Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

Через несколько дней мне поручили составить план охраны подступов к Москве, имея целью на всех основных магистралях, идущих к Москве, — это на Минском шоссе, на Можайском, на Горьковском, Калининском, Смоленском, Калужском и др. — поставить подразделения пограничников непосредственно за линией фронта с задачей задерживать отходящие части Красной Армии и отдельных бойцов, беспорядочно отступающие или потерявшие управление, затем их быстро формировать и передавать в распоряжение Западного фронта, в то время которым командовал Жуков Г. К.

Я все подготовил, составил карту, указал численность, необходимую для выполнения этих задач, подготовил проект постановления ГОКО, оставил прочерки в тех местах, где надо было поставить фамилии начальников, и послал в Кремль.

В 2 часа ночи ко мне уже вернулся этот документ в виде постановления ГОКО. И, к своему удивлению, я увидел, что начальником охраны Московской зоны обороны назначен генерал-полковник Серов И. А.[106]

Ну что, постановление для меня — закон. Я на следующий день подобрал генералов, знакомых мне по Академии, на должности начальников секторов Московской зоны обороны, выделил имевшиеся подразделения, и к вечеру уже все 8 секторов заняли свои места и приступили к работе[107].

Ежедневно мне доносили о задержании сотен и тысяч бойцов и командиров, которые запрудили дороги и двигались на Москву. Вообще на некоторых участках я, выезжая на место, наблюдал картину отступавших воинов, которая в значительной мере напоминала описание Л. Толстым 1812 год<а>.

Я для себя установил такой порядок, что утром одевался потеплее и выезжал на определенную трассу. Там я находил начальника сектора и командующего по линии Красной Армии, узнавал обстановку, положение и состояние войск, выслушивал просьбы командиров, оборонявших рубежи, и, возвращаясь в Москву, писал сводку, которая шла Верховному Главнокомандующему, и по ней принимались меры, о чем я в ряде случаев узнавал потом…

И еще я наблюдал, что в те времена — сентябрь, октябрь, ноябрь 1941 года — командиры полков и дивизий мало выезжали на передний край, к бойцам, а находились в 3–4 километрах от переднего края. Поэтому в этот тяжелый момент в жизни войск не могли быстро и оперативно влиять на успешный ход боя или вовремя остановить отступление. А немцы этой нашей растерянностью и пользовались.

Правда, к этому времени Ставка приняла решение подтянуть под Москву до 30 тысяч свежих частей из Средней Азии, Центральной России и из Сибири. Некоторые дивизии уже прибыли и заняли позиции.

Мне пришлось побывать в дивизии ныне легендарного комдива Панфилова*, только что прибывшего под Москву. Проверив сектор, я свернул в одну деревню, откуда все время слышались взрывы снарядов и трескотня пулеметов.

Когда я подъехал к деревне, все было спокойно, но около каждого дома стояла небольшая группа бойцов в 5–6 человек с автоматами. Я, остановившись, разговорился с ними. Они мне рассказали, что немцы вот уже четыре раза за день атаковали эту деревню, но мы не сдаем.

Я спросил: «А кто тут командует?» Мне ответили: тут их «старшой», а кто он — не знают. Я спросил: «Где он?» Мне ответили: «В середине деревни»…

Зашел в дом, там генерал-майор стоял над картой и рассматривал. Я поздоровался и представился. Он сразу надел на себя снятый ремень, подтянулся и стал мне докладывать обстановку.

Генерал производил хорошее впечатление. Это был Панфилов. Когда он дошел до наличия своих войск в дивизии, затрещали пулеметы, стали рваться мины, послышались крики, и во всю прыть по деревне мчались санитарные двуколки. Я выхватил маузер и к дверям.

Панфилов, накинув на себя шинель, — за мной и в дверях, остановив меня за руку, сказал: «Я вас не пущу». Посмотрел на него с удивлением и увидел у него на петлицах шинели четыре шпалы. Видимо, он еще не успел поменять, так как ему только что присвоили генеральское звание.

Я его спросил: «В чем дело?» Он ответил: «Пошлем офицера на улицу, он выяснит обстановку, а рисковать не надо». Ну, я тогда спокойнее сказал: «Пойдемте вместе посмотрим», — и мы вышли. Оказывается, немцы в пятый раз ворвались в деревню и овладели двумя-тремя крайними домами. Наши их контратаковали и отбили дома. Дом, в котором мы были, был следующий, который могли бы захватить немцы.

На улице спокойно стоял капитан из штаба Панфилова, который на мой вопрос «Как дела?» ответил: «Ничего. Если бы туго было, то я прибежал бы вас предупредить». А ведь это «туго» высчитывалось секундами, тогда бы и нам пришлось пускать в ход оружие. На улице валялись трупы убитых немцев вперемешку с нашими.

Я этот привел пример, потому что, когда начальник возле бойцов, то они себя увереннее чувствуют, и их атакуют по пять раз, а они не сдаются и отбивают атаки.

Правда, в дальнейшем ходе войны был приказ Верховного, определяющий, за сколько километров должны находиться начальники и штабы от переднего края, по этому приказу командир дивизии мог быть в 3–4 километрах от этой деревни, но Панфилов был с бойцами, с ними же он потом и погиб, получив звание Героя Советского Союза.

В это же время погиб и Доватор*, командир кавалерийского корпуса, мой однокашник по академии. Но тот глупо рисковал. Выехал на бугор в целях рекогносцировки, а немцы увидели группу бойцов, обстреляли из минометов и убили его. Да еще в придачу несколько человек ранили и убили, когда тело Доватора вытаскивали с этой высоты…

Наши начальники секторов хорошо подружились с командующим 16 армией генерал-лейтенантом Рокоссовским, В. И. Кузнецовым*, Болдиным, Захаркиным, Беловым, Говоровым, Ефремовым, стоявшими тогда на подступах к Москве, каждый в своем секторе.

Мне приходилось встречаться со всеми. С К. К. Рокоссовским я встретился в районе деревни Нефедовка. Встреча была не из приятных, так как я видел, что войск у него кот наплакал, как говорят в простонародье, но он держал себя стойко и с достоинством…

Кстати сказать, на днях вызвал меня т. Сталин, и в ходе разговора я ему тоже рассказывал, как обстоят дела под Москвой…

В первых числах ноября немец остановился почти на всех участках. В этом году выпал снег очень рано. Первый раз — 17 октября, затем — в конце октября и больше не таял.

Последний парад наступает…

5 ноября в час ночи мне позвонил Поскребышев и сказал сейчас же выехать на ст. метро «Маяковская». Я быстро приехал и стою на улице. Смотрю — идут автомашины с синим светом. Это во время воздушной тревоги машины включали синий свет (члены правительства).

Из первой машины вышел т. Сталин, за ним — Микоян, Маленков и Берия. Поздоровались. Стали входить в метро, он мне сказал, что надо выбрать место для торжественного заседания 6 ноября, а то немец может разбомбить.

Спустились вниз. Там вся посадочная площадка была забита женщинами с детьми. Все спали. Некоторые, увидев т. Сталина, сели и стали с любопытством разглядывать.

Потом т. Сталин спросил, почему они здесь, я сказал: «Тревога». Затем он сказал: «Завтра к 6 часам организуйте небольшую трибуну и стулья для москвичей. Здесь будет торжественное заседание».

Я за ночь и часть дня 6 ноября, вместе с председателем Моссовета Прониным* и НКПС Хрулевым*, приняли необходимые меры к оборудованию как «зала», так и буфетов вдоль зала. Все получилось хорошо.

Часа в 4 вечера мне позвонил т. Микоян и сказал: «Хозяин сказал, чтобы ты к 17.00 был на Белорусском метро». Я в начале не понял, почему туда ехать, а затем он мне сказал: «Закажи туда поезд-метро, и мы доедем до станции Маяковская». Я быстро все это сделал и вовремя был на Белорусском.

Опять подъехали машины, поздоровались, т. Сталин спросил, все ли готово, и спустились к поезду. На станции Маяковская уже народ был в сборе. Вовремя начался доклад т. Сталина. Очень хорошо был изложен…

После доклада был концерт. По окончании 1-го отделения Сталин спросил: «А что, 2-го отделения не будет?» Я сказал: «Нет». Он сказал: «Напрасно».

Я быстро вышел в зал, увидел артиста Дормидонта Михайлова* и договорился на 2-е отделение. Сталин был доволен, аплодировал.

Потом мы все сели в вагон метро, чтобы следовать на станцию Белорусская. Сталин, стоя, держался за петлю. Машинист поезда метро был подобран лично наркомом путей сообщения Хрулевым, с орденом Ленина.

Только тронулись и стали набирать скорость, вдруг сразу поезд встал как вкопанный. Сталин полетел вперед. Я стоял сзади и успел его схватить в обнимку, и удержал от падения. Он рассердился.

Я пошел к машинисту. Он стоит белый, как полотно. Я спросил спокойно, в чем дело. Он посмотрел на меня и пересохшим голосом сказал: «Не ту кнопку нажал». Я понял, что парень от волнения нажал не ту кнопку. Я ему сказал: «Давайте спокойно, поедем» и от него не выходил.

На станции Белорусской Сталин вышел и сразу пошел к машине. По дороге он спросил у меня, в чем дело. Я ему спокойно сказал: «От волнения нажал не ту кнопку». Затем мне Сталин сказал: «Предупредите Артемьева* (командующего МВО), чтобы завтра парад не в 10 часов утра, радио выключить, не транслировать парад».