Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

Когда все было готово, я пошел к нему в приемную и ждал. Он вышел один и пошел. Я за ним. Когда пришли в комнату, где был накрыт стол, он сел и спросил: „Давай выпьем цинандали?“. Выпили. Стали кушать.

Потом он посмотрел на меня и говорит: „Сегодня эти сволочи (члены ГОКО) знаешь, что мне сказали? Берия говорит, что построено в Арзамасе бомбоубежище для Ставки Верховного Главнокомандования, поэтому они постановили, чтобы Ставка и я переехали из Москвы туда. Я сказал, что нет надобности. Они начали настаивать. Я тогда разозлился и сказал им: „Если я уеду из Москвы, вы, сволочи, сдадите немцам Москву и сами разбежитесь. Пошли к черту!“, и ушел. Ты подумай, Сашо, какие подлецы!“. Я ему сказал, что: „Правильно ты поступил, Сосо, разбегутся и Москву сдадут“. Мы еще выпили, и он ушел».

Я внимательно слушал и подумал, что Сталин все-таки, видимо, переживал, что поступил опрометчиво, доверившись договору Молотова-Риббентропа, и не послушался донесения нашего агента в апреле из Берлина, предупреждавшего нас о готовящемся нападении на СССР. Еще немного поговорили о войне с Эгнатошвили, и он ушел…

Мне запомнился хорошо случай, когда он рассердился, узнав, что в Куйбышеве уехавшие туда члены Правительства после 16 октября 1941 года, — Вознесенский, Ворошилов, Молотов, Каганович и остальные члены Политбюро «вообразили, что они там вершат судьбы страны», и многие местные товарищи, — я имею в виду обкомы, облисполкомы, — со всеми вопросами стали обращаться к «Куйбышевскому правительству», а те, как настоящие правители, стали решать все вопросы.

Я не помню, кто-то из министров, возглавлявших здесь свою оперативную группу, доложил Сталину, что ему не дали необходимых заготовок для изготовления минометов. Сталин разозлился, тем более в решении Политбюро, которое все принимали, в том числе и «куйбышевские правители», было сказано, что на ГОКО возлагается вся полнота власти и ответственности по военным, политическим и хозяйственным вопросам. Поэтому он и разозлился.

В таких случаях, перезваниваясь с министрами, а они мне часто звонили, зная, что я все время держу непосредственную связь с фронтами и знаю обстановку не со слов, а бываю на передовых, некоторые зачастую просили зайти попить чайку и поговорить. Ну, гроза с «Куйбышевским правительством» разразилась быстро.

Вечером мы все получили шифровку «Всем, всем…», имея в виду совнаркомы и ЦК республик, обкомы, облисполкомы, наркоматы СССР и т. д. Текст примерно такой:

«Вопреки всяким слухам и разговорам о том, что Советское Правительство находится в Куйбышеве, настоящим предлагается по всем вопросам — военным, политическим и экономическим — представлять предложения, запросы и просьбы по адресу: Москва, Кремль, Совет народных комиссаров, подпись: И, Сталин».

Вылет в Ростов

Пишу непоследовательно, но точно, так как между событиями, которые описываю, и изложением их проходит несколько дней, как правило, поэтому они свежо воспринимаются, а следовательно, и излагаю, как они были.

В конце октября немец подошел к Ростову-на-Дону. Я часто связывался с начальником УНКВД и секретарем обкома Двинским* ввиду того, что в области развернулась большая работа по организации истребительных батальонов и партизанских отрядов. Вроде все шло хорошо.

Затем, когда подступили фашисты, оттуда пошли тревожные телеграммы о том, что в городе началось мародерство, начали неорганизованно выезжать, забирая для себя вплоть до заводских ценностей и т. д.[103]

В связи с этим мне приказали вылететь на 3 дня, разобраться и помочь навести порядок. До Ростова долететь не мог и сел около Новочеркасска, а там на машине добрались.

Везде чувствуется тревожное состояние. В городе действительно нашлись бесчинствующие элементы, но главная беда заключалась в том, что руководители предприятий, горсовета и других административных органов растерялись и не руководили.

Собрали совещание руководителей, долго заседали, при этом задавались вопросы почти те же, что и в Москве. Меня т. Двинский познакомил с планом организации истребительных батальонов и партотрядов, и выглядит это довольно продуманно. Потом я поехал в УНКВД и там поговорил с руководителями штабов истребительных батальонов[104].

Люди подобраны толковые, большинство милицейские работники. Чекистов было мало, и я узнал, что они неохотно идут на это дело. Я выругал <их> и провел с ними совещание и приказал назначать <их> в штабы истребительных батальонов на равных с милицейскими работниками. Кто будет отказываться отправлять в Красную Армию на фронт. Думаю, что это подействует.

Ночью разбирался с арестованными мародерами и различными сомнительными лицами, которых и в мирное время было достаточно.

Ночью, вернувшись в Ростов уже, получил записку по ВЧ из НКВД СССР вылететь обратно.

«Дурачок этот Гитлер»

Через несколько дней я был у т. Сталина в связи с плохой работой ВЧ-связи.

В воскресенье, часов в 8 утра, мне позвонил т. Сталин и говорит: «Вы ведаете ВЧ-связью?» Я ответил утвердительно. «А почему она плохо работает? Я пытаюсь соединиться с Калининским фронтом, а мне не дают, а потом соединили, но ничего не слышно. Неужели я не могу говорить с командующим?» Я сказал, что разберусь и доложу.

Мне его стало жарко. Действительно, человек руководит войсками и не может связаться. Я быстро узнал, в чем дело. Оказывается, наркомсвязь 270 км от Москвы до Калинина не может вот уже две недели восстановить связь напрямую, а соединили т. Сталина через Волхов и другие станции в обход. В общем, линия получилась более 1500 км, конечно, ничего не слышно.

Кроме того, несмотря на мои настоятельные просьбы решить вопрос о том, чтобы станции ВЧ и линии связи были в одних руках, не решен, и получилась чепуха. Станции ВЧ — у МВД, а линии (провода) — у наркомата связи. Что бы ни случилось, виновного не найдешь. Я позвонил наркому связи Пересыпкину* и рассказал об этом разговоре, а затем доложил Сталину. Он возмутился и сказал: «Вечером вызову».

Действительно, вечером вызвали в Кремль меня и полковника Пересыпкина (он тогда был наркомом связи и заместителем наркома обороны).

Тов. Сталин сразу обратился к Пересыпкину: «Почему плохо работает связь?» Он пытался свалить вину на станцию ВЧ-связи. Я в начале было молчал, а потом не выдержал и говорю: «Т. Сталин, спросите у него, почему он с Калининым связывает через Волхов, а не напрямую?», и Пересыпкин вынужден был признаться, что прямой линии связи «Москва — Калинин» нет.

Т. Сталин возмутился, выругал его и сказал, обращаясь ко мне: «Что надо сделать, чтобы выправить дело?» Я сказал, что станция ВЧ-связи и линии связи (провода) должны быть в одних руках, тогда будет толк. Т. Сталин сказал: «Правильно, надо передать в НКВД линии связи и войска, которые их обслуживают»[105].

Пересыпкин пытался возражать, но т. Сталин на него обрушился за непорядки в войсках связи, и решение о передаче состоялось. И все же после этого Пересыпкин попытался попросить у Сталина 2 полка связи сделать гвардейскими. Сталин с усмешкой сказал: «Какие там гвардейские, если связь наладить не могут?»

В это время в кабинет вошел секретарь МГК, он же начальник ГлавПУРа Щербаков А. С. и смущенно, переминаясь с ноги на ногу, заглядывая в бумажку, доложил Сталину И. В., что на Западном фронте захвачен немецкий офицер связи, у которого отобрали приказ Гитлера войскам овладеть Москвой к 7 ноября, где он будет проводить парад войск на Красной площади.

Сталин И. В. посмотрел на нас и спокойно сказал: «Дурачок этот Гитлер. Мы на Западный фронт вместо Конева назначили более способного и боевого командующего Жукова. Кроме того, скоро прибудут войска с Дальнего Востока, которые направим на Западный фронт, так Гитлер побежит от Москвы, только пятки засверкают».

В этих словах была уверенность Верховного в боевых способностях нового командующего, а также убежденность, что Москву не сдадим немецким захватчикам.

Я потом созвонился с Щербаковым А. С. и поинтересовался, что за приказ изъяли у захваченного немецкого офицера, о котором он доложил т. Сталину. Щербаков А. С. мне рассказал, что в приказе говорится о том, что противник, т. е. Красная Армия уже разбита, и немцы преследуют отходящие части к Москве, и зачитал некоторые места:

«Необходимо обойти Москву с юга и с севера и отрезать пути снабжения Москвы, а также Тулу, Каширу и Сталиногорск. Кольцо окружения должно быть сужено до окружной железной дороги. По указанию фюрера всякая капитуляция Москвы должна быть отклонена».

Начальник охраны Московской зоны

Я продолжал каждый день ездить на «фронт», т. е. за 20–25 км от Москвы, где стояли части Советской Армии. «Стояли» тоже следовало бы взять в кавычки, так как в последние дни сотни и тысячи солдат и командиров стекались в Москву под разными предлогами. Я в одном из ежедневных сообщений написал об этом в Ставку…