Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

• Название: Ларец Пандоры (СИ)
• Автор: Алексей Константинов
• Издательство: СИ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016

Джеймс сжал кулак и попытался зарядить белобрысому в скулу, но тот оказался прытким, ушёл от удара, заехал Сквайрсу под левый бок. Джеймсу пришлось отступить на несколько шагов назад, рукав пальто, в который вцепился белобрысый, с треском оторвался. Бродяга открыто бросился на Сквайрса. Они обменялись несколькими ударами, и тут в проулке объявился ирландец. — Хватит! — заорал он, размахивая в воздухе пистолетом.

---

— Благородно, но глупо, — с печалью в голосе произнёс старый лорд. Он отвязал занавеску от кровати и выбросил её в окно. Тут в дверь спальни сильно ударили плечом. Герберт затаился.

8

Генри не мог долго сдерживать напор. Огонь бандитов становился плотнее, инспектору пришлось упасть на землю и ползти к забору. Он рассчитывал перелезть через него и убежать. Генри добрался до зелёной изгороди, пролез между кустами и замер. Бандиты, видимо, решили, что с ним кончено, побежали дальше. Шепард хотел выскочить из укрытия и открыть стрельбу. Но когда увидел, что в ряд друг за другом семенит пятеро человек, желание у него отпало. Генри посмотрел в сторону рвавшихся к лесу Освальда, Арчибальда и Сквайрса. Судя по скорости, с которой двигались бандиты, слаженности их действий, у беглецов не оставалось никаких шансов оторваться.

«У меня почти нет патронов, я выиграю совсем немного времени и наверняка буду убит», — подумал Шепард. Он вспомнил о жене и детях, об обязательствах перед ними. Отбросив сомнения, Генри прокрался к стене, вскарабкался на неё, спрыгнул с другой стороны, бегом пересёк узкую грунтовую дорогу и скрылся среди деревьев лесополосы. Он перестал красться, побежал изо всех сил, не обращая внимания на ветки, царапавшие лицо, порвавшиеся во время этого бешеного марафона штаны, слетевший ботинок. Боли и усталости не ощущалось. В голове крутилась единственная мысль: «Я останусь живым!». Лесополоса кончилась, он выскочил на проезжую часть, мимо него промчался полицейский экипаж. Шепард застыл, сел на обочине, стал жадно глотать воздух и повторять:

— Я живой, я живой!

В настоящий момент Шепарду не хотелось ничего. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. И всё оттого, что его сердце продолжало биться! Утратив контроль над собственными мыслями, Шепард позволил давно позабытым переживаниям всколыхнуться с новой силой.

Вот он, шестнадцатилетний юноша, на износ работавший на заводе. Идёт Великая война, она уже отняла жизнь у его деда, больше месяца не приходят письма от отца. Мать ночами тихонько плачет, младшая сестра вечно капризничает, просит есть. Отвращение ко всем аспектам войны впиталось в Генри в этот период его жизни. Юноша часто представляет, как он сам оказался на фронте, как снаряд упал в окоп, засыпал его землей, убил! Ужас охватывает впечатлительного Генри, он начинает молиться, просить Всевышнего о прекращении безумной канонады. Молитвы его были услышаны лишь через два года. Отец вернулся с фронта целым и невредимым. «Не получил ни единой царапины за всё время службы», — бахвалился тогда Шепард-старший. Отец стал героем Генри, внушал ему благоговейный трепет. Когда Шепард-старший сумел устроиться полицейским, сын загорелся мечтой стать констеблем. Движимый высокими идеалами, взращенными рассказанными историями его отца, Генри не оставлял попыток и в конце концов добился своего. Жалование оказалось не таким высоким, как он ожидал, но работа нравилась Шепарду. Он был исполнительным и честным полицейским, но за всё время службы ему ни разу не приходилось проходить серьезного испытания. Потому он и растерялся, когда столкнулся с вооружёнными грабителями, готов был броситься наутёк. Как бы он смотрел на своё отражение, зная, что оставил в беде беспомощную женщину? Гастингс спас его от бесчестья, Генри не пришлось отводить взгляд, когда старик-отец сжал его руку, сказал, что гордиться им.

Переполненный чувствами, воодушевлённый Шепард забыл о своём первоначальном испуге, нехотя поверил в свою смелость и преданность делу, продолжил подражать своему отцу. Когда его направили в провинцию, Генри сразу поручили руководящую должность — миновав сержанта, он стал инспектором. Жалование позволяло завести семью и довольствоваться жизнью. Довольно скучная работа в провинции лучше всего подходила такому человеку, как Шепард. Он праздно проводил дни, при этом не тяготился бездеятельностью, а наоборот, считал, что исправно несёт службу. Генри уважали только за то, что он инспектор. Подчиненные, сплошь провинциалы, не смели перечить специалисту из Йорка. Жена и дети любили его, в семье царила атмосфера доверия. Шепард наслаждался жизнью.

А потом пришла злополучная телеграмма. Генри не посмел отказать человеку, которого считал своим другом. История Гастингса сбила Шепарда с толку. Он выполнил требования товарища, а когда пришло известие о его участи, не на шутку перепугался. И снова перед глазами стоял образ отца: благородного солдата, не отлынивавшего от исполнения долга. Стремясь соответствовать идеалам, которые он видел в своём родителе, Шепард начал исправлять свои ошибки. Но благородный порыв заглушил страх, охвативший Генри, когда в него стали стрелять. Как и его отец, он чудом вырвался живым из кромешного ада.

«Я мог бы задержать тех наёмников, — подумал Шепард, — мог бы выиграть время для Джеймса. Но не стал этого делать, я струсил».

Он старался оставаться честен с самим собой, но в следующую секунду в голове роились доводы, обелявшие Шепарда в собственных глазах. Он не обязан приносить себя в жертву, смерть Генри оказалась бы напрасной, он сумел предупредить Джеймса, и так рисковал собой, когда с боем прорывался к имению. Неужели этого мало?

Однако, от подобных рассуждений не стало легче. С завидной настойчивостью одна мысль продолжала затмевать остальные: «Ты струсил. Не ищи себе оправданий». Тогда сознание Шепарда предприняло новую попытку облегчить совесть.

«Как это фронтовик, воевавший четыре года, не получил ни единого ранения? — задумался Генри. — Всю жизнь, я ставил его себе в пример, а он отсиживался в окопах и лукавил, превознося свои достижения. А я не испугался, бросился на выручку тем, кто мог пострадать из-за меня. Я лучше тебя отец, чтобы ты там себе не воображал!»

Генри разозлился, встал на ноги, отряхнул пыль со штанин. Нужно вернуться, выяснить, удалось Джеймсу бежать или нет.

«Даже если они мертвы, моей вины здесь нет, — продолжал рассуждать Шепард. — Я не должен был умирать во имя них».

И снова не помогло. Шепард уже намеревался пересечь лесополосу и вернуться к поместью, как вдруг вспомнил о своей семье. И тут угрызения совести мигом исчезли. Шепард втянул себя в эту историю, следуя абстрактным идеалам, не подумав о том, что подвергает своих близких настоящей опасности. Он ведь оставил Лизу одну-одинёшеньку!

«Обязательства перед Гастингсом! Обязательства перед Джеймсом! — подумал Шепард. — К чертям их! У меня есть обязательства перед своей семьей! Как Лиза прокормит детей в одиночку, кем они вырастут без отца? Да о чём я вообще думал, ввязываясь в эту историю со шкатулкой?!»

Разозлившись на Гастингса, на Сквайрса, на старого лорда, но больше всего на себя, Шепард побежал домой. Он сделал свой выбор.

9

Не успели они отбежать от здания, как позади уже появились пятеро бандитов. Освальд закричал, оттолкнул Сквайрса, в панике бросился в маленький садик, раскинувшийся за имением. Джеймс устоял на ногах, но рана на бедре открылась. Он сильно хромал, стал лёгкой мишенью.

— Стреляй же! — закричал Джеймс Арчибальду. Недвед остановился, навел свой пистолет на преследователей, нерешительно спустил курок. Отдача была не слишком сильной, но Арчибальд всё равно уронил пистолет. Однако эффект, произведённый выстрелом, оказался выше всяких ожиданий. Бандиты ничком упали на землю и стали палить наобум. Перепуганный Арчибальд тоже упал, стал искать пистолет, чудом нащупал его в невысокой траве, догнал Джеймса, схватил его под плечо и потащил к саду. Тем временем бандиты поднялись на ноги и продолжили погоню. Одна пуля просвистела возле уха Арчибальда, как раз перед тем, как они спрятались среди деревьев.

Перепуганный Освальд свалился в неглубокий овраг, прижал руки к земле.

— Я сдаюсь! — не переставая, кричал он. Джеймс медленно опустился в овраг, схватил трусливого дворецкого за плечи и как следует встряхнул его.

— А ну-ка смотреть на меня! Возьми себя в руки, тряпка!

— Не убивайте! — завопил Освальд, но когда понял, что перед ним Сквайрс, перешёл на шёпот. — Давайте сдадимся, пожалуйста, — молил он, но Джеймс уже не обращал на Освальда никакого внимания.

— Стреляй, Арчибальд, не жди!

И Арчибальд выстрелил как раз в тот момент, когда один из преследователей почти вошёл в сад. Пуля ушла сильно вправо, но мужчина отпрянул назад. Беспорядочно отстреливаясь, он отбежал от сада на почтительное расстояние и стал оживлённо объясняться со своими напарниками на немецком. Двое из них начали обходить сад с флангов. Трое других присели и на карачках стали ползти к лесу, готовые выстрелить в любой момент.

— Нужно уходить, — дрожащим голосом произнёс Арчибальд. — Они нас окружают!

— Освальд, посмотри на меня, — Джеймс повернул лицо дворецкого к себе, приблизился настолько, что ощущал дыхание Освальда. — Послушай, если мы сдадимся или отдадим им шкатулку, они не оставят нас в живых, понимаешь? Это убийцы, профессиональные убийцы, они не знают таких слов, как жалость или пощада. Поднимайся, нам нужно бежать.