Эллери Куин - Кот со многими хвостами. Происхождение зла

• Название: Кот со многими хвостами. Происхождение зла
• Автор: Эллери Куин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1883-Х

Несколько загадочных убийств, совершенных Котом-душителем, повергли в панику целый город, но больше всего пугало в них полное отсутствие мотивов («Кот со многими хвостами»). Нет мотивов и в не менее загадочных знаках, предвещающих возможные преступления («Происхождение зла»). Однако чем загадочнее, тем интереснее — таков девиз детектива-любителя и писателя Эллери Квина, который снова оказывается в гуще драматических и кровавых событий.

---

Эллери молчал.

— К тому же, — продолжал Джимми, — прошли слухи, что мэр подвергся нападению Кота, что теперь ФБР ведет расследование, а не полицейские управления, что фондовая биржа завтра не будет работать — а это факт, так как завтра суббота. — Он выпрямился на диване. — Эллери, я днем побывал в городе. В магазинах сумасшедший дом. Все только и заняты обсуждением слухов. По пути я заглянул домой посмотреть, удалось ли отцу и матери сохранить спокойствие в этом бедламе, и знаете, что я увидел? Швейцара на Парк-авеню, бьющегося в истерике. Братец, это конец света! — Джимми сердито ударил себя по носу. — Этого достаточно, чтобы отказаться от принадлежности к человеческой расе. Ладно, давайте выпьем.

— А как насчет Кота? — спросил отца Эллери.

— Ничего нового.

— Уитэкер?

— Казалис и психиатры возились с ним весь день и, насколько я знаю, все еще возятся. Но они вроде бы никаких отклонений не обнаружили. А мы ничего не нашли в его берлоге на Западной Четвертой улице.

— Неужели я все должен делать сам? — осведомился Джимми, наливая виски. — Тебе не полагается, Селеста.

— Что же будет теперь, инспектор?

— Не знаю, мисс Филлипс, — ответил старик. — И более того, не думаю, что хочу знать. — Он встал. — Эллери, если позвонят из управления, скажи, что я сплю.

Инспектор вышел, шаркая ногами.

— За Кота! — провозгласил Джимми, подняв стакан. — Пускай у него высохнут все потроха!

— Если ты намерен пьянствовать, Джимми, — сказала Селеста, — то я пойду домой. Я все равно собиралась уходить.

— Правильно. Ко мне.

— К тебе?

— Ты не можешь оставаться одна в своей грязной дыре. Все равно тебе рано или поздно придется познакомиться с моим отцом. Что касается мамы — она будет разливаться соловьем.

— Очень любезно с твоей стороны, Джимми. — Селеста густо покраснела. — Но это невозможно.

— Ты можешь спать в кровати Квина, но не можешь в моей! Почему?

Селеста рассмеялась:

— Это были самые ужасные и самые чудесные двадцать четыре часа в моей жизни. Пожалуйста, Джимми, не порть их.

— Не портить? Да ты просто пролетарский сноб!

— Я не могу позволить твоим родителям считать меня ребенком из трущоб, которого подобрали на улице.

— Ты сноб!

Эллери внимательно посмотрел на Маккелла:

— Вы беспокоитесь из-за Кота, Джимми?

— Да, но на сей раз и из-за кроликов. Они начали кусаться.

— Ну так из-за Кота вы, во всяком случае, можете не волноваться. Селеста в безопасности.

Девушка выглядела озадаченной.

— Это почему? — спросил Джимми.

— По той же причине, что и вы. — И Эллери обратил их внимание на неуклонное снижение возраста жертв. Потом он набил трубку и закурил, наблюдая за слушателями, которые уставились на него так, словно он только что продемонстрировал фокус.

— И никто этого не заметил! — пробормотал Джимми.

— Но что это означает? — воскликнула Селеста.

— Не знаю. Но Стелле Петрукки было двадцать два, а вы оба старше. Следовательно, Кот уже миновал вашу возрастную категорию. — На лицах молодых людей отразилось только облегчение, и Эллери почему-то почувствовал себя разочарованным.

— Могу я это опубликовать, Эллери? — Внезапно лицо Джимми вытянулось. — Совсем забыл. Noblesse oblige[91].

— По-моему, мистер Квин, — заметила Селеста, — люди должны об этом знать. Особенно теперь, когда они так напуганы.

Эллери посмотрел на нее:

— Подождите минутку.

Он вышел в кабинет и, вернувшись, сообщил:

— Мэр согласен с вами, Селеста. Положение скверное… В десять вечера я буду проводить пресс-конференцию, а в половине одиннадцатого выступлю по радио вместе с мэром в здании муниципалитета. Джимми, не подведите меня.

— Можете не сомневаться. Это насчет снижения возраста?

— Да. Как говорит Селеста, это должно хоть немного снять напряжение.

— Ваш тон не слишком обнадеживает.

— Вопрос в том, что может сильнее встревожить, — отозвался Эллери. — Опасность, грозящая вам самим или вашим детям.

— Понимаю. Я скоро вернусь, Эллери. Пошли, Селеста. — Он схватил девушку за руку.

— Только до такси, Джимми.

— Продолжаешь упрямиться?

— На Сто второй улице я буду в такой же безопасности, как на Парк-авеню.

— Как насчет компромисса? Я имею в виду отель.

— Джимми, ты тратишь время мистера Квина.

— Подождите меня, Эллери. Я поеду с вами.

Они вышли. Джимми продолжал спорить.

Эллери закрыл за ними дверь. Затем он вернулся к приемнику, включил его и сел на край стула, словно собираясь слушать.

Но когда начались новости, он приглушил звук и ушел в спальню.

* * *

Впоследствии говорили, что пресс-конференция и выступление по радио специального следователя, назначенного мэром, суматошным вечером в пятницу 23 сентября подействовало как тормоз на бегство ньюйоркцев из города и через несколько часов полностью прекратило панику. Кризис, безусловно, был преодолен и вряд ли снова достигнет прежнего уровня. Однако мало кто сознавал, что спокойствие все равно не наступит.

Когда на следующий день люди вернулись в город, было отмечено, что они, казалось, вообще перестали интересоваться Котом. Мощный поток телефонных звонков и личных вопросов, терзавших мэрию, Главное полицейское управление и полицейские участки почти четыре месяца, превратился в легкий ручеек. Чиновники на выборных должностях, подвергавшиеся своим электоратом постоянной бомбардировке, обнаружили, что осада снята по неизвестной причине. Vox populi[92], еще недавно подобный громогласному реву в газетных колонках писем читателей, сменился ласковым шепотом.

Был отмечен и еще более многозначительный феномен. В воскресенье 25 сентября в городских церквах всех вероисповеданий было необычайно мало народу. Хотя духовенство сетовало на этот факт, светские наблюдатели почти единодушно считали его вполне допустимым злом, учитывая «недавнее прошлое» (паника к тому времени уменьшилась настолько, что можно было считать ее недоразумением в истории города). «Люди заполняли церкви до отказа в летнее время, — говорили они, — из-за охватившего их невыносимого страха перед Котом, они просто искали духовного утешения. Внезапное снижение религиозного экстаза у прихожан могло означать лишь то, что паника стихла, и маятник качнулся в другую сторону. Вскоре, предсказывали наблюдатели, посещение церквей войдет в свой обычный ритм.

Повсюду люди поздравляли друг друга с «возвращением к здравому смыслу». Все, разумеется, признавали, что необходимо принять меры для охраны молодежи, ведь ей Кот все еще угрожал, однако даже в официальных кругах все, казалось, чувствовали, что худшее позади.

Все выглядело так, словно Кот уже пойман.

Однако те, кто не поверил в наступившее спокойствие, видели весьма тревожные признаки.

Начиная с субботы 24 сентября «Вэрайети» и бродвейские обозреватели начали сообщать о неожиданном увеличении числа посетителей ночных клубов и театров. Оно было слишком резким, чтобы приписать его смене сезона. Театры, где все лето стояли полупустые залы, теперь испытывали приятную необходимость вновь нанимать уволенных билетеров и вывешивать объявления: «Только стоячие места!» Администрация клубов с изумлением и радостью наблюдала переполненные танцевальные залы и высокомерно отправляла восвояси лишних посетителей. Бары и закусочные Бродвея испытывали небывалый бум. В цветочных, кондитерских, табачных магазинах не было отбоя от покупателей. Сбыт алкогольных напитков утроился. Зазывалы и спекулянты билетами вновь начали улыбаться. Букмекеры протирали глаза, видя такое количество ставок. Стадионы и спортивные арены сообщали о рекордном числе зрителей. Бильярдные и кегельбаны срочно нанимали новых служащих. В тирах на Бродвее, Сорок второй улице и Шестой авеню не было недостатка в желающих пострелять.

Короче говоря, все ночные заведения переживали небывалый расцвет. По Таймс-сквер, от захода солнца до трех часов ночи, было невозможно проехать. «Совсем как во время войны», — говорили таксисты.

Феномен не ограничивался центром Манхэттена. То же самое происходило и в увеселительных местах Бруклина, Бронкса, Фордем-роуд и других районов.

На этой неделе служба подсчета радиослушателей также получила весьма неожиданные результаты. Обычно, когда в эфире начинались осенне-зимние циклы радиопередач, количество слушателей резко возрастало. Теперь же оно, напротив, столь же резко уменьшилось. Это касалось всех программ — в том числе независимых радиостанций. Тот же факт отмечали и телеобозреватели. Ньюйоркцы не слушали радио и не смотрели телевизор.

Вице-президенты радио- и телекомпаний лихорадочно готовили отчеты и объяснения, в основном мазохистского содержания. Казалось, никому из них не приходил в голову напрашивающийся вывод: радио и телевизор не могут работать, когда никого нет дома.