Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

Историческая смычка

15 мая. Осталось 2 недели до конца. Сегодня и завтра будут закончены работы по отсыпке и уборке шлюзов и днищ. Будем затоплять водохранилище.

Советуюсь с Жуком, он говорит: «Надо воду в шлюзы давать потихоньку и каждый шлюз топить хотя бы двое суток». Я ему говорю: «Дней осталось 15, а шлюзов топить 10. Где мы пять дней возьмем?» Молчит. Раппапорт тоже молчит.

На следующий день я назначил затопить два шлюза сразу…

Два шлюза затопили, на ночь оставили дежурного, самосвалы и людей, чтобы сразу ликвидировать прорыв. Но, видимо, укатка дала свой эффект. Вода никуда не просочилась.

В следующие три дня потопили еще 5 шлюзов. Все обошлось нормально. В одном шлюзе было вода пошла, но сразу забили. Жук, естественно, опять за свою теорию, что я в рубашке родился.

30 мая затопили последние два шлюза. Остался не затопленный участок между первым и вторым шлюзами, где должны объединиться Волжские и Донские воды.

Накануне я позвонил секретарю Сталинградского обкома Гришину* И. Т. и говорю: «Если хочешь посмотреть, как будем соединять Волгу с Доном, приезжай». Гришин во время строительства помогал и оказывал содействие. Он говорит: «Обязательно. Я с собой возьму председателя облисполкома, киношников, корреспондентов и пр.». Я ему не посоветовал брать киношников.

Еще забыл записать, что три дня назад приехал ко мне скульптор Вучетич* и попросил проехать посмотреть, как он поставил монумент т. Сталину около шлюза № 1. Он уже закончил отработку верхней части монумента — головы и теперь откроет всю фигуру, и мы должны решить, все ли правильно.

Ну, поехали. Приехали, сели на катер и поплыли по Волге. Заплыли за 3 километра, посмотрели. Мне показалось, что фигура т. Сталина обращена не к Сталинграду, а в сторону. Подплыли ближе — действительно, голова повернута в сторону от города.

Говорю Вучетичу: «Как же так вы небрежно поставили». Он, заикаясь, говорит: «Иван Александрович, вот и хорошо, что вы заметили это». Я говорю: «Чего же хорошего, нас за это изобьют». Он, улыбаясь, говорит: «Завтра приезжайте в это время, и т. Сталин будет смотреть на Сталинград».

Я, по-честному говоря, усомнился. «Ну, хорошо, завтра приеду», и распрощались. На следующий день и действительно убедился, что голова повернута на Сталинград. Вот кудесники.

А ведь вся фигура 20 метров, голова 3 с лишним метра, вес более 10 тонн, и как они ее поворачивали, для меня осталось загадкой, а времени слазить внутрь фигуры не было[433].

Наступил день 31 мая. Я решил не 1 июня, а накануне соединить воды Волги и Дона, досрочно за сутки. Поехали на место, все осмотрели. Я т. Гришину показал пару шлюзов. Мне доложили, что люди на перемычке, которую будем со стороны Волги раскапывать, готовы и экскаватор тоже готов.

Мы условились так: с обеих сторон наблюдают за мной, как я махну фуражкой, со стороны шлюза откроют <перемычки>, и донская вода побежит к 1-му шлюзу, а около 1-го шлюза откопают перемычку, и волжская вода побежит навстречу донской. По обе стороны собрались народу человек по 200–300, в том числе и местные жители поселков.

Ну, я махнул фуражкой, и вода от шлюза пошла. Тракторист от 1-го шлюза прорыл отверстие в перемычке, и вначале вода побежала небольшими ручейками, а через 10 минут рекой.

Момент соединения вод был самым торжественным, люди бросались в воду, надо сказать, довольно мутную, бросали майки в воду, толкали друг друга, смеялись, кричали «Ура!». Местные власти поздравили нас с окончанием и разошлись, а на сердце у меня было невесело. Как это все будет воспринято в Москве.

Я приехал к себе и составил записку по ВЧ об окончании основных работ, о воссоединении Волги с Доном и послал в ЦК. В записке просил некоторых з/к наградить, а других освободить. Круглову все устно рассказал. Он сказал: «Пока будь там».

На следующий день в газете «Правда» появилась фотография соединения рек и небольшая статья сталинградского корреспондента.

Круглов позвонил, еще раз поздравил и говорит, что можно было бы заранее тебе донести, что будешь соединять, тогда побольше пошумели и наверху бы узнали об этом ранее, а теперь что-то молчат. Пожалуй, он прав.

Ну, кто же знал, как тут обставить? Я никогда не преследовал тщеславных целей. Поручили, с трудом, но сделали, ну, вроде и хорошо.

Прошло еще 5 дней, а мне ни «спасибо» не говорят, ни «наплевать» тоже не говорит, и в Москву возвращаться вроде нельзя. Вот сижу и думаю, может, за то, что самовольно Волгу с Доном соединил, накажут.

Наконец-то. 7 июня позвонил Круглов и говорит: «Давай свое представление, кого из заключенных награждать, кого освободить, составляй списки и прилетай сюда». Слава богу, решили.

Ну, я быстро все это за два дня оформил, так как вчерне было готово, и вылетел в Москву. Круглов посмотрел все представления, согласился и говорит: «Тебя тоже сказали представить к Герою Социалистического Труда, ты уже Герой Советского Союза, поэтому, может быть, ограничимся орденом Ленина». Ну, что я мог ответить — ничего.

Видимо, все же он от зависти не мог меня представить, в то время как я представил Жука, Барабанова, Александрова* и двух экскаваторщиков к званию Героя Социалистического Труда, и всем дали.

Ну, ладно, хорошо, что закончили, и все благополучно. Указ о награждении вышел быстро. Всех наградили, меня тоже орденом Ленина[434]. С моими предложениями согласились. Было освобождено досрочно несколько сот заключенных и более 100 заключенных награждены орденами.

Я больше всего был доволен, что наградили заключенных и некоторых разрешили досрочно освободить, которые действительно честно трудились. Я соответственно проинструктировал Раппапорта, как организовать освобождение з/к. Вот радость будет у з/к. Поработали хорошо[435]…

Когда мы получили ордена, вдруг звонит мне Суханов*, помощник Маленкова из ЦК, просит позвонить Маленкову. Я позвонил Георгию Максимилиановичу, отчество не выговоришь.

Он спрашивает: «С каких это пор МВД стало представлять секретарей обкомов к орденам?» Я спросил: «Кого он имеет в виду?» Он говорит: «Секретаря обкома Гришина».

Я ему сказал, что т. Гришин помогал пять лет строителям Волго-Дона, и когда мне поручили составить список, я его включил и не считаю, что это плохо. Маленков: «Ну, плохо или хорошо, увидите дальше». Вот же люди. Что я плохого сделал?

Ну, ладно, всем не угодишь. Видимо, списки, мной представленные, в ЦК не смотрели или невнимательно проводили. Поэтому Гришин И. Т. получил орден Ленина.

Генеральский компот

Месяц я уже работал в Москве. Вдруг ночью в 2 часа звонит Круглов: «Зайди». Я спустился и спрашиваю: «Что случилось?»

Он говорит: «Сейчас звонили из Волго-Дона, была гроза в Сталинграде, и в районе канала молнией выбило фидер на транзисторной станции. В результате Мариновская насосная станция перестала качать воду в гору, и вода хлынула обратно и заливает насосную станцию. Немедленно вылетай». Вот неприятность.

Тут же я послал за летчиками, сам быстро на машину, заехал на минуту домой и на аэродром. Летчики уже разогревали мотор. Сели и полетели, через три часа приземлились[436].

В 7 часов я уже был на месте. Из всех трех труб, каждая диаметром 2,5 метра, хлещет вода на насосную станцию. Начальник станции рассердился, бегает, и ничего не могут сделать. Закрыть шлюзы, чтобы перекрыть воду, не могут: нет тока.

Я быстро поднялся к перемычке, там было человек 25 заключенных и водолазов. Водолаз боится лезть, так как вода глубиной 4 метра хлещет вниз по трубам и его может прижать к решетке или там задавить…

Я быстро водолаза спросил: «За что посадили в лагерь?» Он мне, улыбаясь, говорит: «Приехал в Череповец в отпуск с флота (оказался земляком). Ну, с друзьями выпили, пошел домой, было грязно на мостках (в Вологодской области в ряде городов во время грязи весной и осенью устраивают тесовые мостки и по ним ходят), мне навстречу шел милицейский чин. Когда расходились, я его плечом толкнул. Он начал на меня кричать, я возмутился, взял за плечи, с мостков поставил в грязь и сам пошел. Он взвыл, позвал еще двух милицейских, и втроем только меня взяли, а потом на меня на суде наговорили, что оскорбил представителя власти, и дали мне 2 года».

Моряк действительно был такой мощный, что мог милицейского «поставить в грязь». Я спросил, кем он был на флоте. Оказалось, подводником. Тогда я ему сказал: «Полезай в воду, осмотри и скажи, что надо сделать, чтобы остановить воду. Сделаешь хорошо, через пару недель пойдешь домой».

Он надел скафандр и спустился, потом запросился на вдох, отвинтили ему голову, он говорит, обращаясь к заключенным: «Давайте скорей все снимайте ватники, я ими забью отверстия решетки, и вода прекратится». Оказывается, шандоры несколько опустились, так как уменьшилось давление, и остались 0,5-метровые щели. Мы так и сделали.