могу я ещё чем-нибудь помочь?

— Ты ведь не дерево, правда? — спросил Ринсвинд, по-прежнему глядя прямо перед собой.

— Не дури. Деревья не разговаривают.

— Прости. Просто у меня в последнее время случались кое-какие заморочки с деревьями. Ну знаешь, как бывает…

— Нет. Я валун.

В голосе Ринсвинда почти ничего не изменилось.

— Прекрасно, прекрасно, — медленно произнёс волшебник. — Что ж, пойду собирать луковицы.

— Приятного аппетита.

Он осторожно, с достоинством прошагал вперед, разглядел в подлеске несколько сбившихся в кучку волокнистых белых штуковин, осторожно выдернул их и обернулся.

Неподалеку лежал валун. Но здесь повсюду были раскиданы валуны — кости Диска подходили в этом месте очень близко к поверхности.

Ринсвинд пристально посмотрел на тисовое деревце — а вдруг это все-таки оно разговаривало? Но тис, ведущий весьма уединенную жизнь, ничего не слышал о Ринсвинде — спасителе деревьев. К тому же он спал.