Алекс Войтенко - Сашеньки

• Название: Сашеньки
• Автор: Алекс Войтенко
• Жанр: Альтернативная история

Что-то липкое обволакивает меня с головы до ног до такой степени, что я не могу вздохнуть. Место, где я нахожусь, настолько тесное, что не могу ни выпрямиться ни пошевелиться. И вместе с тем знаю, что мне нужно срочно бежать отсюда. Чувствую острую боль и захожусь в крике. Что это со мной? Уж и не помню когда, я на любую боль реагировал криком. Да и боль не настолько сильна, чтобы была такая реакция...

---

— Что ж, тогда мне будет легче. — Ответил я. — Понимаешь, иногда я чувствую некоторые события. Но, как это происходит, я не знаю. Вернее, не могу осознанно вызвать подобного рода предсказания. Это скорее происходит ассоциативно. Ты понимаешь меня?

— Да, я внимательно слушаю.

— Сегодня у нас на занятиях была тема о пожарах. Так вот, у меня всплыла картинка или, не знаю как это точнее выразить. В общем, скоро произойдет крупный пожар. С человеческими жертвами. Правда, не у нас, не в Узбекистане. В Москве. Тебе интересен этот вопрос? — отец внимательно слушал меня. — Я понимаю, что это совсем не по твоему профилю работы, но возможно ты сможешь, что-то с этим сделать?

— Это очень интересно. А, что именно загорится?

— Гостиница "Россия". В Москве.

— Есть подробности?

— Конечно есть, иначе, я бы даже говорить не стал. 25 февраля примерно в 21 час 30 минут. Он произойдет одновременно на 5 и 11 этажах северного крыла, после перекинется на башню и до 17 этажа все будет в огне. Это не нарушение техники безопасности, как вполне может решить экспертиза, а умышленный поджог. Будет много погибших и пострадавших.

— Это все?

— Хорошо, спасибо за доверие, я подумаю, что с этим можно сделать.

Некоторое время спустя мы распрощались и я вернулся в казарму.

Февраль прошел совершенно обыденно. Новыми были разве, что знания, которые мы получали в Школе. Все остальное, уже настолько стало привычным, что воспринималось, как не слишком приятными, но вполне терпимыми и привычными явлениями. Все также мы ходили в наряды, сделали пару ночных забегов, причем во втором из них отставших не было совсем. И продолжали свои утренние тренировки, чтобы, поддерживать форму. Как сказал нам главный физкультурник Школы, при всем его желании, он не сможет обеспечить нам полноценные тренировки. На его уроках — пожалуйста. А вне Школы, только после того, как мы перейдем на второй курс. Увы, таковы правила. Именно поэтому и так мало увольнительных, и так много различного вида тренингов, которые по-сути и не слишком-то нужны, что нас, как бы испытывают на прочность. И кстати не все это выдерживают. Обычный отсев после первого курса, составляет до 10% учащихся.

Совершенно незаметно подкралась весна с ее буйным цветением всего, что только возможно. Еще вчера голые и унылые кусты и деревья, вдруг разом покрылись набухшими почками, и весна вступила в свои права.

Несколько отрешенно, наслаждаясь запахами весны, я прогуливался по парку, примыкающему к школе, думая о скором празднике. О том, что же лучше всего, помимо цветов подарить сестре и маме. Проходя мимо стендов с вывешенными свежими газетами, я остановился и пробежал по строчкам новостей. Мой взгляд зацепился за небольшую заметку, напечатанную в газете "Труд". Она гласила: "Центральный комитет КПСС и Совет Министров СССР выражают глубокое соболезнование семьям, родственникам и близким погибших в результате несчастного случая — пожара в гостинице "Россия" в г. Москве 25 февраля сего года. Правительство СССР и местные органы принимают необходимые меры по оказанию помощи пострадавшим".

У меня как то вылетело из головы то, что должно было произойти. Вернее, сообщив об этом отцу, я надеялся, что этого не произойдет, но судя по заметке в газете, у него или ничего не получилось, или он просто не стал ничего предпринимать. Почему-то мне показалось, что произошло именно последнее. Почему он так поступил? Задавал я себе вопрос и не находил ответа. Ведь он мог, сославшись на поступившие к нему сведения организовать хотя бы проверку, или сделать, что-то еще, чтобы предотвратить пожар. Или хотя бы сделать ущерб от него минимальным. Но ведь он не сделал этого.

Заметка, прочитанная мною в газете, полностью повторяла ту, что я читал в прошлой жизни. Почему-то память выдавала, мне именно это. Что, или кто помешал ему сделать это?

Вопросы роились в моей голове, переплетаясь самыми невероятными домыслами. Даже сестра не на шутку испугалась, заглянув случайно в мои мысли.

— "Что с тобой происходит?" — передала она мне. — "У тебя настолько странные и запутанные мысли, что я так и не поняла, о чем ты думаешь?!"

— " Помнишь последнюю мою встречу с отцом? Здесь, в школе. Ты же "присутствовала" при нашем разговоре" — ответил я ей.

— "Что-то о пожаре в Москве?"

— "Да. Я надеялся, что отец сможет предотвратить его. Но похоже он ничего не стал делать. Вот я и задаюсь вопросом, почему?!"

— "Может быть проще спросить у него?"

— "Может и проще..." — ответил я. — "Но пока я не услышу ответа, вряд ли буду более спокоен".

— " Позвони ему"

— "Знаешь, почему то мне не хочется этого делать сейчас. Я немного не в себе, от таких новостей".

— "Никуда не уходи, я уже подхожу к тебе"

Мы еще некоторое время гуляли с сестрой по парку, держась за руки. Молча. И не нужно было слов. Мы с самого рождения понимали друг друга, даже тогда, когда еще не умели разговаривать. Почему-то ее присутствие, всегда привносит мне покой в душу.

Я решил, что не буду ни о чем расспрашивать отца. Если он сочтет нужным, то сам расскажет, почему он так поступил. Если же нет?! Что ж будем считать, что я не нашел в нем того человека, который бы смог помочь мне.

8 Марта, я нарвал в парке букет тюльпанов, подарив их сестре, хотя для этого и пришлось вставать посередине ночи и постоянно оглядываться, боясь нарваться на дежурного по Школе. Чуть позже, позвонил домой и поздравил с праздником мать. К моему сожалению, мне не удалось вырваться в увольнение. Это был вторник, хотя и праздничный день. По общему согласию, мы перекрыли все наряды мужским составом дивизиона, и упросили комдива отпустить всех девчонок, в честь праздника, в увольнение. Отец предложил договориться с командиром, но я отказался. Поэтому встреча с ним произошла только в конце месяца 26 марта, в субботу.

В этот день, за нами заехала мама, и мы отправились в наш дом, в Спутник. Так назывался массив, в котором мы жили.

Ближе к вечеру, когда мы переделали все запланированные нами дела, посидели за столом и рассказали, и выслушали все новости, отец отозвал меня в сторону, и мы вышли в сад, для разговора.

Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями, потом видимо решившись, произнес:

— Почему ты не спрашиваешь меня о пожаре в Москве?

— Я думаю, ты сам понимаешь это. Если бы ты хотел, то предотвратил бы этот пожар. Уверен, что у тебя бы получилось это сделать. Но ты не захотел. Возможно этому была, какая-то причина, достаточно веская, что бы допустить гибель более сорока человек. Я этой причины не знаю, но думаю, если ты захочешь, то расскажешь мне сам.

— Откуда ты знаешь о погибших? — изумленно спросил отец. — Об этом не сообщалось в прессе. А те документы, что пришли ко мне ты видеть не мог.

— Я знаю все подробности произошедшего. Если я тебе не рассказал о них, это не значит, что я не "видел" этого. Просто решил, дал тебе достаточно подробное описание того, что может произойти. Не забивая голову деталями. И еще я знал о заметке, которую даст правительство страны, через неделю после пожара. Когда я увидел ее в "Труде", понял, что ты не захотел ничего изменить.

— Ты прав. Я не захотел ничего менять. Надеюсь, что сегодняшний разговор останется между нами?

— Ты знаешь, что я не болтлив. И уже достаточно взрослый, чтобы понимать, о чем можно говорить, а что лучше забыть навсегда. То же самое могу сказать и о сестре, тем более, что нам не удастся скрыть это от нее, даже сейчас, она прекрасно все слышит.

— Знаешь, сын. — Он на некоторое время замолчал, что-то обдумывая. — Все, что ты видишь вокруг, это только парадная, показная часть того, что есть на самом деле...

...Отец рассказывал, а я внимательно слушал. Слушал и вспоминал. Вспоминал о том, как вырубали виноградники в честь сухого закона, разворовывали все и вся, лишь бы урвать себе хоть кусочек от бывшего богатства страны. Вспоминал о том как открылись первые кооперативы. Как загружали десятки вагонов гнилыми, или мерзлыми фруктами и овощами подписывая приемку на месте и расплачиваясь с представителем наличкой, получая за это сотни тысяч перечислением, хотя прекрасно понимали, что грузим и отправляем гнилье. Отправляя его в северные районы страны. Вспоминал о том, нас выгоняли из Узбекистана, только потому, что мы русские, как приходилось за бесценок отдавать свое жилье, только для того, что бы найти денег на дорогу. И как нас встречали в России, только потому, что мы оттуда: — "Понаехали тут!" О зарплате, которую не выплачивали по восемь — десять месяцев. О том как умер двоюродный брат, а мать пришедшая получить расчет, на завод, где он работал до самой смерти услышала презрительное: "Мертвым деньги не нужны!". Вспоминал об учителях и инженерах, копающихся в мусорных бачках, только потому, что нечего было есть, да и негде было устроиться на работу, потому что все заводы были закрыты, обанкрочены, проданы, разворованы.... Как завод "Кинескоп" в Воронеже продали иностранным инвесторам, а после полугода простоя и вывоза всей документации, те продали его обратно за один рубль, и буквально за пару месяцев разобрали на металлолом. О скромном "домике" Председателя Комитета по Защите Материнства и Детства, в деревне "Борзые" в три этажа с подземным гаражом на три автомобиля и примыкающим к дому зимним садом. В то время, когда матери и дети сидели голодные в домах с отключенным за неуплату отоплением и электричеством, просто потому, что не было работы, или не платили зарплату.