Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

Появление мое в квартире Пилипчуков произвело подлинную сенсацию. Мать Ванды, открывшая мне дверь, хотела было что-то сказать, но я уже успел перешагнуть порог и остановился при виде поразительной картины. За столом, уставленным бутылками и всяческой снедью, сидела Ванда, а рядом с нею — какой-то уже немолодой мужчина в форме офицера гестапо.

Вот так сюрприз, вот так нашел квартиру! Ванда и гестаповец! Кто бы мог подумать?! Владек, пожалуй, был прав. Ну что ж, нужно приспосабливаться к обстоятельствам.

Между тем офицер, оглядев меня, перевел взгляд на соседку и, не услышав от нее ни слова (до такой степени ошеломлена была Ванда моим появлением), поднялся. А я, ловко щелкнув каблуками, с энтузиазмом воскликнул:

— Хайль Гитлер! Разрешите отрекомендоваться. Богинский, коммерсант по хлебным продуктам, двоюродный брат Ванды. С кем имею честь?

Услышав, что он имеет дело с «двоюродным братом Ванды», гестаповец облегченно вздохнул (видимо, он ожидал встретить в моей особе своего соперника) и заговорил на чистейшем польском языке:

— Ясневский Генек, штурмфюрер бангофжандармерии, родом из Литвы, католик, шляхтич по происхождению, сорок семь лет, холост, жених дражайшей панны Вандзи…

— Бардзо пшиемно! — сказал я и вытащил из своего портфеля бутылку «монопольной». — Выпьем за наше знакомство.

— С величайшим наслаждением, пан Богинский! Я необычайно рад случаю познакомиться с двоюродным братом Вандзюни!

Мы чокнулись с гестаповцем и осушили рюмки. Затем налили по второй, по третьей… После каждой новой рюмки Ясневский становился все разговорчивее. Он не жалел слов на самопрославление и даже начал кое-что сообщать «под секретом» и «только между нами».

Я никак не мог решить, что делать. Понял лишь одно: Ясневский по уши влюблен в Ванду и имеет насчет нее самые серьезные намерения.

Она сидела молча и о чем-то думала. Мое внезапное появление и то, что я назвался ее «двоюродным братом», смутило девушку. Она почти не откликалась на безостановочную болтовню своего соседа.

А он между тем уже успел сказать мне, что, служа в немецкой жандармерии, занимается охраной железнодорожных объектов. Услыхав это, я повеселел: о, с этим женихом нужно сойтись поближе. Гестаповец, служащий в бангофжандармерии! Да это чудесно! Его, старого холостяка, влюбленность в Ванду надо будет использовать. А может, именно через него удастся выполнить операцию «Прозоровский мост»? Теперь уже без помощи Ванды не обойтись. Нужно попытаться. Рисковать разумно — можно. И я начал очень осторожно, но уверенно наступать.

Изрядно захмелев, гестаповец так разоткровенничался, что, если бы не слезы у него на глазах, можно было бы подумать, что он меня провоцирует.

— Поймите, пан Богинский, — жаловался он, — не от хорошей жизни пошел я в эту проклятую жандармерию. Знаю: мне, поляку благородного происхождения, не пристало это делать. Я вижу, как на меня смотрят мои земляки. И моя сладчайшая панна Ванда очень холодно меня встречает, а еще холоднее провожает. Вот уже два месяца, как я изо дня в день прихожу сюда и все не могу услышать желанного ответа. Ведь я не так уж плохо выгляжу. Но этот мундир… О, если б не он, Ванда уже давно вышла бы за меня замуж…

Ванда хотела что-то сказать, но я ее опередил:

— Что вы, пан Ясневский! Зачем так принижать себя? Мундир штурмфюрера бангофжандармерии вам к лицу, и мне очень приятно было с вами познакомиться. Я коммерсант и привык при каждом новом знакомстве задавать себе вопрос: «А что я получу от этого?» Знакомством с вами я весьма доволен. Оно может способствовать моим прибылям. Надеюсь, вы окажете мне кое-какие услуги?

Я взглянул на Ванду и встретился с ее холодным взглядом. Я понял: мою беседу с Ясневским она воспринимает вполне серьезно.

— Ну, конечно, конечно! Я весь к вашим услугам, — обрадовался гестаповец. — Я могу даже достать вагон для перевозки муки. И сам буду сопровождать его, чтобы ничего не случилось. При теперешней ситуации очень трудно перевозить по железной дороге такие дефицитные товары, как мука, крупа или сахар. Но положитесь на меня. Для двоюродного брата моей дорогой Вандочки я готов сделать все возможное и даже невозможное.

«А вы только завезите чемодан с толом на мост и там сбросьте его!» — чуть не вырвалось у меня. Я понял: этот старый холостяк ради Ванды готов на все. Надо только слегка подогреть его. И, налив еще по рюмке водки, я предложил:

— Давайте выпьем за предстоящую свадьбу такой чудесной пары, как пан Ясневский и панна Ванда… За ваше счастливое будущее!

«Жених» так и просиял, а Ванда вспыхнула.

— Я против такого тоста! Кто дал тебе (она подчеркнула это слово) право распоряжаться мною? — сердито спросила девушка. — Кто ты такой, что…

Но в этот миг я кончиком ботинка слегка наступил ей на ногу, давая понять, чтобы она замолчала. Ванда не договорила, только обожгла меня гневным взглядом и, встретившись с моими глазами, залилась румянцем и потупилась.

Я повторил свой тост:

— За вашу будущую женитьбу на Ванде, пан Ясневский!

— О-о! — воскликнул он. — За это я готов выпить целую бочку, не только водки, но даже дегтя. — И, с благодарностью глядя на меня, продолжал: — Какой вы, пан Богинский, душевный человек! Сам бог послал вас мне. Вы первый прямо сказали, что Ванда должна выйти за меня замуж. Надеюсь, вы, как двоюродный брат, повлияете на нее и на всех тех, кто возражает против нашего брака?

— Можете положиться на меня, пан Ясневский. Все будет в порядке.

Гестаповец совсем расчувствовался:

— Поверьте мне, я такой же добрый поляк и католик, как и вы, пан Богинский, как и моя драгоценная Вандуся. Понимаете ли вы, как трудно жить теперь? Платят жалкие пфенниги, на которые ничего не купишь. Хорошо, что я отлично владею немецким языком и не только стал фольксдойче, а даже выскочил в офицеры, а то… Мой отец — чистокровный поляк, а мать — литовка. Я воспользовался этим и раздобыл подтверждение, будто бы моя муттер из знатного прусского рода. Мне сразу же предложили должность в бангофжандармерии. Нет, вы не думайте, что все это я делал от души, ради какой-то там любви к рейху. И мне не очень сладко в этом мундире. Деньги не такие уж большие, и даром их не дают. Сначала я был на такой должности, что едва уцелел. Все время разъезжал по линии и один раз попал под обстрел партизан. Получил ранение в ногу, и меня освободили от поездок. Теперь охраняю станционные объекты.

Время было позднее, а гестаповец и не думал кончать свои пьяные излияния. На сегодня достаточно, подумал я. Нужно еще откровенно поговорить с Вандой и подумать, как лучше использовать Ясневского для выполнения задания. Я подал Ванде знак глазами: мол, пора кончать.

Она поняла меня и предложила:

— Давайте выйдем на улицу. В комнате душно. Да и спать уже пора.

Гестаповец попробовал подняться, но хмель, казалось, приковал его к стулу. Мы с Вандой взяли его под руки. Почувствовав прикосновение Ванды, Ясневский так и подскочил, едва не перевернув стол.

— Пшепрашам моцно… Я сам… Я сам… Целую ручку золотой панне Ванде за услугу. — Качаясь, как маятник часов, он заковылял к выходу.

Я успел шепнуть девушке на ухо:

— Не горячись, я все после объясню.

Мы вышли во двор. Прохлада летней ночи слегка освежила пьяного Ясневского. Я предложил:

— Пусть панна Ванда идет спать, а я немножко провожу почтенного пана. Надеюсь, вы не возражаете?

— Насчет того, чтобы моя Вандзюня шла бай-бай, я — за. Мне жаль этой крошки, что ей приходится возиться с двумя мужчинами… Пшепрашам еще раз. Обещаю после свадьбы не брать в рот ни капельки. Целую ручки, панна Ванда!

Он схватил руку девушки и начал страстно прижимать к губам.

— Спокойной ночи, пан Генек! — Она выдернула руку и убежала в дом.

— Какая чудная девчоночка! — восторженно воскликнул влюбленный шляхтич. — До сорока лет не женился, не мог найти себе подходящую пару. А тут — такая красотка, такое счастье! Благодарю тебя, владыка небесный, и тебя, наисправедливейшая матка боска, приносящая людям счастье!

О, да ты еще и набожный, господин жандарм! Это тоже неплохо. Безнадежно влюбленный, набожный жених… Всем этим нужно воспользоваться. Николай Иванович не раз повторял: «У каждого человека есть свое слабое место. Иногда не одно даже. Нам, разведчикам, нужно уметь подмечать и использовать это как у друзей, так и у врагов». Как на моем месте поступил бы Кузнецов? Всегда, оказавшись в сложном положении, я старался поставить его на мое место и представить себе, что он в данном случае делал бы.

Мои мысли прервал голос гестаповца:

— Вы о чем-то задумались, пан Янек? Надеюсь, вы позволите мне так называть вас?

— Пожалуйста, пан Ясневский…

— Можете и вы называть меня просто Генек. Ведь в скором времени мы породнимся.