Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

Особо конструктивную роль сыграл вице-президент Краевой Рады Народовой Станислав Грабский*, который выступил против Миколайчика, он сотрудничал с нами еще в Лондоне (министр и депутат сейма). Он поддержал новую границу Польши с Украиной и Белоруссией, отдав нам Львов. В Западной Украине и Западной Белоруссии население состояло преимущественно из украинцев и белорусов, поляки были только крупными землевладельцами.

Вопрос об аресте польских генералов из Армии Крайовой: такие вопросы решались только в Москве. Окулицкий и его люди занимались диверсиями в нашем тылу и под их руководством убили многих наших людей…

Видимо, польское правительство решило, что настала пора принимать решительные меры против незаконного лондонского.

Не знаю, что имели в виду руководители польского правительства, когда отправляли телеграмму Сталину, но он решил эту проблему. Так что получается, что инициатива ареста «лондонского правительства» исходила от поляков.

Мы неоднократно докладывали о терактах АК против наших военнослужащих. Нам было приказано ничего не предпринимать без согласования с Берутом и Берлингом.

Как мне стало известно, Окулицого и других судили в Москве, а Окулицкого ликвидировали в тюрьме[275]. Однако это был провокатор, сотрудничавший с НКВД с 1940 года и одновременно — с англичанами.

Мы задержали информацию об аресте Окулицкого и других до получения от них признаний в организации диверсий в нашем тылу[276]. Окулицкий пытался начать переговоры с Берия и писал ему.

Берут и другие польские руководители влияли на следствие по всем крупным польским деятелям, задержанным нами.

Нам сильно помог в разрешении конфликтной ситуации в апреле-мае 1945 года депутат польского сейма Витос*[277]. Тогда же, в 1945 году, было принято решение о выдавливании за границу авторитетных поляков, поддерживавших правительство Миколайчика.

Мы помогли Беруту выиграть выборы в Польше и командировали туда начальника <отдела Д> МГБ Палкина* для технической помощи польской избирательной кампании[278].

Глава 10. ОХОТА НА ГИТЛЕРА. 1945 год (январь-май)

Победный 1945 год. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова упорно продвигаются в глубь Германии. До Берлина — всё ближе и ближе.

Одна из главных задач, которая поставлена уполномоченному НКВД по 1-му Белорусскому фронту Серову, — отыскать Гитлера и главарей Рейха живыми или мертвыми; любой ценой, только бы опередить американцев.[279]

Несмотря на близость победы, отношения между Сталиным и союзниками продолжают ухудшаться. Лидеры сверхдержав откровенно друг другу не верят; бессмертные «Семнадцать мгновений…» — ровно об этом, про сепаратные переговоры американцев с немцами. О том же пишет в записках и Серов.

Генерал сумел выполнить приказ: он нашел и самого фюрера, и его молодую жену Еву Браун*, и Геббельса со всем многочисленным семейством.

Это произойдет уже после того, как Серов вместе с передовыми частями армии генерала Берзарина* войдет в Берлин и первым доложит Сталину о том, что наши войска ворвались в столицу Германии.

День Победы Серов встретит также в Берлине. Ему доведется лично участвовать в подписании акта капитуляции. Именно Серову была поручена доставка на церемонию фельдмаршала Кейтеля. На исторических фотографиях он стоит за спиной у Кейтеля слева…

Бьюсь об заклад — большинству из вас доводилось видеть эти кадры и раньше. Они растиражированы в тысячах книг, учебников, фильмов, вот только без Серова. После отставки и опалы его изображение со всех снимков было удалено. Опальный генерал не имел права оставаться в истории.

Подлинные, неотретушированные фотографии уцелели лишь в архиве Серова: в этой книге они публикуются впервые…

Впрочем, уполномоченному НКВД приходилось заниматься и не самыми приятными вещами. Именно Серов, например, отвечал за принудительную отправку немцев для работы в Союз: мобилизации подлежали трудоспособные мужчины в возрасте от 17 до 70 лет.

Не менее активно велась работа и по зачистке освобожденной территории. К 13 июня 1945 года силами аппарата Уполномоченного НКВД по 1-му Белорусскому фронту было задержано и арестовано 66 339 чел. «вражеского элемента».[280]

2 мая в дополнение к прежним должностям — зам. наркома, уполномоченный НКВД — Серов получает еще одно назначение: зам. командующего войсками 1-го Белорусского фронта (Жукова) по делам гражданской администрации.

Отныне он будет заниматься не только борьбой с немцами, но и за немцев: формировать новую власть, организовывать жизнеобеспечение освобожденной территории, налаживать порядок и безопасность.

Серов — солдат. Любой приказ он привык выполнять; а если и обсуждать — то лишь по прошествии множества лет…

По дороге в Берлин

В связи с тем, что записывать не было времени, то я урывками только перечисляю радостные события, которые были записаны на бумажках…

23 февраля — наконец-то 8-я армия Чуйкова заняла Познань после месячной осады. Было захвачено в плен около 20 тыс. немцев. Я туда съездил, город полуразрушен, немцы ходят, как идиоты, бессмысленный вид, побираются около всяких сбросов, чтобы им пожрать…

15 февраля позвонил Булганин и сказал, что убывает из Варшавы в Москву на должность заместителя наркома обороны[281]. Вместо него — начальник политического отделения 1-го Украинского фронта Шатилов.

Надо и мне убывать из Варшавы, я уже как уполномоченный по Польше все дела, которые поручали, сделал[282].

28 марта был занят г. Гдыня Рокоссовским.

30 марта — занят г. Данциг, до 10 тыс. пленных.

Когда я туда приехал, то страшно <было> смотреть, сколько трупов немецких, и как разбит город.

Пишу раз в неделю, перед сном делаю пометки, а затем восстанавливаю детали.

Через пару дней мне вновь пришлось быть на этом направлении. Впереди был город Ландсберг, так значился по карте. Войска продолжали наступление. Сопротивление немцев было не особенно сильное[283].

Наши части окружили город со всех сторон. Танкистам была команда на атаку, головной танк с флажком рванул вперед, и все танки пошли на город. Я пристроился на своем бронетранспортере, и за ними. Стрельба была короткой, и мы в городе. Пехота с криками «ура!» также подходила к окраине, стреляя больше от радости, чем по необходимости.

Когда мы добрались до центра города, то нам представилась жуткая картина. Город мёртвый. Я увидел около ворот одного старика лет 70 и двух старушек. Многие дома были разбиты артиллерийским огнем, жители убежали с немцами.

Немецкие солдаты, которых мы захватили, уже были не те наглые. Они уже понимали безнадежность своего положения. Когда спрашиваешь его: «Гитлер капут?», он чётко отвечал: «Яволь», т. е. верно.

Зайдя в дом, можно было увидеть почти всё нетронутым: стояли кровати, мебель и всё, что полагалось в жилом доме. Наши солдаты ходили с автоматами наперевес и более всего для видимости постреливали по окнам. Везде и всюду виднелись дыры от пулевых пробоин в окнах и дверях.

По ходу обстановки на следующий день мне вновь пришлось проезжать через этот злосчастный Ландсберг. В течение суток 75 % домов было сожжено. Везде возникали новые пожары. Я был удивлён, ведь накануне я видел почти не сожжённый город. Как же все это могло случиться? Наших войск уже не было, кроме отдельных автомашин, подвозивших боеприпасы.

Я всё-таки решил выяснить, в чём дело и как это произошло. Захожу в один дом, из которого только что вышли двое солдат. Поднялся на второй этаж, зашёл в квартиру. Смотрю: там на полу разложены занавеси, которые подожжены и тлели. От занавесей натянуто полотно к куче наложенной мебели. Значит, всё это проделали наши солдаты.

По возвращении оттуда я всё это рассказал командующему фронтом Жукову Г. К. Он мне на это ответил, что у него имеются еще десятки таких сообщений, что солдаты жгут дома в городах и населенные пункты и группами насилуют женщин.

Я ему посоветовал донести об этом в Ставку и принять соответствующие меры к прекращению: всё-таки наша политика не заключается в истреблении народа и жилищ. Он мне на это ответил, что мы обсудим на заседании Военного совета и примем соответствующие меры, затем он сказал, что его вызывают в Москву.

Через 3 или 4 дня был получен строжайший приказ Ставки Верховного Главнокомандования о прекращении этих дел. При этом в качестве «отличившихся» фронтов приводился и наш доблестный 1-й Белорусский фронт[284].

Значит, на других фронтах наши солдатики так же вели себя. Правда, нужно понять и наших бойцов, у которых на родине разрушены посёлки, города и убиты родные.