Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

До этого Шишлин был в «звездном городке» (когда туда ездил Кастро). Береговой — генерал их старший, говорил ему на ухо: вот, видишь, свежий асфальт? Это вчера залили. А чтоб «не казалось», я солдат тут попросил походить. Да, и то… мы, космонавты, и так дорого народу стоим…

Вчера, вернувшийся с Байкала Бовин, устраивал мне разнос, зачем я «топтал его здесь, переписав его статью о Венском конгрессе Социнтерна. Всерьез обижался. Пришлось вынуть верстку и тыкать пальцем в полную (и опасную для него) хуйню, какую он там написал. Кажется, успокоил.

Вечером мы пили у него виски (на Б. Пироговской) вместе с Шишлиным. Тогда-то он все и рассказывал про Крым.

Кстати, я почти целиком прочитал стенограмму Крымской встречи. Она гораздо банальнее прошлогодней. Причины? Мне кажется, две: а) наличие Чаушеску, б) письменные тексты, а не свободный разговор.

11 августа 1972 г.

Болею. Третий день — не на работе. Провожу их бессмысленно. Жара не спадает. Все время больше 30°. Москва в дыму. Горят еще и леса. Пожарные, войска, местное население и москвичи — все там…, но говорят, (да и по густоте дыма видно) результатов пока нет. Горит картошка. Пытаются ее спасать «методом местного полива»: газеты пропагандируют этот способ — нечто вроде бутылки с зажигательной смесью против танков в 1941 году. Вообще — несчастье.

Очень контрастирует все это с «поступью» нашей Программы мира. Ворчуны даже противопоставляют одно другому, но ведь всегда в подобных случаях, так называемый, «народ» ищет козла отпущения.

Однако, как бы там ни было, предстоящий год с точки зрения снабжения будет очень тяжелым, а значит, и политически сложным. (Хорошо, кстати, что развязались с Ближним Востоком, опасностью — для нас!). Не. дай Бог, впрочем, если Демичев сделает свои выводы из засухи в смысле дальнейшего идеологического зажима!

Заезжал ко мне Куценков. Рассказал о «Кармэн». Большой он мастер по бабьей части. И красиво делает. Проблема эта меня увлекла.

Странное состояние бессмысленности, отсутствия конкретных желаний, какой-то общей «нецелесообразности» существования. Оттого и хочется поскорее вернуться на работу, где за ритмом суеты, в которой важное перемежается с пустяками, с нервами попусту, забываешь, что общий смысл все равно давно утрачен.

В № 7 «Нового мира» — вторая статья Ал. Янова о литературном герое 60-х годов. Во первых, он восстанавливает метод «новомирской» социологической литературной критики, укрепляя составленный при Твардовском мост к Белинскому- Добролюбову-Писареву. Во вторых, он железно проводит линию Твардовского — смотреть на наше общество реалистически и писать о нем без демагогии: речь у него, как вообще в серьезных статьях журнала, идет не о строительстве коммунизма, а о рациональном развитии общества в соответствии с его историческими и «национальными» (в широком смысле) возможностями и предпосылками. С этим корреспондирует и манера ссылок на партийные документы: из них берутся только деловые, реалистичные, пусть критические мысли и рекомендации. И сами эти документы рассматриваются как проявления самой нашей общественной жизни, а не как указующие персты, по которым она должна развиваться.

9 октября 1972 г.

Почти два месяца спустя. За это время: с 21 августа по сентября был в Италии. Еще до отъезда — рецензия для «Вопросов истории» Черменского на Волобуевский сборник. Мой разгромный отзыв. Сегодня на редколлегии (в присутствии рецензента) — обсуждение переработанного варианта. Гнусная ситуация. Узаконенная подлость совершается на глазах, а все вынуждены делать вид, что речь идет о научном споре.

Происхождение: подонок Шарапов — бывший наш референт, потом проректор Университета Лумумбы, потом ректор Высшей комсомольской школы, лизоблюд и жополиз Трапезникова, мечтавший стать член-корром и директором Института истории взамен Волобуева — написал донос Шелепину: что, мол, в сборнике посягают на руководящую роль КПСС в Февральской революции, на гегемонию пролетариата и т. п. Шелепин отписал соответствующую записку в ЦК. И Суслов с Демичевым дали указание раскритиковать сборник в «Вопросах истории КПСС» и в «Вопросах истории».

В «Вопросах истории КПСС» Загладин попытался торпедировать гнусную рецензию, а в «Вопросах истории» — я. У меня результативнее получилось: политических обвинений во всяком случае уже нет.

За две недели моей работы: встреча с итальянской делегацией (ужин на Плотниковом, тематика: Солженицын, разделение функций государства и партии и т. д. Спор — но не до предела). Коньо и Бюрль (ЦК французской компартии). Ужин с Коньо.

Все службы во главе с Агатиропом (Яковлев) подстраиваются под итог борьбы Черняев-Федосеев. Черняев получается, вышел с перевесом 52 на 48! Форсируется литература в духе моей статьи в «Коммунисте». Чхиквадзе (директор Института права) счел необходимым сообщить мне, что организаторы ученого совета в АОН в смущении. А те, кого они хотели заставить выступать, по отказавшимся это сделать, теперь радуются. Он, Чхиквадзе, среди них.

Заходил Иноземцев — тоже несколько смущен, что не поддержал меня решительно.

1-го же был в Опалихе у Дезьки (давид Самойлов, поэт, школьный друг). Вел себя как бонза-оптимист. Напился и потом вывалялся во всех глиняных траншеях. Удивляюсь, как на обратном пути ночью не попал в вытрезвитель!

Пономарев: доклады о 50-летии СССР. Расценивает свой доклад как «Анти- дюринг» — анти- антикоммунизм. Хочет публично громить (в «Правде») Каддаффи за антисоветизм. Поручил Брутенцу писать на эту тему статью.

Я предложил Б. Н. выдвинуть A. M. Румянцева[24] на директора ИМЭЛ (поскольку Федосеев собирается «сосредоточиться» на Академии наук). Б. Н. реагировал с интересом. Но колеблется, сомневается: говорил о том, как плохо относится к Румянцеву Суслов. Уповает на Кириленко, соперника Суслова. Посоветовал мне предложить Румянцеву выступить в «Правде» — в. порядке идеологической «реабилитации». Хотя «Правда», мол, не сразу и согласится…

Карякин за 4 месяца соорудил сочинение о «Моцарте и Сальери» и наивно излагал мне свои открытия, которых 150 лет ждала читающая Пушкина публика. Поразителен он.

Читаю Marc Paillet "Marx contre Marx".

Разговор с Коньо о Роже Гароди и нашем к нему подходе.

Книжка Элейнштейна по истории СССР — рецензия французского сектора (Международного отдела ЦК), возмущение Пономарева. И моя выволочка Моисееву за дезинформацию и глупость.

Письмо Ротштейна к Б. Н.'у о том, что политические выпады наших авторов против антикоммунистов вызывают либо смех, либо возмущение, потому что: а) ясно, что авторы этих инвектив не читали критикуемых книг, б) боятся их правильно цитировать, чтоб «не давать трибуны врагу». (Б. Н. - ругал это правило, которое «кто-то выдумал при Сталине», и оно стало законом, вместо того, чтобы добиваться отмены. Взамен он предлагает издавать «анти-антикоммунизм» за границей, чтоб свободнее можно было с цитатами из критикуемых текстов!

Луи Арагона наградили орденом «Октябрьской революции». За сотую долю того, что он иногда говорит о нас по поводу Солженицына и Чехословакии, кое-кого из советских авторов повыгоняли из партии и с работы.

10 октября 1972 г.

Приходил Румянцев. Несколько жалок. Я сообщил ему о своем разговоре с Пономаревым — «двигать» его в директора ИМЛ вместо Федосеева. Ему очень хочется, да и не скрывает: дал мне! «официальное согласие».

Пообещал ему организовать в «Правде» рецензию на его книгу о Мао.

Домнич — несчастный еврей из Высшей проф. школы. Шарапов — ректор и заведующий кафедрой Корольков устраивают ему моральный погром, который доведет его до физической смерти. («История христианского синдикализма», докторская диссертация). Плакал, признавался в пожизненной любви к своей жене, «которая тоже погибнет». Однокомнатная квартира, заваленная 50 000 выписок из источников и книгами. Обещал помощь. А что я могу!

17 октября 1972 г.

Пушкин — это как тоска по невозвратимой юности.

Роман Белова «Кануны» в «Севере» — о коллективизации. Пахнет литературой 20-30-х годов.

Вчера был на премьере «Под кожей статуи Свободы». Бомонд: Арбатовы, Самотейкины, Ефремов с женой- знаменитой артисткой «Современника». Евтушенко с порезанной рукой (обстругивал раму для подаренной картины). Меня либо не замечает искренне, либо презирает как чиновника, который не помог ему уехать в Америку. (Без меня обошлось, но видит Бог, я помогал). Интересно, на какой букве по Маяковскому — «Юбилейное» — он будет стоять в советской литературе: на «Надсоне» или на «Лермонтове»?

Спектакль не поразил. Но, конечно, пощечина властям. Ассоциативность, помноженная на любимовщину (технические и режиссерские находки), уже, видно, пройденный этап. И если бы культдеятели всяких управлений и министерств заботились не только о своих местах и могли делать хоть «местную политику», самое лучшее было бы «не заметить», адаптировать, представить скрытый в цьесе протест против советских порядков как шалость, адресованную в сторону.